Книга Тропою тайн - Эйлин Гудж

— Вы правы. Дважды удача была уже близка, но в обоих случаях мать в последнюю минуту меняла решение. — Элли сделала паузу. — Мой муж возглавляет отделение интенсивной терапии новорожденных в Лэнгдонской детской больнице. Каждый день он сталкивается с жизнью и смертью, видит детей, которых все считают обреченными. Наверное, он просто не выдержал. Нам обоим требовалась передышка.

Леон Кесслер приложил палец к верхней губе.

— А как вы описали бы свой брак сейчас?

Переглянувшись с мужем, Элли отчетливо произнесла:

— Мы очень близки.

— Спасибо. — И Кесслер кивнул адвокату Скайлер.

Верна Кэмпбелл поднялась с места и окинула Элли таким взглядом, какой Кейт видела лишь раз в жизни — когда ее выгнали с работы. Тогда Кейт было шестнадцать, во время рождественских каникул она подрабатывала в универмаге Мейси. Ее начальница, седовласая мегера, с явным удовольствием выругала Кейт у всех на виду за неверно отсчитанную сдачу и посмотрела на нее точно так, как Верна: этот взгляд резал сердце, как осколок стекла.

— Приятно слышать, что вы с мужем разрешили ваши затруднения, — равнодушно начала Верна. — Когда именно вы с ним помирились?

— Пару месяцев назад, — уклончиво ответила Элли.

— Когда это случилось — до или после того, как моя клиентка сообщила вам, что изменила решение?

— Кажется, после. Точно я не помню.

Как ни странно, Верна пропустила это мимо ушей. Словно волчица, сужающая круги вокруг будущей жертвы, она вкрадчиво осведомилась:

— Доктор Найтингейл, сколько лет вам было, когда вашу дочь — кажется, Бетани — якобы похитили?

— Восемнадцать, — раздраженно ответила Элли. — Кстати, мою дочь действительно похитили.

— М-да… вы говорите, что в то время за ней присматривала ваша сестра?

— Ваша честь… — запротестовал Кесслер, но судья резким взмахом руки осадил его.

— Мистер Кесслер, вы сами затронули эту тему, — заметил он. — Поэтому миссис Кэмпбелл вправе продолжать.

Болезненно поморщившись, грузный адвокат сел на место.

— Вы работали… — Верна заглянула в свои бумаги, — …в театре «Лоу стейт» на углу Бродвея и Сорок пятой улицы… кажется, билетершей?

«Надо отдать Верне должное, — подумала Кейт. — Она добросовестно подготовилась к заседанию».

— Правильно.

— А ваша сестра тогда была безработной?

Чуть смутившись, Элли кивнула:

— В основном… да.

— Доктор Найтингейл, каким же образом вы втроем ухитрялись жить на вашу зарплату?

— С трудом. — Элли невесело усмехнулась.

Верна умело затянула паузу, а затем намеренно нейтрально осведомилась:

— А вы знали, что ваша сестра… так сказать, торговала собой?

Элли побледнела, ее веки дрогнули.

— Да, я знала, что у моей сестры бывают мужчины. Но это случалось не так уж часто и не доставляло мне особых хлопот.

— Вы хотите сказать, что, даже когда вы жили в той тесной и убогой квартире, вам не мешали визиты чужих мужчин в любое время дня и ночи?

— Все обстояло иначе. Во всяком случае, как я уже объяснила, выбора у меня не было. Я была еще очень молода, а мои родители ясно дали понять, что не хотят меня видеть.

— Доктор Найтингейл, неужели вас ничуть не беспокоило то, как отразится на вашем ребенке образ жизни вашей сестры?

— Конечно, беспокоило. Я экономила каждый грош, надеясь, что когда-нибудь у меня будет свой дом.

— А между тем вы продолжали каждый вечер уходить на работу, оставляя свою четырехмесячную дочь на попечение проститутки?

— Моей сестры, — уточнила Элли, и голос ее дрогнул.

— Доктор Найтингейл, согласно полицейским архивам, человек, которого вы назвали приятелем вашей сестры, на самом деле был ее сутенером. Вы знали об этом?

— Сначала — нет. А потом, конечно, узнала.

— В то время вы заявили в полиции, что он несколько раз избивал вашу сестру.

— Да.

— Значит, он был жесток?

— Сама я никогда не видела, как он бил ее. Но…

Кейт представила, как совсем юная Элли выходит из автобуса, прижимая к себе ребенка, и щурится от дневного света и недосыпания. Малышка капризничает, Элли пытается успокоить ее и понять, где она очутилась.

Элли достает из кармана мятый конверт, зная, что на нем написан адрес сестры, но не имея понятия, как добраться до ее дома. Сейчас два часа утра, уже несколько дней она не спала. Элли перепугана. Огромный шумный город внушает ей страх. Она могла бы доехать на метро, но наслушалась слишком много историй о том, как часто в метро грабят и насилуют женщин. О такси нет и речи — такая поездка обойдется гораздо дороже, чем она может себе позволить. Наконец Элли замечает карту на стене и понимает, что дом сестры совсем рядом. Скоро зима, на улице холодно. Ей приходится нести и ребенка, и тяжелый чемодан, но она справляется. Ведь до сих пор Элли все удавалось. Ей всегда везло… И вдруг Кейт в ужасе увидела, как Элли рыдает, закрыв лицо ладонями.

— Нет!

Только через долю секунды Кейт осознала, что кричит она сама. Кейт обнаружила, что стоит, хотя не помнила, когда вскочила. Глухой ропот собравшихся звучал в ее ушах, как далекий шум прибоя. Элли подняла голову, ее лицо было ошеломленным и бледным. Все обернулись к Кейт.

А потом случилось невероятное. Кейт показалось, что она вдруг выбила дверь, которую все эти годы держала запертой, но вместо кладовки Синей Бороды нашла за ней нечто чудесное: ощущение легкости и свободы, какого не испытывала с юности, с тех пор как носилась галопом, сидя в седле.

Твердо и отчетливо, почти не узнавая свой голос, она проговорила:

— Элли ни в чем не виновата. Виновата я. Я и мой муж. Потому что Скайлер нам не родная дочь. Она дочь Элли.

Глава 17

Однажды, несколько лет назад, Элли пережила землетрясение. Поначалу оно было совсем нестрашным: слышался только глухой рокот, словно под землей проезжал поезд метро, — но вдруг Элли вспомнила, что в Монтеррее нет метрополитена. И сразу стекло в раме широкого окна коттеджа, который снимали они с Полом, задрожало, а когда Элли выглянула во двор, то ее сердце ушло в пятки: вымощенная кирпичом дорожка тяжело вздымалась, извивалась, как спина громадной змеи.

Элли рухнула на подоконник так внезапно, словно невидимый каратист нанес ей удар по коленям, и задрожала от страха, не зная, куда бежать и где спрятаться.

Землетрясение продолжалось не более десяти секунд, но произвело на нее неизгладимое впечатление. За это краткое время она усвоила самый пугающий жизненный урок: непреложных фактов не существует. Ибо даже если надежная, прочная земля способна у тебя на виду превратиться в извивающегося дракона, значит, ничто — абсолютно ничто! — нельзя принимать как само собой разумеющееся.