Книга От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии - Генри Воллам Мортон

Когда Норман Дуглас писал «Старую Калабрию», он видел Реджио вскоре после трагедии. Люди жили в деревянных лачугах и старых железнодорожных вагонах, а архитекторы планировали нынешний город. Дуглас слышал много страшных историй, однако в его книге имеется и единственный комический эпизод. Трое его друзей жили тогда в Реджио. «После первого толчка они все вместе в панике кинулись в одну комнату. Пол обвалился, и они неожиданно оказались в собственном автомобиле, который, по счастливой случайности, стоял ровно под ними. Друзьям удалось убраться живыми и здоровыми, если не считать нескольких царапин и синяков».

План нового города был составлен тщательно и умело. С одной стороны здесь находится красивый песчаный пляж; вдоль моря идет чудесный променад, обсаженный пальмами и кустарником, а за ним тянутся прямые улицы, как и все итальянские магистрали, они заполнены транспортом. Только вечером здесь становится пусто. В это время Корсо Гарибальди превращается в место для прогулок — passeggiata. Собор, стоящий над высоким лестничным маршем, был заботливо перестроен. Ничто не напоминает о землетрясении 1908 года, за исключением внешних стен, на которых начертана латинская цитата, поразившая Джорджа Гиссинга — «circumlegentes devenimus Rhegium». Она из Деяний святых апостолов (28:13). «Оттуда приплывши (из Сиракуз) взяли компас и прибыли в Ригию».[64]Остальная часть стиха — ссылка на путешествие святого Павла в Рим: «И как через день подул южный Ветер, прибыли на второй день в Путеол». Слова «взяли компас» озадачила некоторых комментаторов, однако «компас» попросту значит «шкот». После того как святой 1авел провел день в Ригии, подул южный ветер, и они за один день покрыли расстояние в сто восемьдесят миль. Возле собора стоит статуя апостола вместе со скульптурой святого Стефана, бывшего здесь первым епископом. Внутри церковь большая и внушительная. Мне показалась трогательной забота, с которой горожане относятся к древним мемориалам и надписям, найденным на руинах прежних зданий. Их вновь установили, хотя во время землетрясения они потрескались.

На воспоминания о чужом городе накладывается впечатление от комфорта или, напротив, дискомфорта, которые там испытал. Мой отель, который только что открылся, оказался одним из лучших в Италии. И в самом деле, не могу припомнить в Риме или Италии ни одного отеля, который бы его превосходил. Он был оборудован кондиционерами, и штат работал отлично, с тем любезным итальянским дружелюбием, которое в последнее время исчезло с туристских маршрутов. Безупречная итальянская кухня. Такие отели сейчас строят по всему Югу. Настанет день, и неудобства путешественников, еще тридцать лет назад ютившихся в убогих гостиницах, будут забыты.

Среди воспоминаний, которыми буду дорожить, вечера в Реджио, когда я сидел на своем балконе и смотрел, как зажигаются огни на Сицилии. Иногда начинал дуть слабый южный ветер, тот самый, что так быстро перенес святого Павла в Путеолы. Вместе с ветром до меня доносился пряный запах травы, фенхеля, жасмина, розмарина. В маленьких прибрежных городах и деревнях зажигались огни, а когда наступала ночь, вдалеке видно было красное свечение Этны.

6

У Реджио имеются две уникальные особенности — фата-моргана и бергамот. Фата-моргана — это мираж необычайной красоты. Он появляется в определенные моменты в Мессинском проливе. Хотя это случается довольно часто, я никогда не встречал человека, который бы его видел. Разумеется, это случайно. Тысячи человек, должно быть, видели это явление. Видение возникает над водой и кажется совершенно реальным — тут есть и башни, и замки, и дороги, и горы. Кажется, сделаешь шаг и попадешь в волшебное царство.

Не менее любопытно, чем оптический обман, название этого явления, взятое у норманнов. «Фата» по-итальянски значит «фея», а фея Моргана была не кем иным, как довольно неуправляемой сестрой короля Артура, Морганой ле Фэй. Увидев изображение короля Артура в соборе Отранто, я уже не слишком удивился, повстречав Моргану ле Фэй в Мессинском проливе. Есть рассказ, что Роджер Отвиль как-то раз стоял у залива. Ему хотелось, чтобы у него был флот, с которым он мог бы покорить Сицилию. Неожиданно из подводного дворца поднялась Моргана ле Фэй и создала перед королем мираж. Фея пригласила его войти, но Роджер не утерял своего норманнского здравомыслия и отказался войти. Сказал, что обойдется без черной магии и победит Сицилию своей сильной правой рукой.

Бергамот столь же романтичен, сколь и фата-моргана. Никто не знает, откуда он здесь появился и почему не растет нигде в мире, а только в районе Реджио-Калабрия. Он похож на маленький желтый апельсин, и у него горький вкус. Из-под его кожицы выделяют масло, которое высоко ценят изготовители духов. Мне говорили, что ни одни дорогие духи без него не обходятся. Бергамот растет повсюду, иногда это — большие плантации, иногда десяток деревьев в саду. Тысяча деревьев бергамота может обеспечить годовой доход в миллион лир. Профессор, изучающий все, что связано с духами, рассказал мне, что Реджио каждый год экспортирует двести тонн бергамотового масла. Он показал мне бергамот, выглядевший как один из маленьких незрелых апельсинов, размером в мячик для гольфа. Плоды падают с деревьев во время засухи. Запах у него сильный, мускусный, напоминает масло цитронеллы, которое не так давно использовали против москитов.

Профессор сказал, что арабы привезли «севильский» апельсин в Испанию и использовали масло из-под его кожицы в медицинских целях и для духов. Они также создали знаменитое эфирное масло Нероли, выделив его из цветов апельсина, которое используется и по сей день, а вот летучего бергамота у них не было. Я спросил, почему из бергамота получается такое отличное масло. Вместо ответа он дал мне понюхать маленькие флаконы, содержащие масло роз, фиалок, лимона, лаванды и десятки других, пока мое обоняние окончательно не притупилось и не смогло ничего определять. И когда он подал мне масло бергамота, я так и не признал его превосходства. На самом деле я предпочитал запах роз!

Странно то, что бергамот появился всего два столетия назад, причем попытки вырастить его в других местах провалились. Генри Суинберн, кажется, первым из англичан обратил на него внимание, когда в 1772–1780 годах путешествовал по Италии. Он написал: «Жители Реджио осуществляют прибыльную торговлю с французами и генуэзцами, предлагая им эссенции из цитрона, апельсина и бергамота. Чтобы получить этот спирт, они широким ножом снимают с плода кожицу и сжимают ее деревянными щипцами над губкой. Из намокшей губки выжимают в сосуд летучую эссенцию». Норман Дуглас сказал своему приятелю Ориоли, что масло бергамота впервые было приготовлено в Реджио, и секрет производства известен единственной семье, сделавшей на этом огромное состояние.

— Первым порождением бергамота, — сказал профессор, — был одеколон, изобретение итальянца.

Изобретателем был Джованни Фарина, родившийся в 1685 году и обосновавшийся в Кельне в 1709-м, хотя первый рецепт принадлежал дяде Фарины, Паоло де Феминису. Он уехал из Милана и поселился в Кельне в конце XVII века. Секрет одеколона хранился в семье и переходил от отца к сыну. Это был любимый запах Наполеона. Я читал, что он едва ли в нем не купался.