Книга Ночь, когда она умерла - Анастасия Эльберг

— Вот поэтому я не люблю водить в такую погоду! — Он повернулся ко мне. — Пристегнись, Изольда.

— Смотри на дорогу, черт побери!

— Я сказал, пристегнись!

Он отвел взгляд от трассы на пару секунд, но этого было достаточно. На этом участке дороги наша полоса не была отделена от встречной ни низким бетонным забором, ни металлическим заграждением. Их разделяла только широкая полоса пожухлой травы, напоминавшая длинный неухоженный газон ленивых хозяев. Машину повело в сторону, и Саймон снова крепко взял руль, но опоздал. Мгновение спустя нас уже вынесло на встречную полосу, прямо под колеса приближающегося грузовика. Я увидела свет фар, услышала скрежет тормозов и инстинктивно поднесла руки к лицу — так, будто это смогло бы меня как-то защитить. Однажды я попала в аварию, и сейчас та ситуация помимо моей воли выплыла из глубин памяти. Тогда мою машину развернуло, вынесло на тротуар и ударило об угол находившегося рядом с дорогой дома — я успела вывернуть руль и тем самым избежать лобового столкновения. Еще несколько минут после этого я находилась в сознании, пусть и не понимала, что случилось. Но на этот раз все было иначе. Я почувствовала удар, меня бросило вперед, а потом что-то взорвалось в моей голове, в глазах потемнело — и меня накрыло свинцовое покрывало тишины.

Вивиан

2010 год

Мирквуд

Я с трудом мог ответить на вопрос «чего мне хочется», но ответ на вопрос «чего мне не хочется» у меня был готов. Мне хотелось полностью оградить себя от взаимодействия с окружающим миром. И, вероятно, со своим внутренним миром, но это было проблематично, поэтому я остановился на первом. У меня не было желания чем-либо заниматься — работать, читать, танцевать. Я просто лежал, глядя в потолок, временами проваливаясь в глубокий сон. Мне не хотелось ни есть, ни пить. Я чувствовал себя так, будто кто-то достал из меня душу. Нет, не вырвал, а именно достал, осторожно и услужливо, стараясь не поранить. Хотя уж лучше бы поранил — тогда я бы страдал, злился на себя, чувствовал хотя бы что-нибудь.

Афина лежала на моей подушке, не отходя от меня ни на секунду — разве что в те моменты, когда я спал. Она прислушивалась к моему дыханию, иногда перебиралась на одеяло для того, чтобы уловить ритм сердца, и снова возвращалась к моей голове. Иногда она терлась носом о мою щеку или осторожно прикасалась ко лбу шершавым языком, понимая, что я никак на это не отреагирую, и неслышно вздыхала. Когда-то, давно, когда она еще была маленьким котенком, она уже видела меня в таком состоянии. И точно так же спала на моей подушке, терпеливо дожидаясь того момента, когда я соизволю подняться с кровати и пойду на кухню перекусить. Она знала, что я посажу ее на стол и налью ей молока, так как мне было скучно есть в одиночестве. Она внимательно смотрела на меня, будто следя за тем, что я ем нормальную сытную пищу, а потом устраивалась у меня на коленях, когда я читал.

Теперь Афина смотрела на меня и не понимала, что со мной произошло, и почему я снова вернулся в это состояние. Хотя, скорее всего, понимала — животные чувствуют лучше людей. И от этого им вдвойне тяжелее, так как они не знают, чем могут помочь. Она крутилась возле меня, пытаясь намекнуть на то, чтобы я обнял ее, взял на руки и погладил, но в какой-то момент уставала и возвращалась на подушку. Она ждала — это она умела делать лучше всего.

Фиона заглядывала ко мне пару раз, но, как и Афина, поняла, что мне до этого нет никакого дела. И отреагировала точно так же — не ушла, оставив меня в покое, а осталась ждать. Колетт, у которой она временно жила, отнеслась к этому с пониманием. И даже согласилась на то, что будет готовить себе обед сама. Фиона сделала несколько попыток меня растормошить, но успехом они не увенчались, и она коротала время за книгами и приготовлением еды. Последнее получалось у нее очень даже неплохо — по этой причине Колетт, не любившая готовить, уговаривала ее остаться. Но есть ей приходилось в одиночестве. В конце концов, Фионе надоело такое положение дел. С утра она пришла ко мне и села на кровать.

— Так не пойдет, — сказала она. — Ты ничего не ел уже больше суток!

— Я не голоден.

Афина, услышав два голоса, негромко мурлыкнула и, спустившись с подушки, взобралась к Фионе на колени.

— Ты голоден, — уведомила меня она. — Я приготовила завтрак. Съешь хотя бы что-нибудь, так ведь нельзя. Черт побери, да сколько можно себя жалеть! Ты хоть понимаешь, что убиваешься не из-за денег, не из-за работы, а из-за бабы?! Ты совсем с ума сошел! Эй! — Она тронула меня за плечо. — Мы все за тебя волнуемся. Тебе звонила Ванесса, и Адам звонил.

Я промолчал. Фиона погладила Афину, и та довольно заурчала, прикрыв глаза.

— Вот, возьми-ка. — Я протянул руки, и она отдала мне кошку. — Погладь ее, и тебе станет легче.

Афина мурлыкнула еще раз, будто подтверждая ее слова.

— Легче? — поинтересовалась Фиона. — Она, бедная, лежит на твоей подушке и ждет, когда ты уделишь ей внимание, а ты даже не смотришь в ее сторону!

Я сел на кровати и потрепал Афину по спине. В ответ на это она вытянулась на одеяле, всем своим видом показывая, что не собирается никуда уходить.

— Территория оккупирована, — заметила Фиона. — Кстати, большое спасибо за кота! Колетт от него в восторге. Она назвала его Жак.

— Жак? — переспросил я.

— Ну да. Она сказала, что так звали одного из ее бывших. И что он ее не интересует, так что, может, он умер, и его душа переселилась в кота. Хотя бы что-то хорошее.

Я улыбнулся.

— Ты ведь хотела назвать его Кристофер?

— А теперь он будет Кристофер Жак. Она уже откормила его — он стал толстый, как диванный валик! Сколько он может есть? Он не лопнет?

— Котята всегда много едят, им нужно расти.

— Нет, ты просто обязан на него посмотреть. Растет он, по-моему, вширь! Если бы я ела столько творога, у меня было бы несварение желудка. Кстати, о твороге. Я испекла творожные лепешки. Колетт их обожает, тебе понравится.

Я отпустил Афину на пол и поднялся.

— Только приведу себя в порядок.

— Не помешало бы, хотя тебе даже щетина к лицу. — Фиона изучающе посмотрела на меня. — А ты знаешь, что воздержание вредно?

— От еды? — не понял я.

— От секса, дурень. — Она тоже встала и легко толкнула меня, приглашая снова принять горизонтальное положение. — Так что твой порядок подождет.

Адам всегда отличался умением приходить вовремя, но этот талант достигал апогея тогда, когда его приглашали перекусить. Он пришел как раз в тот момент, когда мы с Фионой накрывали на стол.

— Вы оторвали меня от работы, — первым делом сообщил он, после чего добавил: — Но я как раз думал, что мне нужно перекусить!

— Садись, — пригласила его Фиона. — Тебе чай или кофе?

— Кофе. О, творожные лепешки! Колетт мне все уши прожужжала. Наконец-то я их попробую.