Книга Проклятие Батори - Линда Лафферти

– Довольно, Сильваши, – прервал его граф Турзо и протянул руку за учетной книгой. – Ваши свидетельства и письменные показания будут подробно рассмотрены судом. Я собираюсь немедленно созвать судей в Битче.

– В Битче? – переспросил Янош. – То есть в вашем замке? Ее будет судить не Пресбургский суд? И не королевский суд в Вене?

Турзо потеребил бороду.

– Нет. Я хочу, чтобы графиню предали суду немедленно. Упомянутые же вами суды можно будет созвать только после Крещения.

– Но…

– Конюший, вы сослужили добрую службу. А теперь я должен попросить вас удалиться.

Янош посмотрел в темные глаза Турзо. И увидел, как в них мелькнуло раздражение.

– Стража, пожалуйста, отведите молодого господина в конюшни. Пусть выберет себе любого коня. А потом проводите его за ворота замка.

Янош, сжав челюсти, посмотрел на графа.

– Вы увидите, как свершится правосудие. Зузана отдала жизнь…

– Уведите его! – не выдержал Турзо.

Янош отмахнулся от подскочивших стражников и, не оглядываясь, направился к двери.

– Шестьсот двенадцать невинных жертв? – прошептал граф Зрини. Он никак не мог прийти в себя. – Если эта книжка попадет в руки королю, он уж точно приберет к рукам все земли графини! И заставит всех Батори заплатить за ее грехи, оставив нас нищими!

– Этот реестр никогда не достанется королю, – тихо проговорил граф Турзо.

Раздумывая, он долго вертел перстень у себя на руке.

– Конюший знает это, – наконец сказал палатин. – Милостивые господа, существует ведь такая вещь, как избыток свидетельских показаний…

Турзо бросил строгий взгляд на писца, и тот, кивнув, положил перо.

Граф открыл кожаную сумку и спрятал книжку среди других документов.

– Эта книга принадлежит семейству Батори. И должна остаться частью наших семейных архивов. Она не для глаз судей и королей.

Глава 5

Пограничная область,

Трансильвания

1 января 1611 года

Габор Батори выехал на дорогу; его глаза высматривали повозки из королевской Венгрии. Он откинул черный капюшон плаща. На руке у него в лучах заходящего солнца блестел золотом перстень Батори.

Передовой дозор скакал день и ночь с вестью о том, что графиня ищет убежища в его замке и готова присягнуть на верность.

– Может быть, она получила известия о грядущем аресте? – спросил князь Трансильвании. – Почему она решила покинуть Чахтице сейчас, как раз на Новый год?

Дозорный поежился, прекрасно зная, что, когда старый год дает рождение новому, полуночными небесами правят духи.

– Нет, она ничего не получала, – ответил он, вытирая с глаз соленый пот. – У нее было предчувствие, видение, что близится конец. Кошачьи вопли.

Лицо Габора затвердело. Он не терял время зря, собирая войска. С огромным богатством кузины и громкими именами Надашди и Батори он захватит Польшу.

А потом и Вену.

Но он нуждался в могуществе своей кузины Эржебет – ее богатствах, землях и неприступных замках.

Шли часы. Его дозоры были посланы далеко вперед, чтобы встретить и сопроводить свиту графини. Габор уже предвкушал, как услышит ругань кучеров, топот копыт, стук горшков и звон кастрюль.

Но пока была лишь тишина. Потом донесся вой волков из темного леса. С юга подполз туман и окутал горные склоны.

Янтарные глаза Габора напряженно вглядывались в горизонт. На много миль вокруг виднелись лишь скелетообразные стволы и ветви берез. Габор решил, что, если графиня так и не появится, он прогонит девчонку. Незаконнорожденная дочь графини больше не будет представлять никакой ценности…

С юго-запада налетел порыв ветра, закрутив призрачные снежные фигуры, гоняющиеся друг за другом по долине.

Габор натянул капюшон и повернул коня обратно к трансильванским горам. Вскоре его черная фигура исчезла во мгле…

Эпилог

Фермерский рынок в Аспене

24 сентября 2011 года

Нет в Роринг-Форк-Вэлли поры прекрасней, чем последние дни сентября. Осины начинают золотиться, отчего горы вспыхивают ярким цветом при каждом дуновении ветра. Снег засыпает вершины гор, припудривая серые неровные скалы. Местные жители устраивают пари, откроются ли вовремя лыжные спуски.

Вода в реке Роринг-Форк блестит серебром, петляя по долине и журча вокруг огромных валунов и рыболовов в высоких сапогах.

В небе видны краснохвостые ястребы, которые парят в воздушных потоках над горами, то взмывая вверх, то ныряя вниз. Строгие ели, отбрасывая длинные зловещие тени, напоминают о близящейся зиме.

Дейзи и Морган шли вдвоем, разглядывая яркие яблоки на городском рынке, который уютно расположился на Ист-Хопкинс-авеню. По улицам разносило запах жареного зеленого перца чили, отчего местный лыжный курорт напоминал скорее Санта-Фе.

Бетси заметила их в толпе. Держа яблоко за черенок, Дейзи вертела его перед глазами сестры, и обе смеялись какой-то понятной только им одним шутке. Морган ласково взяла Дейзи за запястье. Та улыбалась, и солнце сияло на ее выпирающем клыке.

– Ее мать рассказала мне, что она в шесть лет носила брекеты, – сказала Бетси Джону. – Очевидно, она родилась с уже сформировавшимися зубами.

– Это необычно.

– Думаю, такое бывает. А последний клык вышел, когда ей было двенадцать. И она отказалась выравнивать его.

– Хочешь подойти поздороваться? – спросил он.

Бетси посмотрела на сестер.

– Да нет, пусть себе гуляют. Увидимся с ними сегодня на свадьбе.

– Приятно видеть, что у них все хорошо, – сказал Джон.

Они смотрели, как сестры замахали руками, когда Дейзи окликнула остановившегося у овощного лотка светловолосого подростка в бейсболке. Кайл подошел к ним и одной рукой обнял Дейзи.

– И у твоей мамы тоже, – продолжил Джон. – Никогда не видел ее такой счастливой.

– Она просто получила гонорар, – рассмеялась Бетси. – Книга продается лучше, чем она могла даже мечтать.

Джон взял ее за руку.

– В конце концов, графиня сделала и что-то хорошее…

– И еще мама получила письмо из банка. Компенсационный фонд Батори отовсюду получает взносы. Больше, чем ожидалось. Мама думала, что в фонд придется вложить до половины своего гонорара. Но потом даже удивилась, как много родственников Батори захотели смыть пятно, оставленное на их имени графиней.

– И ты можешь упрекнуть их за это?

– По крайней мере потомки ее жертв получат хоть какую-то компенсацию за те ужасы, что испытали их предки. Неплохое наследство для моего папы. Это, пожалуй, лучший ему памятник.