Книга Восточная стратегия. Офицерский гамбит - Валентин Бадрак

Игорь Николаевич смотрел, как у старого товарища расширились зрачки, и он засомневался в своем решении говорить. «Да, кажется, перегнул палку», – подумал он. Но старт уже был дан, и, как гонщик, включившийся в перегоны, Игорь Николаевич уже не видел смысла в том, чтобы жать на тормоза. В конце концов, ведь ради разговора по душам он и нашел старого друга. А кому еще расскажешь об этом?! В таком даже жене не признаешься!

– Да-да, – повторил он тяжело и немного смущенно, – я как больной, получивший передозировку. Инъекцию в самую душу, как у нас говорят. Ладно, лирика и сопли тут ни к чему. Я ведь тебя совсем для другого разыскивал. Я из армии уволился.

– Что?! Как?! – вскричал Артеменко, не веря своим ушам. И хотел добавить: «Это же твоя жизнь! Твоя единственная судьба!» Но вовремя удержался.

– А вот так! Ты, верно, хотел сказать мне: «Что же ты наделал? Ты же ничего в этой жизни не умеешь, кроме как убивать!»

Алексей Сергеевич сжал губы и немного стушевался под прямым, непреклонным взглядом друга.

– Но чем ты собрался заниматься? – Теперь Алексей Сергеевич сам перешел в наступление.

– Честно? Не знаю!

– Как так?

– Могу сказать одно. Еду на родину. В Украину. Там мои старики, там родители жены, там корни, в конце концов. А заниматься… найду чем. Руки и ноги есть…

– Про руки и ноги я уже где-то слышал, мне это не внушает особого доверия… – перебил его Артеменко. – А может, все-таки в Москве бросишь якорь? Ну хоть ненадолго, пока осмотришься и расставишь приоритеты. А я тебе работу подыщу в столице…

– Нет, спасибо! – отрезал Дидусь, решительно спеша пресечь опекунство. И Артеменко тотчас узнал неизменные гипертрофированные, словно вывернутые наружу, независимость и непритязательность своего друга и понял, что навязывание любой идеи обречено на провал. Былой вояка между тем продолжал: – Пойми, пополнять гвардию различных охранников я не стану. Да и нервы уже не те, – тут он с деланой учтивостью улыбнулся своей по-детски наивной, неказистой улыбкой, – могу ведь пристрелить кого-нибудь сгоряча. А кроме того, я уже успел некоторых деятелей повидать и не очень-то хочу на них равняться.

Боевой полковник столь многозначительно назвал известное им обоим имя, что Алексею Сергеевичу не оставалось ничего иного, как выслушать еще один рассказ, впрочем, небезынтересный. «Как же он похож на того закопченного училищем курсанта Дидуся, когда вот так улыбается! Эх, годы, наши годы», – шепнул он сам себе, а вслух попросил:

– А ну-ка отсюда поподробнее.

– Да было это в прошлом году, я сюда в Генштаб мотался. И кто-то, уж не припомню кто, дал мне координаты Глеба Осиповича. Он тут, в Москве ошивается. Я набрал его, выяснилось, что он какой-то фирмочкой заправляет. Приезжаю, значит, к нему. А там не фирмочка, а целая компания с миллиардным оборотом, не меньше. Все значительное такое, увесистое. Ворота кованые при въезде, стоит какой-то премудрый хмырь, охраняет, по телефону куда-то докладывает, что я прибыл. Иду дальше. Приемная – будь здоров! Две секретарши длинноногие, стройные и аккуратные. Состязаются между собой в любезности. Я даже оробел. Но назвался, как учили. Они вежливо отвечают: «Заходите, вас ждут». Захожу – дверь, разумеется, двойная, с полуметровой прослойкой. Вошел, чуть не ахнул. Дорожка от двери до стола только чуть-чуть короче, чем у министра обороны. Какой-нибудь командующий ВДВ тут отдыхает, мог бы разве что адъютантом у Осиповича устроиться. На стенах небывалое убранство, хотя чувствуется склонность к военной атрибутике. Сабля висит, рога какого-то зверя, громадный аквариум с золотыми рыбками… Можешь подходить и нашептывать желания. А за аэродромным, явно недешевым столом из красного дерева сидит наш барин. Но как сидит?! Я в шоке был! В спортивном костюме, с трехдневной щетиной! Волосы у него торчат, как у черта, который только что получил отгул и оторвался от сковородки из потустороннего подземелья, где жарил грешников. Ну, наш Глеб вскочил, обнял меня, обдав, как из брандспойта, струей перегара. Присели. Я смотрю – на столе за стаканом с водой прячется, как гриб в лесу за пенечком, стопочка с характерным содержимым. Ну что тебе сказать? Потяжелел, обрюзг, в глазах наркотический туман и беспроглядная тупость… Я сразу понял, что о работе с ним бесполезно говорить. Особенно когда он свой мундир с какими-то купленными орденами показал; ну не шут ли, думаю.

В Чечне люди за это под чеченское лезвие лезут, а тут… Эх! Но больше всего меня убила, ну просто наповал сразила одна его фотография – курсантская. Там он парень-красавец со штангой, взятой на бицепс. И я подумал: а ведь ностальгия по училищу в нем до сих пор жива! До сих пор помнит, откуда вышел! Но какие разительные, нечеловеческие изменения за два десятка лет! Я смотрю и вижу: передо мной совсем другой человек! Вместо красивых мышц – широкие, оплывшие жиром руки. Вместо целеустремленного лица – безнадежное, похмельное рыло! Изглоданное не столько временем и болезненными оспинами, сколько беспорядочным образом жизни… Тьфу… Посмотрел я на наваленные как попало на столе бумаги, на составленные вместе несколько калькуляторов и засобирался. Но он мне кричит: «Стой, Дед, я ж уже про работу договорился. Прямо сейчас едем!» Я ему: «Куда ты такой поедешь? Тебе похмелиться да проспаться надо!» Он же упросил-таки подождать пару минут, куда-то в дверь выскользнул, и через десять минут передо мной был уже просто потрепанный, основательно уставший от жизни ее нещадный прожигатель. В дорогом костюме, забрызганный дорогой туалетной водой, остервенело жующий жвачку. Одним словом, выехали мы к Асанову…

– К Асанову?! К нашему здоровяку Гришке Асанову? – снова не поверил Артеменко, которому, с его искусственно законсервированным образом жизни, было дико даже слышать об общении одноказарменников через много лет.

– Да-да, к тому самому. – Дидусь кисло покривился, показав слегка пожелтевшие от непрестанного курения зубы. Ей-богу, на Луне живет! И чем он только занимается, чем живет?! – Не знаешь, что Асанов в знаменитости прется, командует, то бишь, управляет какой-то очень немелкой государственной компанией? Там, правда, столько слогов, что я не выговорю. Но ты-то должен знать такие вещи!

– Да тут в Москве одна компания на другой, и все крутые! Все мелкие компании в Калуге, в Рязани или Иваново, – парировал упрек Артеменко.

– Ладно, – не стал с ним спорить Игорь Николаевич, – слушай самое интересное. Приезжаем мы в эту компанию на Глебовом джипе с опозданием на семь или десять минут, заходим в холл – просторный, блестящий везде, можно глаза порезать о лучи. Только собрались пропуск оформить, как нам охранник, ряженный, как шотландец, говорит: «Отойдите, пожалуйста, в сторону, сейчас будет генеральный директор выходить». Я ему хотел сказать: «Слышь, ты, чучело, а твой генеральный директор что, царь?» И с удовольствием ткнул бы ему в глаз. Да Осипович меня одернул, хвост поджал по-собачьи. В общем, нукеры Асанова отогнали нас на добрый десяток метров, словно мы смердели. И потом мы увидели, как с гордо поднятой головой, ни на кого не оборачиваясь, прошел он к своему блестящему автомобилю. Как на подиуме. Как это, дефиле, кажется, называется? Вот так и завершилась встреча с важным человеком. И меня осенило: да ведь люди, когда наверх идут, чаще всего-то как раз опускаются…