Книга Схватка за Амур - Станислав Федотов

Орлов подобрал ружье и топор, велел гилякам связать руки сдавшимся. Потом приказал разбойникам сесть и сам уселся у огня, грея застывшие пальцы. Гиляки остались за спинами связанных, карауля каждое их движение.

– Ну рассказывайте, кто вы, откуда и куда шли. Ну, вот хотя бы ты, – кивнул Дмитрий Иванович на дезертира. – Как тебя звать?

– Битый, – сглотнул парень и тут же поправился: – Митяй. Митяй Ратников я, с Орловской губернии.

– Ишь ты, – усмехнулся подпоручик, – сразу и Митяй, и орловский. А почему Битый? Унтер тебя бил?

– Бил, – уныло кивнул парень. – Смертным боем. Он же сам с Курской губернии, а куряне и орловские почему-то завсегда дерутся…

– Дураки потому что, – объяснил Орлов. – Ну, давай, Митяй, рассказывай о своей… компании.

– Да кака компания… Сошлися поступно. Беглые каторжи, – парень кивнул на второго пленного, – их пятеро было, Меченый имя вершил… Зверь, а не человек. Одного переселенцы на Мае убили, так он увесь хутор изничтожил… деток малых, баб… дубиной своей… избы сжег… – Митяй вдруг всхлипнул. Скривив шею, стер слезу со щеки воротником полушубка. – Я с Якутска убег, как раз на Мае к ним прибился…

– А как вы на Мае оказались? – спросил Орлов у каторжанина. – Там же каторги нет.

– Тракт отправили обустраивать, – хмуро ответствовал тот. – На пробу, значит – получится, нет.

– Ну и как, получилось?

– Да они все убегли, – ответил за каторжанина Митяй. – Охраны было мало.

– Да и много было бы, все равно бы сбежали, – усмехнулся каторжанин. – Лучше подохнуть на свободе…

Из дальнейших расспросов подпоручик узнал, что Гурана подобрали тунгусы, шаман его выходил, а тут нагрянули беглые, хотели стойбище разгромить – Гуран не дал, дальше пошел с беглыми и стал их вожаком, потеснив Меченого. Со встречными поступали по-разному: кто сопротивлялся, тех убивали, кто помогал провизией, тех не трогали. Орлов был первым русским на их пути, да еще военным, которых все каторжане почему-то ненавидели, – потому так с ним и обошлись.

– Ну, и что мне с вами делать? – спросил Орлов.

– А правда, если будем вам помогать, все простится? – робко спросил Митяй.

– Правда.

– Можно, я с вами пойду?

– Можно. А ты? – обратился подпоручик к каторжанину.

– Я вам не верю. Лучше убивайте прямо здесь.

– А если мы тебя отпустим, останешься лиходеем?

– Я никого не убивал и не буду убивать. Жилье жег – было, в грабеже участвовал, а крови на мне нет. Отпустите – прибьюсь к местным, буду с ними жить. В Россию не вернусь.

Орлов поверил. Каторжанин о себе ничего не сказал, но по речи его, по поведению чувствовалось, что человек образованный и на каторгу попал не за уголовщину. Поверил и сказал:

– Ладно, уходи. Дадим тебе немного провизии, лук со стрелами, топор, нож – и иди, куда хочешь. Развяжите их, – приказал он гилякам.

Митяй Ратников пробыл в группе Орлова недолго – провалился под лед и как-то быстро утонул. Видно, был не жилец.

2

Бошняк вернулся с Сахалина совершенно больным. Вернее, он прибыл в Петровское уже из Николаевского, где его группу покормили, попарили в русской бане и переодели – до этого они сорок дней не мылись и не меняли белье, которое уже попросту разваливалось. На ногах еле держались унты, изорванные в лохмотья на острых скалах. Около месяца люди питались юколой, тюленьим жиром и несвежим мясом, потому что сухари и чай кончились еще на половине пути. А когда в одном селении купили свежей осетрины, это был настоящий праздник.

Однако духом все были сильны, потому что результаты похода оказались много лучше ожидаемых. Они пересекли Сахалин с запада на восток, постоянно ведя съемку местности, обследуя селения аборигенов – орочон и кекдальцев, но главным было не это. Главное – группа открыла превосходные месторождения каменного угля, мощные пласты которого возле селения Дуэ выходили к самому морю. Вообще, угля было много в разных местах, а это значило, что будущее российского парового флота на Тихом океане обеспечено. Можно сказать, дело оставалось лишь за появлением самого этого флота.

И еще одно открытие порадовало сердце каждого патриота России: на Сахалине действительно долго жили пятеро русских матросов. Но они не были жертвами кораблекрушения. Некий Хвостов, возможно, купец, высадил их по неизвестной причине в селении Тамари-Анива, что на юге острова, а затем они, по причине появления в Тамари японских торговцев, перебрались на реку Тымь, жили так же, как и местный народец кекдальцы, женились на кекдальских девушках, некоторые имели детей. Российский флаг не поднимали, может быть, потому, что его у них не было, а может, и скорее всего именно так, просто не думали об этом, но их жизнь на Сахалине доказывала, что Россия заявила о своем присутствии на острове много раньше других претендентов, тех же японцев. В подтверждение этого Николай Бошняк привез четыре листочка из принадлежавшего тем матросам русского молитвенника, на которых карандашом были записаны обстоятельства их появления в Тамари-Аниве и на Тыми, а также – имена – Иван, Данила, Пётр, Сергей и Василий – и даты: 17 августа 1805 года поселились в Аниве; в 1810 году перешли на реку Тымь. Листочки сохранила как память одна кекдалька, с большим трудом удалось у нее купить их за несколько метров китайки.

– То-то Николай Николаевич будет рад этим новостям, – сказал Невельской Катеньке после всего услышанного от Бошняка. – Да и его высочеству Константину Николаевичу нынче же отпишу и отправлю с весенней почтой: генерал-адмирал всей душой ратует за освоение Тихого океана, и эта новость будет для него бальзамом.

– Насчет великого князя ничего не скажу, а твой разлюбезный Николай Николаевич, – поджала губы Екатерина Ивановна, – только и может, что радоваться за тебя и получать ордена за труды по освоению края.

– Да что ты, солнышко, взъелась на него?! – в который раз изумился Геннадий Иванович. – Чем он тебе не угодил? Помогает нам постоянно…

– Помогает?! – взвилась Екатерина Ивановна. – Еще в прошлом годе он обещал, что в Охотске для экспедиции будет построен бот – и где этот бот?! Только и сделали, что привезли в Петровское чертежи, парусину да часть такелажа – стройте, мол, сами. Это значит – помогает! Ладно, у нас есть Дмитрий Иванович Орлов да плотник хороший, Степан Решетников…Катенька даже задохнулась от злости на генерал-губернатора. Собрался было Геннадий Иванович в очередной раз объяснить трудности генерала, его двусмысленное положение, когда он требует от Компании всемерно содействовать Амурской экспедиции, которая выполняет важнейшее государственное поручение, но Главное правление Компании не обращает на его требования никакого внимания, тем самым как бы говоря: не ваше дело. А начальник края, хоть и хочет, но не имеет права выделить для экспедиции что-либо из государственных денег и кого-либо из государственных людей, но тем не менее что-то делает; когда формально задания экспедиции дает Компания, а ей интересна лишь торговля и плевать на любые исследования… Собрался, да мысленно махнул рукой: толку все равно не будет, к тому же кое в чем Катенька права: судостроительством действительно занялись сами. Орлов после возвращения из Тугурского края с удовольствием и большим интересом взялся за это новое для себя дело. Заложили палубный ботик и шестивесельную шлюпку. Доски для них заготовили еще с осени и сушили в специально построенном эллинге, стараясь не допускать туда лишней влажности. К концу июня Орлов обещал ботик спустить на воду.