Книга Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х - Александр Платонов

После попыток «пивной» атаки на метро, прибытие более десятка дудаевских эмиссаров в Москву с заданием их фюрера с признаками психических отклонений вздыбить столицу взрывами, заставили нас с МВД принимать экстренные меры для срыва этих человеконенавистнических планов. Контроль разговоров ряда авторитетов «ЧО» внезапно подсказал идею как в кратчайшие сроки пресечь готовящиеся теракты. Дело в том, что главари «ЧО» до этого наворовавшие сотни миллиардов рублей за счёт афёры с фальшивыми авизо, вложили их в свой бизнес и легли на дно. Поэтому они категорически возражали против экстремистской активности эмиссаров Дудаева. Ведь после первых же взрывов в столице «трясти» начнут всю «чеченскую общину». Свои разногласия и претензии к «засланцам» из Грозного авторитеты решили обсудить на сходке с приглашением всех заинтересованных сторон, включая эмиссаров. Дату, место и время «форума» мы заблаговременно узнали. Приехал к Сунцову с проектом плана использования сходки в наших интересах. Обсудили, согласовали с Рушайло, подписали все необходимые документы у руководства и выстроились на это мероприятие. 1 октября близлежащие к улице Герцена, дом 53 переулки и тупики пережили сущее нашествие сотен иномарок, пассажиры которых грозно прошествовали в актовый зал ЦДЛ. Около 300 самых авторитетных представителей «чеченской общины», лидеров оппозиции и наоборот, сторонников Дудаева во главе с отдельной группой эмиссаров начали яростно обсуждать сложившуюся критическую ситуацию в ЧИР. Мы же с РУОП свой штаб расположили невдалеке. Активно работало «НН», зафиксировав на видео ряд якобы бежавших за границу бандитов и сумевших отслеживать разворачивающиеся на сходке события. От РУОП в операции участвовал заместитель начальника 8-го отдела подполковник В. А. Селиверстов. В двух-трёх кварталах от нас он расположил автобус с СОБРом (на всякий случай). Вначале ко мне в служебную Волгу по специальной связи шла обнадёживающая информация о преобладающей позиции основной части членов сходки – не допустить взрывы в Москве. Однако уже через полчаса эмиссары «Папы Джо» показали свои зубы и перехватили инициативу, с угрозами обвиняя противную сторону в том, что они предают свой народ, не желая помочь сорвать агрессивные планы Кремля. Что-то во мне ёкнуло, и я предложил Селиверстову подойти поближе к ЦДЛ. Вместе мы остановились у входа и выслушали начальника группы «Николаев» о том, что две открытые двери актового зала обозначают охрану по паре громил, не спрашивающих у снующих туда-сюда чеченцев каких-либо паролей или пропусков. Мгновенно созрела мысль как-то переломить ситуацию в нашу пользу. Говорю Володе: «Давай зайдём наверх, поближе к залу». Тот удивился, но ничего не сказав, проследовал за мной. Поднялись и увидели сквозь открытые двери бурлящую сходку «ЧО». Тут же принял решение: «Надо войти внутрь, а там посмотрим, что к чему». Когда двинулся к входу, Селиверстов только успел проговорить: «Дай хоть рацию спрячу». На ходу ему ответил: «Наоборот пусть на виду будет. В данном случае лучшая конспирация – никакой конспирации. Да и мы у себя дома в Москве, а не в Грозном. Без хрена не съедят». Не спрашивая двух громил-охранников, которые тупо уставились на нас, мы спокойно зашли и сразу сели справа у стены. Огляделись и услышали, как в микрофон в импровизированном президиуме хорошо знакомый нам авторитет всё же пытается уговорить «аудиторию» не делать глупостей и все спорные вопросы решать через группу координации. Предложил её расположить в номере гостиницы «Пекин», скороговоркой продиктовав телефон этого «штаба». В ответ он услышал оскорбительные выкрики со стороны эмиссаров, сидевших отдельной группой на задних рядах. Пока Володя на ухо комментировал кто, где сидит из «чеченской общины» и оппозиции, попросил у него лист бумаги. На колене написал записку: «Прошу дать слова. Начальник отдела по борьбе с терроризмом ФСК России полковник Ильяшенко (назвал вымышленную фамилию)». Хлопнул по плечу впереди сидящего и попросил его передать послание в «президиум» сходки. Белый клочок бумаги «голубем» долетел к главному «оратору», тот её показал рядом с ним сидящим, которые как по команде стали шарить по залу глазами. А в это время многие «заседатели» стали подтягиваться к дверям, собираясь покинуть помещение. Поэтому тамада сходки прорычал в микрофон: «Постойте уходить. Тут какой-то начальник из ФСК просит дать слова. Ну, как, дадим?». Зал после паузы разноголосо ответил согласием. Повторно в микрофон «ведущий» сказал: «Если это не шутка и Вы в зале, то товарищ полковник прошу к микрофону». Тут только до Селиверстова дошёл смысл нашего захода и посланной в президиум записки. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего и выдохнул вслед: «Михалыч! На кой тебе это надо?». Но мне уже стоящему лицом к лицу напротив толпы смешанных между собой и бандитов и политиков, и эмиссаров, нужно было подобрать короткие и понятные для них слова. Видя суровые лица, решил для начала разрядить грозную тишину. Спокойно сказал: «Прошу извинить уважаемое собрание, но мы с коллегой из РУОП Москвы проходили мимо и случайно попали в зал»… Аудитория поняла шутку на счёт «белого рояля, оказавшегося в кустах» и многие дружно засмеялись. Не всё так плохо, подумал я, и уже более решительным и громким голосом продолжил: «Вот сидим мы и слышим, как одни ораторы, сидящие справа (посмотрел на них с паузой) предлагают взорвать столицу. Другие, на мой взгляд, дружащие с головой, наоборот возражают. Вопрос ко всем здесь сидящим. Кто заварил горькую кашу этой заварухи, чтобы один народ пошёл с оружием на другой?». Половина зала тут же заорала: «Ельцин!», а другая часть гудела: «Дудаев!». С презрением я продолжил: «Вот видите. Заварили грязное дело горе-политики Москвы и Грозного, а взрывать собираетесь ни в чём не повинный простой народ. Ведь в метро и автобусах Ельцин с Дудаевым не ездят!? Так куда я попал? Неужели передо мной вайнахи гордый народ Кавказа, который если и будет мстить, то только виновным? Простых людей конечно легче уничтожить, озлобляя наши народы друг против друга, но так поступают только презренные шакалы! Поэтому предлагаю отказаться от помощи безумным планам отдельных политиков втянуть нас в братоубийственную бойню. Пусть народ в Грозном и Москве спокойно трудятся, а политики мирно договариваются между собой! Телефон вашей координационной группы я записал. Запишите и мой номер – 224-58-70. Спросите Александра Михайловича и дежурный меня вызовет. Все вопросы решим!». Вдруг из группы эмиссаров раздался громкий возглас с матом: «Пошёл ты куда подальше! Выслуживайся без нашей помощи! Может тебя наградят!?». Зал в ответ возмущённо взревел: «Зря оскорбляешь полковника. Ведь он дело предлагает, а не тянет в кутузку!». Ждать не стал и, печатая каждое слово, грозно заявил: «Вас, неизвестный гражданин справа я понял. Как на духу говорю, что если в Москве хоть один взрыв произойдёт, то сразу введём чрезвычайное положение. Всех вас вместе с семьями с помощью солдат дивизии имени Дзержинского на грузовиках вывезем на три столичных стадиона «Лужники», «Динамо» и «Локомотив». Будете там баланду есть пока не найдём террористов и не прекратим терроризм! Вам это надо?». Столпившийся возле меня зал взревел: «Нет – это никому не нужно!». Заканчивая, сказал: «Я согласен с вами. Лучше договариваться, чем стрелять и взрывать!». Тут увидел, что ко мне пробивается Селиверстов, который растерянно произнёс на ухо: «По рации Рушайло дал команду задержать лидеров «общины» и доставить их в РУОП». Видно Владимир Борисович что-то недопонял, когда подписывал нам с Сунцовым план по сходке. Нелепо было одним автобусом с десятком спецназовцев пытаться задерживать лидеров и авторитетов «ЧО», которые, к тому же, на сходке выступали против терроризма, действуя впервые на стороне Закона, да и нас. Тут же подошёл к стоящим возле меня членам «президиума» и сказал: «Начальник РУОП генерал Рушайло хочет с вами побеседовать и приглашает завтра утром к себе на улицу Шаболовка. Что ему ответить?». Авторитеты в один голос заявили о своём согласии приехать. Владимир Александрович при мне доложил Рушайло о том, что «старший брат» (имея в виду меня) возражает против принудительного привода, а авторитеты «общины» завтра к 10 часам утра сами прибудут в РУОП. На это Владимир Борисович дал добро. Морально выжатый как лимон поздно ночью вернулся в свой кабинет, который уже разрывали звонящие по всем видам связи телефоны. «Технари» передали, что эмиссары, вернувшиеся в номера своих гостиниц, были взбешены внезапно оказанным им противодействием со стороны «чеченской общины». Тут же они отдали распоряжения своим боевикам в Подмосковье, чтобы те с «подарками» и всем «железом» к утру подъехали в столицу. На языке оперативников – это называется создать для преступной группировки «тревожную ситуацию». Позвонил и Сунцов. Его связи в «ЧО» уже выдали информацию о моём выступлении на сходке, одобренном её участниками. Ну, а дальше дело техники. За неделю совместно с РУОП и ГУБОП МВД все спонтанно и не подготовлено начатые действия десятков экстремистов, включая эмиссаров, были своевременно пресечены. Большинство боевиков арестовали, изъяв у них орудия и средства террористической деятельности, сорвав ещё одну массированную их атаку на Москву.[423] Любимый город мог спать спокойно. Однако, как оказалось, наша самоотверженность мешала грязным политикам, руководимым из-за «бугра», найти с помощью провокационных терактов повод для начала войны на Кавказе. Ведь к этому времени вдрызг пьяный «дирижёр» ЕБН в обнимку с канцлером Колем управляя оркестром в Берлине, позорно вышвырнул нашу мощную стотысячную группировку из Германии в осеннюю грязь полей России. Не нужные «ельциноидам» военнослужащие частей ГСВГ в большинстве своём располагались в палатках, отправив семьи к родственникам. Пьянство и озлобленность элиты нашей армии, оказавшейся в таких условиях, всё больше порождали среди них разговоры о предательстве Ельцина и прямые угрозы пойти на Кремль с оружием. Война в таких случаях, к сожалению, для шатающихся режимов, становится своеобразной палочкой-выручалочкой.[424] Но нужен только повод и обязательно с «чеченским следом», который не заставит себя долго ждать.