Книга Стены из Хрусталя - Кэрри Гринберг

— Как славно, что вы успели познакомиться, мальчики.

Королева Моргауза стояла на крыльце, и шлейф ее некогда алого, а теперь грязно-зеленого платья стекал по ступеням. Неприятели вскочили и посмотрели сначала на нее — виновато, потом друг на друга — со злобой.

Первым к ней подошел гость и поцеловал руку, которую мать протянула ленивым движением. Кожа ее стала дряблой и, казалось, едва держалась на тонких косточках. Из-под белого покрова, стянутого золотым обручем, выбивались седые волосы, неряшливые, как паутина. Сердце рыцаря сжалось. Он хотел упасть на колени и вымаливать прощение за свое затянувшееся отсутствие, но мать столь же равнодушно убрала руку и поверх его головы окликнула мальчишку, который топтался под дождем, не решаясь подойти.

— Мордред, — так она его назвала, — распорядись, чтобы накрывали на стол. За обедом будешь прислуживать сэру Агравейну.

Мальчишка с мрачным именем шмыгнул в дверь.

— Еще отравит, — возмутился рыцарь. — Ну и распустили вы пажей, матушка.

— Мордред не паж. Он твой брат.

— Мой… кто?

— Заодно и кузен.

От его крика вспорхнули голуби, гнездившиеся под крышей, и захлопали крыльями, рассыпая по двору белые перья.

— Проклинаю!

— Придержи язык. Артур тебе не только дядя, но и государь, — она устало потерла виски, и рыцарь перешел на хриплый шепот.

— Он взял вас силой?

— Тебе так хочется, чтобы твою мать изнасиловали? Даже в ретроспективе?

От таких сентенций он всегда краснел до корней волос. Вот и сейчас не удержался, чувствуя, как от жара на нем просыхает рубаха.

— Артуру было предсказано, что его убьет ребенок, родившийся в мае, — продолжала королева. — Даже ты, наверное, запомнил эту историю. Он приказал погрузить всех майских детей на корабль и пустить в свободное плавание. Среди них был и Мордред. Когда случилась буря и судно перевернулось, выжил только он. Так что теперь у него есть хорошая причина отомстить отцу. Мордред убьет его, как только сил наберется.

Рыцарь отвернулся от матери. После четырех неудачных попыток она обрела такого сына, которого всегда хотела. Четырнадцать лет выковывала и точила этот клинок, чтобы сразить брата, который правит в белокаменном замке, в то время как сама она прозябает на богом забытом островке. Будет чем похвастаться и перед сестрой Морганой, которая, по слухам, связалась с нечистой силой. Теперь матушка всей родне нос утрет.

Но дядюшка-то каков! Казалось бы, чего проще — утопить младенца? Любая девка, залетевшая от хозяина, с такой задачей в два счета справится. Но только не наш Артур! Все-то у него по-людски — и за женой уследить не может, так еще и бастард недобитый за него примется.

— Мальчишка знает о своем предназначении?

— Я ему рассказала. Поначалу Мордред отнекивался, что зла на отца не держит, потому что совсем маленький был и ничего не помнит. Но я ему объяснила, что не стоит стесняться своих желаний. Это ведь естественное желание для любого мужчины — убить отца и переспать с матерью…

— А я вам на что сдался? — прервал ее рыцарь, которому было невмоготу слушать такие речи.

— Возьмешь мальчика в оруженосцы. Ты не обязан его любить, Агравейн, — добавила она, как только рыцарь возмущенно сплюнул. — Можешь с ним не церемониться. Рука у тебя тяжелая, о том я наслышана, но если от такого обращения он станет еще злее, это пойдет ему на пользу. Иногда он кажется чересчур мечтательным, а это не то качество, которое пригодится ему в жизни. Научи его убивать и постарайся отойти в сторону, когда он войдет в раж.

— Проще говоря, вы хотите, чтоб я воспитал волка из этого щенка? Потому что только я достаточно… жесток? — как он ни старался, его голос дрогнул, и королева не могла этого не заметить.

— Хотя ты наименее сообразительный из моих детей, Агравейн, но даже у тебя бывают проблески ума. Не разочаруй меня хоть в этот раз.

Не дав ему возразить, она скрылась в темном коридоре, а на крыльцо как ни в чем не бывало вышел Мордред. Небось, давно уже под дверью отирался и все подслушал. Ну и ладно. Ну и пусть. Одна радость осталась — можно на нем отыгрываться, сколько душа пожелает. А у рыцаря руки чесались задать негоднику такую трепку, чтоб неделю сесть не мог.

— Чего уставился? На колени и присягай на верность! — рявкнул сэр Агравейн, но мальчишка опять не шелохнулся.

— Я не хочу быть твоим оруженосцем, — сказал он.

— Да ну? — процедил рыцарь, примеряясь, как бы его ударить половчее, чтоб отлетел прямехонько к воротам. — А кем хочешь?

— Твоим братом. Но для этого мне не нужно дергаться лишний раз. Нужно просто быть.

Он поймал уже занесенную руку и провел ею по своим влажным волосам, и еще раз, а дальше рыцарь уже сам взъерошил ему волосы. Это было… приятно. Накатило чувство, о существовании которого он и не подозревал.

Неужели можно относиться друг к другу вот так? Правда, можно?

И мальчишка перестал казаться дерзким, лишь гордым и уверенным в себе, как и подобает принцу. Внезапно Агравейн осознал, что это его младший брат, и так обрадовался, словно тот родился вот только что.

— Так ведь больше нравится? — просиял Мордред.

— Ага, — сказал он и тоже улыбнулся широко-широко. — А знаешь что, братишка? Пошли отсюда прямо сейчас. К чертям обед, по дороге что-нибудь перехватим. Со мной не пропадешь.

Ему хотелось поскорее показать мальчику Камелот, королевский двор и всех этих глупых и чванливых, но по-своему милых людей. И если этот мир приглянется Мордреду, есть надежда, что тот не станет его разрушать.

По своему обыкновению, он ошибся.

Мордред разрушил все подчистую.

Его тоже не пожалел.

Но ему всегда казалось, что в разгар схватки брат не пришел на помощь, а потом бросил его умирать, отделавшись ничего не значащим «Прощай,» именно по той причине, о которой ему напомнил Ричард Томпсон.

Зеленый цвет истаял перед глазами, и снова он оказался в полутемной камере, и уже не было смысла из нее выбираться. Разве что…

* * *

— Мне отсюда не выбраться, — ни с того, ни с сего брякнул вампир.

Он бережно приподнял ее ноги и убрал с колен, после чего встал, повернувшись к Эвике спиной.

— Об одном сожалею — там осталась… одна женщина, и мы с ней так и не успели объясниться. Теперь-то поздно… но ежели б увидеть ее еще один раз, я сказал бы, что… что считаю ее достойным противником. И… уважаю ее за храбрость и умение держать удар. Так сильно ее уважаю, что…

— …что любите, — нетерпеливо подсказала Эвике. — Вы сможете ее увидеть, только откройте дверь, прежде чем эти гады за нами вернутся.

— Ну сколько можно объяснять? Или мои слова для вас пустой звук? Ничего не получится, потому что все, что я затеваю, оборачивается против меня. Всегда, миссис Стивенс! Я неудачник. А неудачник — это человек, которому никогда ничего не удается.