Книга Бунтующая Анжелика - Анн Голон

Послышался шум шагов за стеной, и Анжелика выпрямилась, готовая встретить Его. Но вошел опять капитан Язон. Он взмахнул рукой, и Анжелику повели на палубу. По дороге она ощутила колючее дыхание ветра, услышала непрекращающийся рев волн. Пришлось подняться затем по коротенькой деревянной лестнице. В окнах рубки светились неподвижные красные огоньки, напоминающие дьявольские огни, освещающие реторты алхимиков, слуг Сатаны. Почему это сравнение пришло Анжелике в голову, когда из-под шквала ее втолкнули в каюту? Может быть, ей вспомнилось, что того, кто был здесь властелином, называли Колдуном Средиземного моря?..

Прежде всего она ощутила что-то мягкое под ногами, словно оказалась на лужайке, поросшей травой-муравой и цветами, потом, когда дверь за ней закрылась, ее охватила благодатная теплота. После ледяного дождя и пронизывающего ветра это неожиданное тепло… Ей чуть не стало дурно, и лишь усилием воли она удержалась от обморока. Постепенно приходя в себя, полуоткрыв глаза, ослепленные ярким светом, она увидела, что в каюте стоит человек, почти заполняющий ее.

Это был тот, кого она увидела, когда пробиралась через ланды, это был Рескатор. Она позабыла, что он такой высокий. Он почти упирался головой в низкий потолок каюты. Она забыла, какая величественная у него осанка. Наверно, потому что видела, как он мягким, кошачьим шагом беззаботно пробирался среди азиатов на базаре в Кандии. А теперь он стоял так непоколебимо, словно его угловатая фигура — квадратные плечи, талия затянутая широким кожаным с металлическими вставками поясом, с которого свисали два пистолета в резных кобурах, длинные мышцы сухопарых бедер, обтянутых кожаными штанами — была высечена из черного камня. Поза его — слегка раздвинутые ноги (так было удобнее держаться прямо на шаткой палубе) и руки за спиной — была позой судьи. Он держался холодно, недоверчиво, настороженно, выжидательно. Совсем не властителем Средиземноморья.

Она узнала только его узкую голову, обвязанную темным платком на испанский манер, кожаную маску с искусственным носом, доходившую до самых губ, черную вьющуюся бородку, удлинявшую его скрытое под маской лицо, и алмазно-твердый, невыносимо пронзительный взгляд, сверкавший из прорезей этой маски. Да, это был он, Рескатор, но в нем ощущалась магия не океана, а чего-то более грубого и страшного. Она так долго мечтала об этом загадочном человеке как о герое сказок тысячи и одной ночи, а перед нею стоял пират. Венецианские светильники с красными стеклами и золотыми подвесками, освещавшие его с обеих сторон, не придавали ему величия.

Корабль сильно тряхнуло, и Анжелику отбросило к двери, за которую она ухватилась. И тут черная статуя ожила. Плечи ритмично задвигались, голова откинулась назад. Рескатор смеялся, смеялся своим глухим смехом, переходившим в кашель.

— Это француженка из Кандии!

Его глухой, хриплый голос с колючими нотками подействовал на нервы Анжелики, как и в прошлом. Ее охватило болезненное, мучительное чувство. Слушать этот голос было почти невыносимо и в то же время хотелось услышать его вновь! Ровным шагом он направился к ней. Под черными усами сверкнули белые зубы. Смех его смутил ее больше, чем могли бы смутить упреки или обвинения.

— Почему вы смеетесь? — спросила она ослабевшим голосом.

— Потому что мне любопытно узнать, что превратило самую красивую из средиземноморских рабынь в женщину, за которую я не отдал бы и сотни пиастров!..

Ничего более презрительного, более издевательского и представить нельзя было. Анжелика увидела себя такой, какой сейчас была: промокшая, оборванная, в простонародной тусклой одежде, с бледным, окоченевшим лицом, на которое стекали капли воды с ее черного платка, с выбившимися наружу космами волос — настоящей ведьмой.

Но этот новый удар не свалил ее, а придал силы для дерзкого ответа.

— Ах, так! — она усмехнулась. — Тем лучше. Значит, вам нечего жалеть, если вы когда-то жалели, о той скверной шутке, которую я сыграла с вами в Кандии.

Опершись на дверь, она, набычившись, смотрела блестящими глазами на человека в маске, вдруг утратив всякий страх перед ним. Ведь она решила, что он спасет их, потому что это был единственный и последний шанс. Значит, надо было как-то уговорить его, воздействовать на него. А пока он представлялся огромным и недоступным, страшно далеким и нереальным, чем-то средним между сонным видением и галлюцинацией. Это впечатление усиливалось его молчанием.

Хотя бы он опять заговорил!.. Звук его голоса помогал освободиться от чар его магнетического взгляда.

— У вас хватает дерзости напоминать о ваших прежних проделках, — наконец проговорил он. — А как вы меня здесь разыскали?

— Я увидела вас, когда переходила ланды. Вы стояли на краю скалы и смотрели на город.

Он вздрогнул, задетый за живое, и воскликнул:

— Судьба определенно играет нами. Опять вы прошли недалеко от меня, а я вас не видел.

— Я поспешила спрятаться в кустах.

— И все-таки мне следовало заметить вас. Что у вас за талант появляться и исчезать, проскальзывать между пальцами?..

Он сердито зашагал по каюте. Это все-таки было лучше враждебной неподвижности.

— Нельзя сказать, что мои люди были достаточно бдительны. Вы сказали кому-нибудь о том, что видели, о нашем присутствии здесь?

Она отрицательно покачала головой.

— Ну, ваше счастье… Значит, увидев меня, вы опять убежали, а потом заполночь явились ко мне… Почему? Зачем вы пришли?

— Просить вас принять на борт своего корабля людей, которые должны наутро, не позже, бежать из Ла-Рошели на Американские острова.

— Взять пассажиров?

Рескатор остановился. Вообще он двигался поразительно легко, несмотря на непрерывное раскачивание корабля. В ее памяти возник силуэт, по-жонглерски балансирующий на бушприте его шебеки, бросая якорь для спасения галеры «Дофине». Она сидела здесь, в этой каюте, а какая-то часть ее души находилась среди видений прошлого. Словно она бродила в подземелье, пытаясь пробиться к этому черному и обаятельному человеку. И теперь, как в первый раз, когда он приблизился к ней на базаре в Кандии, он сразу завладел ее мыслями и вниманием.

Вспомнились признания Эллиды, молодой рабыни из Греции, и бабочками запорхали ее смятенные слова: «Все женщины!.. Он чарует всех женщин… Ни одна не избежала его власти…» И в тоже время она слышала собственный голос, четко и внятно произносящий:

— Да, пассажиров. Они хорошо заплатят.

— Что же это за пассажиры, которым требуется уехать из Ла-Рошели именно на пиратском корабле? Почему они бегут?

— Да, они бегут. Это семьи протестантов. Французскому королю неугодно, чтобы в его королевстве жили еретики. Те, кто не согласен сменить веру, должны бежать, иначе их ждет тюрьма. Но за побережьем ведется наблюдение, и тайно сесть на корабль в гавани невозможно.

— Вы сказали, семьи… Значит, среди них есть женщины?..

— Да.., да…