Книга Тайны советской империи - Андрей Хорошевский

Тогда следователи и занялись поиском этих возможных мотивов и задались вопросом: а не высказывал ли Николай Пустовит когда-либо недовольства советской властью или, например, не критиковал ли руководство республики? Опросы родственников, коллег по работе, односельчан дали абсолютно отрицательный ответ. И действительно, семья Пустовит, как мы уже упоминали, жила по советским меркам вполне пристойно. Еще одна версия: возможно, у Николая Пустовита были какие-то личные мотивы ненавидеть Машерова или его родственников? Снова начались проверки, которые ничего не дали. Вживую Петра Мироновича Николай видел всего один раз, да и то издалека: глава республики когда-то приезжал в их хозяйство, объезжал поля, знакомился с технологией производства картофеля. Не пересекались и пути Пустовита или его родственников с близкими Машерова.

На допросах Николай Пустовит вел себя адекватно сложившейся ситуации: естественно, нервничал, был подавлен, однако не бился в истерике и, наоборот, не пытался бравировать, мол, смотрите, что я сделал. Он осознавал, что произошло, насколько это было возможно, сотрудничал со следствием. О том, почему же его машина оказалась на пути «чайки» Машерова, Николай говорил следующим образом: «Дорогу, по которой я ехал в день аварии, хорошо знаю. Спокойная езда не вызывала напряжения. Когда я поднял голову, у меня перед глазами был лишь внезапно возникший задний борт «МАЗа». Создавалось впечатление, что «МАЗ» внезапно остановился передо мной. Это заставило меня вывернуть руль машины влево. В моей памяти как бы отложился момент столкновения с препятствием, страшный удар, пламя…»

Мы не случайно выделили одно слово в показаниях Пустовита. Почему Николай повернул руль влево? Ведь опытные шоферы учат своих учеников, что в случае опасности, в случае, если на оживленной трассе вдруг появляется препятствие, то уходить нужно вправо – в поле, в кювет, в кусты, даже в лес – все равно это безопаснее, чем наперерез летящим навстречу машинам. На этот вопрос каких-то однозначных объяснений в словах Пустовита нет. Однако он был пусть и хорошим и достаточно опытным, но все же обычным сельским шофером, которого, в отличие от «цековских» шоферов, никто не учил приемам контраварийной езды.

Так или иначе, первоначальная разработка Пустовита никаких результатов не дала. Меж тем к следствию подключились лучшие оперативно-розыскные силы страны. В Минск приехали старший помощник Генерального прокурора СССР Г. Каракозов, следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР В. Калиниченко, группа работников из следственного управления КГБ СССР. Были пересмотрены сотни архивных документов, следователи беседовали со всеми, кто хотя бы мало-мальски знал Николая Пустовита. Было установлено, что за последний год он никуда из деревни, кроме как по работе, не выезжал, к нему какие-либо подозрительные незнакомые лица не приезжали. Деревня, в которой жила семья Пустовит, небольшая, их жизнь проходила на виду у односельчан, так что спрятаться было невозможно.

Наконец появилась первая зацепка, первый подозрительный момент: 3 октября, за день до аварии, машину Пустовита видели недалеко от места столкновения, причем в тот момент, когда мимо проезжал кортеж Машерова!..

В публикациях и исследованиях, авторы которых придерживаются линии заговора против Петра Машерова, этот факт приводится как одно из основных доказательств этого самого заговора. Что же это было: разведка? Или даже первая попытка покушения, по какой-то причине сорвавшаяся?

Факт действительно подозрительный, и он, естественно, заинтересовал следователей. Когда об этом спросили Пустовита, тот отрицать не стал: да, в самом деле, накануне он видел кортеж Машерова. Когда из громкоговорителя раздалась команда уступить дорогу, он, как и положено по правилам, принял вправо и остановился на обочине, затем продолжил движение. После рейса он купил хлеба для родителей, заехал к ним (они жили неподалеку от него), затем отправился домой, поужинал и лег спать. Родители Николая подтвердили слова сына: он действительно заезжал к ним вечером 3 октября. Не было данных и о том, что Пустовит отлучался из дома в ночь с третьего на четвертое число. На вопрос же, почему встреча с кортежем Машерова произошла недалеко от того места, где на следующий день он столкнулся с «чайкой», Николай ответил просто: так получилось. В конце концов, он ехал по своему маршруту, никуда не отклонялся.

Затем всплыл еще один странный эпизод. Выяснилось, что накануне Пустовиту выдали наряд на перевозку свеклы, и не в Смолевичи, а в совсем другое место. Почему же он выехал на грузовике, груженном картофелем? Оказалось, что машина, которую изначально планировали отправить в Смолевичскую заготконтору, сломалась, и начальство дало распоряжение поставить первую свободную машину. Ею и оказался самосвал Николая Пустовита. Также следователям показался странным и тот факт, что автомобиль Пустовита выехал в рейс примерно на полтонны недогруженным. На это Николай ответил, что таким было распоряжение главного бухгалтера, мол, поставку нужно было сделать именно в тот день, и откладывать рейс уже было нельзя. И главный агроном базы, и главный бухгалтер подтвердили слова Пустовита – все было именно так…

Даже самые убежденные сторонники версии умышленного убийства Петра Машерова не верят в то, что Николай Пустовит был глубоко законспирированным агентом КГБ (или какой-либо другой разведки), которого долгие годы готовили ради одной цели: убить руководителя Белоруссии. Значит, возможно, он был «сторонним» исполнителем? Возможно, он действительно был обычным сельским шофером, но которого каким-то образом заставили пойти на страшное преступление? В любом случае, если имел место заговор, то Николай Пустовит вольно или невольно стал его участником, свидетелем. А что делают с нежелательными свидетелями в таких ситуациях? Правильно, их, скажем так, устраняют.

Так или иначе, Николая Пустовита могли убить в первые же минуты после аварии, могли убить по дороге в больницу (водитель сильно пострадал в результате аварии и умер от полученных ран – вполне правдоподобно выглядящая версия), могли убить в больнице, могли убить во время следствия, могли убить уже после него и суда. Но его вытащили из покореженного грузовика, доставили в больницу, оказали необходимую помощь, выставили возле его палаты усиленную круглосуточную охрану, провели следствие и довели его до суда.

Суд, кстати, состоялся в конце декабря того же 1980 года. На скамье подсудимых оказался один человек – Николай Пустовит (за месяц до суда следователь Игнатович за отсутствием состава преступления закрыл дела в отношении других фигурантов – водителя МАЗа Тарайковича и сотрудников ГАИ Ковалькова, Слесаренко, Прохорчика). Николай Митрофанович Пустовит был признан в нарушении правил безопасности движения, повлекших гибель троих человек, и приговорен к 15 годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима. В данной ситуации это было максимум – более строгим наказанием в те времена была только высшая мера.

Начальство колонии, как вспоминал сам Николай Митрофанович, поначалу относилось к нему достаточно строго, однако вскоре ситуация изменилась – заключенный Пустовит в глазах руководства исправительного учреждения превратился в обычного заключенного. Не было особых проблем у Николая и во взаимоотношениях с другими заключенными.