Книга Год Людоеда. Игры олигархов - Петр Кожевников

Игорь Семенович вспомнил о каморке, находившейся рядом с покойницкой, и пошел назад. В коридоре он увидел своего недавнего спасителя: тот умудрился выползти в коридор и сейчас, неестественно и смешно изогнув поврежденную шею, удивленно смотрел снизу вверх на Кумирова затекшими кровью глазами. Лицо Поликарпа было все разбито и продолжало истекать кровью. Он что-то пытался произнести, но из-за сломанных челюстей и выбитых зубов не мог издать ни одного членораздельного звука.

— Трудное это дело, друг мой, человека жизни лишить, — произнес Игорь, приближаясь к бомжу. — Может быть, тебя действительно моим замом сделать?

Поликарп лишь по-младенчески мямлил и гримасничал, стараясь выразить Игорю свою мысль. Он двигал переломанными руками как ластами и старательно продвигался дальше, наверное надеясь быть кем-то замеченным. Кем-то, кроме нависшего над ним Кумирова.

— Как ты все-таки думаешь, почему люди так жестоки? — Игорь снял со стены огнетушитель и начал бить им по беззащитной голове все медленнее ползущего человека, который между четвертым и пятом ударом перестал двигаться. Теперь у него только подрагивали пальцы рук и иногда из пробитого черепа вытекала на кафельный пол красно-молочная масса.

Кумирова продолжало трясти от холода.

— Я могу простудиться. У меня может быть пневмония. А менингита не случится? А отчего? Я же не купался в ледяной воде и не стоял на промозглом ветру. Значит, не от чего. — Беседуя с самим собой, Игорь вернулся в покойницкую и осмотрелся.

Помещение оказалось завалено трупами. Тела были и на каталках, и на полу, и друг на друге.

«Если бы разрешили людоедство, можно было бы открыть прибыльное дело», — улыбнулся Кумиров. Он остановил свой взгляд на девушке лет пятнадцати, которая лежала на кафельном полу. На груди, животе и бедрах запеклись глубокие раны. Здесь же на полу валялось несколько использованных презервативов. «Все-таки я, наверное, не самый последний грешник на планете», — подумал Игорь Семенович и пошел к выходу.

Он вышел в коридор и осмотрелся. Пожалуй, каморка, которая, по словам Поликарпа, принадлежала «стервятникам», оставалась для него последней надеждой. Кумиров надавил на дверь. Она не подавалась. Тогда он отошел, разбежался и ударился о дверь всем телом, начав таран с плеча и бедра. Дверь распахнулась, и он влетел в помещение, сбивая в темноте какие-то жестяные предметы, которые истерично звенели и скрежетали.

В комнате было темно. Игорь пошарил рукой по стене, обнаружил выключатель и включил его. Помещение осветилось. На столе остались следы недавней попойки: несколько пустых бутылок и одна недопитая из-под водки, ошметки колбасы и хлеба, гора окурков в жестяной банке из-под килек. «Что отмечали-то, мою кончину? Не совсем правильно, товарищи». Игорь подкашлянул и начал искать одежду. После недолгих поисков он смог выбрать для себя из хранящегося здесь хламья достаточно широкие больничные брюки, тельняшку и ватник. Для ног оказались пригодны лишь резиновые бахилы, в которых, очевидно, мыли покойницкую. Нашлась армейская пилотка на голову, впрочем все-таки несколько мелкая для крупной головы Кумирова. Он посмотрел на свое несколько искаженное отражение в замутненном зеркале, висевшем над столом, и вспомнил строки, созревшие в его голове (а может быть, сердце?) во время пребывания все на том же отделении для ВИЧ-инфицированных:

Все в зеркале мое, однако

Стекла восьмерка и песок —

Вот мера и — не больше, плакать

Могу, — ответом потолок

Белеет, и понятно, — мера

Назначена лицу, глазам:

Все в отражении мое, но вера

Отсутствует, что в нем — я сам.

«Кто же на меня посягнул? — тяжело раскручивал мозг Кумиров. — Скунс? Отравил, но не до конца? Думал, буду дозревать, как Витька Сучетоков? Пожалуй, это вряд ли. Хотя, с другой стороны, если бы не этот бомжик, я бы так и не воскрес из покойничков! А может быть, Клера? Нет, страшно подумать! За что? И ты, мерзавец, еще спрашиваешь? Так опасаться мне тех, кто меня увидит, или нет? Вот незадача! Недавно был крутым мужиком, а теперь, что называется, боюсь своей собственной тени. Позор тебе, Игореня! То-то Мстислав бы над тобой покуражился! А вот член вам, господа доброжелатели! Я отсюда выйду живым-живехоньким, а вам еще устрою Мамаево побоище!»

Где же он на самом деле и, главное, с кем был? Жена. Да, это было утром. Пили. Ели. Значит, вполне могло быть. Потом? Встреча с Никандром. Снова пили, снова ели. Потом? Трудно, очень трудно вспомнить! А что это за злобные, смеющиеся рожицы? Такое впечатление, что кто-то куда-то его тащит, запихивает. Нет! Нить опять оборвалась! Позже!

В глазах Кумирова рябило, словно на ветру билась осенняя листва, в голове гудело и дребезжало, будто он превратился в озорной цыганский бубен, рот и гортань запеклись от абсолютной сухости, ноги совершали ненужные и неудобные движения, ему казалось, что он сейчас потеряет сознание и рухнет, так и не покинув это смрадное заведение.

Игорь Семенович вдруг понял, что стоит перед станцией метрополитена. Он сунул руки в карманы ватника: пальцы ткнулись в мелкие гвоздики, табачные крошки и ватные катышки. «Неужели просить? — уныло представил свое нищенство Кумиров и улыбнулся. — А если меня остановят менты? Документов-то никаких! Могут и задержать, могут и отдубасить, могут и в лес вывезти!» Игорь мрачно посмотрел на двух милиционеров, в свою очередь тотчас поймавших взгляд странно одетого мужчины с лицом то ли какого-то актера, то ли примелькавшегося политика, впрочем облаченного в клоунский комплект.

«Ладно, если они мне ничего не сделают, а что меня дома-то ждет? Вот это, наверное, главный вопрос сегодняшнего дня, — рассуждал Кумиров, осторожно отворачиваясь от милиционеров и шагая прочь от метро. — Поймать водилу. А что сказать: ограбили? Из психушки сбежал? Ну не машину же мне угонять?! А что, кстати, было до морга? Для начала надо все очень подробно вспомнить, каждую мелочь!»

— Молодой человек! — раздался голос.

Кумиров тревожно обернулся. Перед ним стоял один из милиционеров, дежуривших у метро. Игорю Семеновичу было неловко и, признаться, боязно посмотреть ему в лицо, тем более что блюститель оказался против солнца.

«Ну что? Дать ему по башке и бежать? А куда?» Игорь мучительно осмотрелся.

— Что это с вами такое? — На неаккуратно вырезанном восточном лице бродила неопределенная улыбка.

«Они вот всегда так лыбятся, а потом ничего хорошего не происходит». Кумиров отчаянно будоражил занемевший мозг, чтобы тот выдал ему правильное решение опасной ситуации.

— Да так глупо все вышло, вы мне… в это даже трудно поверить…

— Ну так что странно-то вышло, а? — Лейтенант продолжал непонятно кривить рот.

«Может быть, у него нервный тик и я зря дергаюсь». Кандидат в губернаторы Санкт-Петербурга внимательно посмотрел на самодовольный рот милиционера.

— Да такое с каждым может случиться: в баню пошел, из класса выхожу, а вещей и в помине нет! — Игорь, кажется, придумал себе легенду и начал повышать голос: — Что делать? Банщики руками разводят: ничего не знаем, никого не видели, а вы разве сами не забирали? А куда забирать-то? В моечную или в парилку?