Книга Стражи цитадели - Кэрол Берг

Побагровевший, со сбившимся дыханием, Лак вытащил свой бурдюк, взглянул на меня, и его глаза поползли на лоб.

— Ваша вода, командир…

— Не повезло, — ответил я, глядя в сторону — куда угодно, только не на его полный воды бурдюк.

— Но пока мы доберемся до лагеря, пройдет несколько часов.

— Все есть, как есть.

— Если вы окажете мне честь…

Он попытался сунуть бурдюк мне в руки, едва заметно кивнув в сторону подножия гребня. Никого не видно. Еще есть несколько мгновений, прежде чем остальные появятся в поле зрения, а меня одолевало отчаяние при мысли о том, что впереди еще долгий жаркий день. Я не сказал ни слова, но кивнул в ответ и глотнул теплую, затхлую жидкость, которая показалась вкуснейшей из всего, что я когда-либо пил прежде. Я был поражен. Еще ни разу я не видел, чтобы зид делился чем-то с другими.

Это опасно, — прошептал Парвен. — И вам это известно.

«Если я не приму этого, то рискую свалиться у них на глазах, — подумал я, по-прежнему сохраняя молчание. — Он никому не скажет».

Лак был единственным из моих людей, кто хоть иногда улыбался. Он улыбался в то утро, когда поделился со мной водой, и затем спустя несколько дней — мы боролись, и он так удачно атаковал, что я очутился спиной в пыли.

— Командир не борется с подчиненными, — заметил Коврак, поджав узкие губы и вперив пустой взгляд в удаляющегося Лака.

— Это мое собственное решение, — ответил я. — Я не хочу терять навыки, пока мы в полевых условиях. Никто из ваших рабов для тренировок не подходит мне по росту, и Лаку тоже нужны занятия. Я не могу позволить ему расслабляться только потому, что он невысокого роста.

И Коврак, и Парвен были мной недовольны. Но это оказалось самым приятным занятием с тех пор, как я попал в Зев'На. Поскольку Лак был солдатом, ему разрешалось носить тренировочные кожаные доспехи во время поединка, так что я едва ли мог серьезно ранить его. Тренировка шла на пользу нам обоим, и мы делали успехи.

Все шло здорово. Мне нравилось, что я переехал в пустыню.

— Юный господин, — обратился ко мне Коврак как-то раз, во время утренней разминки, — вчера я замерил время ваших людей на пробежке. Они куда как недостаточно быстры.

— Они всю неделю ползают, — ответил я.

Я развернулся на каблуках и всадил нож в деревянный шест, вкопанный на полпути к подножию холма. Лезвие глубоко ушло в зарубку. Я метал его вдвое быстрее, чем когда только оказался в пустыне.

— Я собирался гонять их сегодня утром вдвое больше обычного.

Когда я спустился с возвышенности для утренней проверки, я объяснил отряду, что намереваюсь сделать. Но тренировка на мечах заняла больше времени, чем я рассчитывал, так что солнце было почти в зените к тому времени, как мы были готовы бежать.

— Думаю, вместо этого я заставлю их бегать сегодня вечером, — сказал я Ковраку, спустившемуся посмотреть.

Коврак скривил губы, как обычно, когда считал, что я проявляю слабость или глупость.

— Разумеется, нет, господин. Вы сказали им, что они будут бегать этим утром вдвое дольше. Вы не можете отступать от своих слов. Иначе слухи о вашем мягкосердечии к ночи разнесутся по всему лагерю.

Я посмотрел на скопление палаток. Несколько мужчин постарше уже прохлаждались в теньке, уверенные в том, что я не заставлю их бегать этим утром. Это были те солдаты, которые, кажется, ни разу не ранили друг друга до крови в учебных боях и морщились, когда я настаивал, чтобы они каждую ночь чистили и полировали оружие. Еще немного, и они перестанут воспринимать меня всерьез. Я кивнул Ковраку. Я все понял.

— Эй вы, притворщики, встать! Немедленно! Бегом!

Я два часа гонял их по полуденной пустыне. К концу первого часа они истекали, потом и задыхались. Когда они пробегали мимо того места, где стоял я, сцепив руки за спиной, выражение моего лица не изменилось и я не произнес ни слова. Они продолжали бежать. Спустя еще полчаса они уже еле двигались. Один из солдат упал на колени, держась за живот, в двух сотнях шагов от места, где я стоял и смотрел. Судорога.

Я хотел остановить тренировку, но Коврак стоял рядом, наблюдая, и ждал, когда я выкажу свою слабость. И лорд Парвен был со мной.

Вы знаете, что делать, — нашептывал он. — Он бесполезен, если не может выполнять приказы. И он сам это знает. У солдата есть гордость, иначе он предаст, если бой будет чересчур тяжел. Воины Зев'На не живут, если не подчиняются.

Я обнажил меч и дошел по растрескавшейся земле до упавшего солдата. Это оказался Лак. У меня на поясе висел бурдюк воды, но с тем же успехом он мог бы быть и в Комигоре. Я коснулся шеи Лака острием клинка.

— Беги, — приказал я.

Он хрипел и задыхался, не поднимая взгляда. Я нажал сильнее, прорезав кожу.

— Беги! — повторил я приказ.

Я очень хотел, чтобы он побежал, каждый мускул моего тела умолял его встать. Медленно он поднялся и поковылял дальше в жаркое марево.

Только девять из моих солдат закончили пробежку. Старший упал замертво в пятидесяти шагах от финиша. Лак вернулся с остальными, рухнул на землю и потянулся за бурдюком.

Как вы поступите? — поинтересовался Парвен. — Разве он выполнил ваш приказ полностью?

Он мог бы и не говорить этого. Я и так знал, как должен поступить, даже если мне и было это отвратительно.

— Стой, Лак, — окликнул его я, — ты не закончил пробежку.

Лак непонимающе смотрел на меня, держась за живот, согнувшись пополам в судороге.

— Тебе было приказано бежать двойное время, но ты четверть часа провел лежа на земле, пока я не заставил тебя продолжить. Я запрещаю тебе пить с теми, кто выполнил приказ, пока ты не закончишь.

Пинком я вышиб бурдюк с водой у него из рук. В его глазах полыхнула такая ненависть, что я обнажил меч.

— Беги, — сказал я снова.

Он встал и заковылял прочь.

— Нето, засеки ему четверть часа.

Я повернулся и посмотрел на остальных, утолявших жажду и утиравших лица. Казалось, прошел еще год, пока солдат не выкрикнул время. С глухим ударом Лак рухнул поблизости от меня.

Неплохо. — Парвен все еще был со мной. — Но вы же знаете, что еще не закончили. Он противился вам. Вам пришлось дважды повторить приказ.

Лак лежал спиной в пыли. Один из солдат вливал воду ему в рот, но он выхаркивал ее обратно несколько раз, пока судороги не ослабли и он не смог проглотить немного. Я стоял над ним и смотрел, как он дышит. Он был слаб. Я мог прочесть это в его лице, а он и не знал, что я могу. Он совсем не боялся меня.

А должен. Он ослушался вас, потому что в нем совсем не было страха. А что бы он сделал, если бы вы приказали ему умереть за вас? Вам пришлось бы повторить это дважды?