Книга Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан - Валерий Самунин

Каждый из дипломатов в ходе этой встречи должен был сыграть свою заранее отрепетированную партию, и каждый ее сыграл. Однако в конце американец не удержался от импровизации:

— Все же я обращаю ваше внимание на то, что афганское правительство в последнее время весьма неохотно сотрудничает с нашим посольством в ряде вопросов, например, связанных с убийством посла США мистера Дабса, — сказал он. — Четыре раза мы направляли ноту в МИД ДРА с просьбой ответить на некоторые вопросы относительно оружия, которым пользовались террористы, но так и не получили ответа.

«Мы тоже хотели бы это знать», — подумал Пузанов, но вслух сказал:

— Процесс улучшения отношений должен быть взаимным. И неправильно упрекать нас в том, что мы не можем воздействовать на афганскую сторону в вопросе эвакуации американских граждан. Мы к этому никакого отношения не имеем. Афганское руководство само решает, что и как ему надо делать.

Амстутц тонко улыбнулся и дал понять, что эта тема для него исчерпана.

* * *

Судьба старшего лейтенанта КГБ Валерия Курилова круто переменилась пасмурным октябрьским днем 1978 года. В этот день его, рядового опера Орловского областного управления, вызвал к себе начальник отдела и без эмоций в голосе сказал, что руководство решило направить Курилова на учебу в Москву. Молодой контрразведчик обрадовался, решив, что речь идет о знаменитом (в узких кругах) Краснознаменном институте, где готовили офицеров для Первого главного управления, то есть для внешней разведки. Это были «белые воротнички» Комитета, его элита, попасть в их число для обычного провинциального работника, не имеющего блата, считалось редкой удачей. Однако начальник быстро остудил Валерия, пояснив, что направляют его на Курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС), которые находились в подмосковной Балашихе и опекались управлением нелегальной разведки. Про эти курсы шепотом говорили, что готовят на них диверсантов для использования в глубоком тылу противника в случае начала большой войны. Допускались к такой подготовке люди физически крепкие, обязательно имеющие спортивные разряды, знающие хотя бы один иностранный язык, устойчивые в морально-волевом отношении.

В первых числах января 1979 года Курилов прибыл на секретную учебную базу в Балашихе и вместе с такими же лейтенантами и капитанами, согласно анкетным данным отобранными по всему Союзу, приступил к занятиям.

К тому времени школа диверсантов существовала уже десять лет, и через нее прошло несколько сот офицеров, которые после семимесячной подготовки обычно возвращались в свои прежние провинциальные управления, однако Центр ставил их на особый учет. Этот спецконтингент ПГУ должен был находиться в состоянии постоянной готовности к тому, чтобы по сигналу немедленно явиться в указанное место и быть тайно заброшенным в разные страны. Ясно, что не по туристическим путевкам. Действовать за кордоном предстояло нелегально, а задания могли быть самыми разными — от работы с местной агентурой до таких силовых акций, как уничтожение стратегически важных объектов противника, их штабов, ракетных баз, линий коммуникаций.

И сам Андропов, и его генералы в управлении «С» (нелегальная разведка) относились к этому подразделению с особым вниманием. Командовать КУОСом назначили опытного диверсанта, фронтовика полковника Бояринова, который по крупицам собирал опыт закордонных разведывательно-диверсионных групп, накопленный и у нас, и за рубежом. Преподавали специфическую науку самые тертые специалисты-агентурщики, взрывники, страноведы, снайперы. И помимо рутинных, положенных по учебному плану дисциплин офицерам прививали то, что они сами называли «куражом» — чувство некоего превосходства перед другими, внутреннее ощущение того, что для них нет никаких преград.

Спустя полгода, в начале июня, слушатели курсов почувствовали в поведении своих преподавателей что-то неладное. И тематика занятий стала другой: теперь больше времени уделяли таким несвойственным для разведчиков-диверсантов дисциплинам, как освобождение заложников, захват объекта, охрана. Вскоре все прояснилось: из ПГУ к ним прибыл большой начальник, который, не представляясь, сообщил, что из слушателей этого потока будет сформирован специальный отряд и его направят в Афганистан. Задача: обеспечить безопасность работающих там советских граждан, помочь местным спецслужбам в борьбе с мятежниками, ну и быть готовыми для выполнения других заданий — по обстановке. «Дело это добровольное, — пояснил начальник. — Любой вправе отказаться без всяких на то последствий».

К началу июля отряд из 38 человек, получивший кодовое название «Зенит», был готов к выполнению задачи. Впервые за много лет за границу отправлялось спецподразделение КГБ, имевшее собственное вооружение, спецсредства, свою связь. Командиром был назначен Григорий Бояринов, его замами — Василий Глотов и Александр Долматов. 4 июля зенитовцы под покровом темноты вылетели из подмосковного аэродрома Чкаловский в Афганистан.

Сначала всех их разместили в пустующей летом посольской школе. В первый же день построили, и перед бойцами спецназа ПГУ выступил подполковник Бахтурин, который был представлен как офицер безопасности при советском посольстве. Одетый в кожаную черную куртку, невысокий и коренастый, Бахтурин строго оглядел элиту спецназа и… пригрозил суровыми карами тем, кто будет замечен в шашнях с незамужними посольскими девицами. «Вылетите у меня как миленькие и из Афганистана, и из Комитета», — пообещал он вместо приветствия.

Другой сюрприз исходил от жены посла, которую здесь со смесью почтения и страха называли «мама». Узнав о прибытии зенитовцев, она категорически запретила им пользоваться бассейном, заходить в магазин и вообще появляться на глаза дипломатам, их женам и детям. «Солдафоны», — презрительно кривила губы «мама». Это сильно покоробило Курилова. «Как же так, — думал он, — мы прибыли сюда для обеспечения безопасности посольства и всей совколонии, мы, можно сказать, будем рисковать своими жизнями, а тут нас считают людьми даже не второго, а третьего сорта».

Вообще, много в этом новом заграничном существовании оказалось совсем не так, как виделось в Москве. Сначала им — офицерам Комитета, элите спецназа — поручили рутинную роль охранников территории посольства. Ходили по периметру, как рядовые солдаты, несли службу на постах, сопровождали начальство при выездах в город. Ничего особенно героического в этом не было. Только однажды случился напряг — когда взбунтовался батальон афганских коммандос в крепости Бала-Хиссар и по городу разнеслись панические слухи: мятежники идут резать коммунистов и советских. По тревоге зенитовцы заняли свои места на заранее оборудованных огневых точках, приготовились к бою. Но все обошлось, бунт в тот же день был подавлен самими афганцами.

На следующий день после этого приключения Курилова вызвал командир группы: «Собирайся. Сейчас машина тебя отвезет на виллу к Долматову. Там теперь будешь жить и нести службу».

В двухэтажном доме за глухим каменным забором — так называемой «первой вилле» — размещалась часть отряда «Зенит». Дом находился неподалеку от посольства, в той части города, которая почти сплошь состояла из таких одинаковых вилл, где жили крупные чиновники, купцы и некоторые сотрудники советского посольства.