Книга Брежнев. Разочарование России - Леонид Млечин

В медицинском заключении говорилось, что Суслов скончался от «общего атеросклероза с преимущественным поражением сосудов сердца и головного мозга, развившимся на фоне сахарного диабета» и «острого нарушения кровообращения в сосудах ствола мозга».

После смерти видных партийных деятелей приезжали сотрудники КГБ и забирали весь его архив. Он поступал в общий отдел ЦК, в распоряжение Черненко. Эта судьба постигла архивы решительно всех — и Хрущева, и Микояна, и многих других. Не удалось забрать только архив Михаила Андреевича Суслова, просто потому что у него вообще не оказалось никакого архива.

Хоронили его 30 января 1982 года. Прощание проходило в Колонном зале Дома Союзов, но особый режим ввели во всем центре города. Оживленную Пушкинскую площадь, где я тогда работал в журнале «Новое время», перекрыли плотные кордоны милиции и госбезопасности; чтобы пройти в редакцию, располагавшуюся за кинотеатром «Россия», приходилось предъявлять служебное удостоверение. Горожан, которым нужно было пройти через площадь, не пускали, что только подогревало раздражение и презрение к власти.

Возле кордонов выстраивались очереди. Народ тихо негодовал. Пожилой мужчина, стоявший рядом со мной, довольно злобно произнес:

— Генеральную репетицию устроили!

Он был прав. Со смерти Суслова началось то, что потом стали называть «пятилеткой пышных похорон». Председателем похоронной комиссии назначили члена политбюро, председателя Комитета партийного контроля Арвида Яновича Пельше. Редактор моего отдела в «Новом времени» покойный Михаил Борисович Черноусов, человек язвительного ума, усмехаясь в усики, одобрил выбор Центрального комитета:

— Ну что же, Арвид Янович — зрелый коммунист.

Очень худой, с неподвижным пергаментным лицом Пельше был еще старше Суслова.

Бремя холодной войны

«Все 70-е годы и начало 80-х, — писал Александр Солженицын, — я бессомненно ожидал новых побед коммунизма. В те, дорейганские, годы Америка только проигрывала и отступала везде, и брежневская клика имела все силы успешно кинуться на Европу, и Форд, и Картер сплошали бы. Но наши постаревшие вожди еще хотели пососать жизнь в свое удовольствие, а тем временем Рейган укрепил Америку, — и перед новой гонкой вооружений советская экономика спасовала».

«Понимание непосильности соревнования с Вашингтоном приобретало иной раз неожиданное и страшноватое выражение, — вспоминает работник аппарата ЦК Карен Брутенц. — На лекциях в военной аудитории нередко звучал такой вопрос-реплика:

— Хорошо, что мы вышли на паритет с Соединенными Штатами. Но наше производство — только пятьдесят процентов американского, а еще есть Европа, есть Япония. Сколько лет мы удержим этот паритет; может быть, стоит начинать сейчас, пока не поздно?»

Но только военные чувствовали в себе такую уверенность. Политическое руководство, напротив, боялось первого удара со стороны главного противника.

Когда в Москву прилетели министр госбезопасности ГДР Эрих Мильке и его заместитель по разведке Маркус Вольф, Юрий Владимирович Андропов лежал в больнице. Но он принял дорогих гостей. «Никогда еще я не видел Андропова столь серьезным и подавленным, — вспоминал генерал Вольф. — Он обрисовал очень мрачный сценарий развития событий, считая, что атомная война становится реальностью».

В конце мая 1981 года председатель КГБ Андропов поставил перед разведкой задачу — на ранней стадии распознать подготовку противника к ядерному нападению. В КГБ разработали систему предупреждения о ракетно-ядерном нападении, которая включала контроль не только за активностью натовских штабов. Следили даже за закупками медикаментов и запасов крови для больниц и госпиталей. Это была самая крупномасштабная разведывательная операция послевоенного времени.

Ощущение приближающейся войны возникло в Москве после того, как в январе 1981 года вступил в должность новый американский президент Рональд Рейган. Хозяин Белого дома занял во внешней политике жесткую позицию, от которой в Москве отвыкли.

«Мы были очень бедны», — вспоминал детство Рональд Рейган. Он донашивал одежду, которая переходила к нему от старшего брата. Понимал, что только высшее образование поможет выбраться из полунищенской жизни. Брался за любую работу, чтобы оплатить учебу. Начинал спортивным комментатором на радио. За четверть века сыграл в полусотне фильмов. Уйдя из кино, занялся политикой.

Рональд Рейган с послевоенных времен вел борьбу против коммунизма. Причем он выступал не просто за сдерживание коммунизма, а за победу в холодной войне.

— Никита Хрущев, — возмущался Рейган, — позволяет себе так разговаривать с нами потому, что он слышит голоса: «мир любой ценой», «лучше быть красным, чем мертвым». Но так думают не все американцы. Мир не настолько сладок, чтобы ради него становиться рабами.

Рональд Рейган был умен, но без интеллектуального блеска. Остроумен, но не любознателен. Он казался простоватым и неискушенным, но за его голливудской внешностью скрывалась сложная натура. Глупцы его раздражали. Рейган был очень уверенным в себе человеком, он не боялся, что его недооценивают. У него были твердые убеждения. Актер по профессии, он часто был совершенно искренен.

Привлекательная внешность Рейгана, его доброжелательный тон произвели впечатление на зрителей, которым надоели безликие политики. Его голос звучал уверенно и авторитетно и при этом излучал теплоту. Его богатый по тембру голос был даром небес, бесценным достоянием для политика. Его волосы и в преклонные годы сохранили природный каштановый цвет и густоту. Никаких признаков двойного подбородка или брюшка. Высокий и стройный, он был очень популярен у женщин. Один из его помощников называл это «голосом гормонов».

В 1980 году он довольно легко одолел на выборах Джимми Картера, растерявшего свою популярность.

— Я вам скажу так, — снисходительно говорил Рейган о Картере, — человек, который уверяет нас, что он получает удовольствие, когда утром принимает холодный душ, врет во всем.

В нашей стране выбору американцев поражались: как они могли избрать актера главой государства? Но Рейган восемь лет — два срока — был губернатором крупнейшего промышленного штата Калифорния. Если бы Калифорния обрела государственную самостоятельность, то стала бы седьмой по значению экономической державой мира. За годы губернаторства он превратился в закаленного и умелого руководителя.

В каком-то смысле Рональд Рейган так и остался мальчиком со Среднего Запада. Он полагал, что простые решения времен его юности применимы к любым ситуациям взрослой жизни. Твердо верил в то, что любой человек, проявив упорство и настойчивость, способен достичь успеха без помощи правительства, чьи полномочия должны быть ограничены. При нем экономика вышла из кризиса и началась эпоха процветания.

Рейган резко сократил налоги. Он был убежден, что прогрессивный подоходный налог придумали марксисты. С его точки зрения, это глупость — почему больше зарабатывающие, то есть более работящие и умелые люди, должны платить больше, а бездельники и неумехи — меньше?