Книга Забирая дыхание - Сабина Тислер

На всякий случай Алекс еще раз просмотрел чеки, но там не было невыполненных заказов на овощи. Если не случится чего-то непредвиденного, то на сегодня он работу закончил. Алекс продолжал убирать рабочий стол, который и так уже был доведен почти до совершенства. Как на полу, так и на сверкающей хромом печке не было ни крошки, никаких пятен или брызг. Ему нужно было только заняться чугунными частями плиты.

И тут появился Маевски. С, бокалом пива в руке, пятым или шестым за вечер. И это была только репетиция.

— А ну, лежачий больной, — заорал Маевски, — бегом притащи сюда ящик морковки, ящик огурцов и приготовь их на завтра! Может, твой отец снова окажет нам честь, а он это определенно любит! — Он громогласно расхохотался, и снова несколько поваров засмеялись вместе с ним.

Алекс молчал, но уже готов был взорваться.

— Да ты не обращай внимания, лежачий! — орал Маевски. — В конце концов, пидор не тот, кто трахает, а тот, кого трахают!

Одни повара от восторга принялись лупить ложками и поварешками по столу, другие завопили: «Круто! Оближи меня жирно, я такого еще не видел!»

Но Маевски и этого было мало. Он пошарил в ящике с фруктами, которые были доставлены сюда для завтрака, нашел подгнившую дыню и изо всех сил швырнул ее в только что вымытую кафельную стенку над рабочим местом Алекса. Дыня разлетелась на куски, и перезрелая мякоть забрызгала кафель, плитку, печь, рабочий стол и пол.

— Ой! — Маевски изобразил испуг и прижал ладонь ко рту. — Твое грязное стойло чуть-чуть испачкалось. Как жаль! Придется помочь тебе навести чистоту!

С этими словами он вылил пиво на плиту Алекса, и оно расплылось между присохшим жиром и остатками дыни.

Лицо Алекса побагровело, но он ничего не сказал и начал заново отчищать свое рабочее место.

Маевски пришел в хорошее настроение и начал громко распевать песню, которую мурлыкал себе под нос весь длинный рабочий день, чем ужасно действовал на нервы всему остальному персоналу, которому категорически запрещалось петь или насвистывать:

В одной неведомой стране В не очень давние времена Была известна одна пчела, О которой говорили все вокруг, И эта пчелка, которую я имею в виду, Зовется Майяяяяяяяяя, Маленькая, нахальная, хитрая пчелка Майяяяяяя. Майя летает по свету И показывает нам то, что ей нравится. Мы сегодня встретим нашу подружку — пчелку Майю, Эту маленькую нахальную пчелку Майю. Майя, все любят Майю, Майя, Майя, Майя, Майя, Майяяяяааа…

Конечно, Алекс знал, что он здесь. Карло не мог не сообщить об этом, но сын не показывался. Матиас знал, что Алексу будет неприятно, если его отец появится на кухне, и, вероятно, он рассердится. Но Матиасу было уже все равно. Когда последние гости собрались покинуть ресторан, он встал и не спеша отправился на кухню.

Он толкнул двустворчатые двери, похожие на двери в салуне, облокотился о стойку, на которой обычно готовые блюда ожидали, пока их заберут, но которая сейчас была пуста, и с улыбкой огляделся.

— Чудесного вечера! — громко сказал он.

Никто из мотавшихся здесь с озабоченным видом поваров не отреагировал на эти слова, и лишь самый молодой через некоторое время обратил на Матиаса внимание, вытер руки о полотенце, свисавшее из кармана брюк, и медленно подошел к нему. — Да?

— А разве господина Маевски нет?

— Есть, есть. Он сейчас придет.

— А Алекс?

— Он тоже.

— Хорошо, тогда я подожду минутку.

Повар пожал плечами и стал собирать свои вещи.

Пару секунд спустя Маевски уже стоял с двумя бокалами пива перед Матиасом. Он сунул один ему в руку и широко ухмыльнулся.

Какая радость! — воскликнул он так, что каждый мог бы понять, насколько неприятен шеф-повару визит клиента на кухню. — Что вас занесло в нашу святую обитель? Надеюсь, не жалоба?

— Нет-нет. Еда была хорошая. Очень хорошая.

— Ну и отлично. — Маевски поднял свой бокал. — Я рад после окончания работы выпить с постоянным гостем. На здоровье!

Матиасу совсем не хотелось после вина вливать в себя еще и теплое пиво, кроме того, он его терпеть не мог. Но он все же пригубил из своего бокала, в то время как Маевски одним глотком выпил сразу половину.

— Я слышал, вы путешествовали, — заметил Маевски без особого интереса.

— Да. Небольшой круиз. Я уже несколько дней в Берлине, но завтра утром снова уеду. В Италию.

— О, как прекрасно! В bella Italia![96] Я с большим удовольствием поехал бы с вами.

Матиас уже слышать не мог это идиотское «bella Italia». Почти везде можно было наткнуться на эти слова, словно издатели газет и журналов, фильмов и книг не могли придумать на тему Италии ничего более оригинального. Одновременно он представил, как едет на юг вместе с этим жирным Маевски, и от одной этой мысли содрогнулся.

— Вам что, холодно здесь, в кухне?

— Нет-нет, я просто немного устал. Это был тяжелый день. Вы, конечно, слышали о том, что я сегодня похоронил мать.

— Да-да, я припоминаю. Алекс что-то такое говорил.

— Почему нельзя было дать ему отгул? — спросил Матиас чуть резче, чем собирался. — Он очень любил свою бабушку и даже не смог попрощаться с ней.

— Боже мой! — Маевски поднял руки, словно защищаясь. — Так получилось. Парню малость не повезло. Дружба дружбой, а производственные планы — это производственные планы. И их не так-то просто изменить.

— Неужели вы не могли проявить гибкость?

Прежде чем Маевски успел ответить, как собирался, — так, чтобы Матиас заткнулся, — подошел Алекс и разрушил все его планы. Алекс был раскрасневшийся, вспотевший, и Матиас подумал: отчего это? Он что, злится или просто перетрудился? Похоже, и то и другое.

— Что тебе здесь надо? — наехал он на отца.

— Я говорю с твоим шефом. Это что, запрещено?

— О чем?

— О похоронах бабушки, на которые ты не смог прийти.

— Оставь это, отец! Пожалуйста, оставь это и занимайся собственным дерьмом!

— Я говорю с кем хочу, когда хочу и о чем хочу. Это понятно?

Алекс повернулся и вышел из кухни. В это время уже никого, кроме них двоих, в кухне не осталось, все закончили работу. И Матиас спросил себя, уйдет ли Алекс домой, не сказав ему больше не слова.

Карло зашел в кухню, увидел, что Маевски и Матиас еще стоят там, и хотел выйти, но Маевски указал ему на свой пустой бокал. Карло кивнул и пошел к бару.

— Смотрите, мой дорогой друг, — вернулся Маевски к теме похорон, поскольку у него было достаточно времени, чтобы продумать свою речь. — У меня сегодня возникла большая проблема. В этом заведении и в этом стаде свиней, собственно, каждый день возникает проблема. И если я говорю «стадо свиней», значит, я имею в виду стадо свиней, и, к сожалению, я не могу исключить из него вашего сына. Но сегодня здесь все просто кипело! Пять из одиннадцати поваров в настоящее время отсутствуют по причине болезни, ученики начали работу только четыре недели назад и пока не имеют ни о чем ни малейшего понятия, поставка лосося для вечернего меню не состоялась — этот жирный мешок вообще на приехал, вдобавок в этом аду появился дополнительный заказ. Шестьдесят человек, группа туристов из Тель-Авива, все хотят питаться a la carte, и, конечно, еда должна быть кошерной. Для всех все блюда должны быть поданы одновременно, хотя как минимум у сорока из них есть особые пожелания, и начинается: «Ах, пожалуйста, можно сделать мне крокеты вместо жареной картошки? А вместо брокколи смешанный салат? Рыбное филе, пожалуйста, без соуса, и, пожалуйста, запеките его в духовке с сыром». И так далее, и так далее… Сплошные особые пожелания. Такая группа — это суперкатастрофа! И черта с два я дам отгул одному из поваров только для того, чтобы он мог бросить горсть земли вслед своей бабушке. Нет, мой дорогой, этот номер не пройдет!