Книга Темный лорд. Заклятье волка - Марк Даниэль Лахлан

— Хватит с меня твоей болтовни, — проворчал Може. — Попробуй теперь поговори.

Он наклонился над женщиной, проверяя, дышит ли она, и одернул на ней юбку.

— Тебе известно, какое наказание полагается за оскорбле­ние, — прохрипел Змееглаз.

Седой воин поднял диковинный изогнутый меч Болли Бо­лисона, который валялся на камнях рядом с отрубленной го­ловой викинга. Он замешкался, взвешивая оружие в руке, и волкодлак понял, что он собирается отсечь мальчику голо­ву. Змееглаз сидел с остекленевшими глазами и смотрел на Може, будто ребенок, который слушает сказку.

— Нет!

Крик раздался за спиной Элифа. Волкодлак поглядел из своего укрытия влево. Ученый. Воин с седой головой поза­был об умирающем мальчишке и бросился в тоннель на крик.

И снова послышался унылый, монотонный вой — уже не просто эхо, — от которого содрогнулся застоявшийся воз­дух в пещерах. Точно ли этот мальчик бог? Ему суждено уме­реть от зубов волка, однако обычный воин без труда пронзил его мечом. Волкодлаку надо бросить женщину. Волк идет за ней, и если Элиф уберется отсюда подальше, то не погибнет, не примет участия в магическом превращении, благодаря ко­торому божественный волк приходит на землю.

Но он не мог бросить ее, когда она беспомощная лежит на камнях.

Элиф кинулся к Беатрис. Из тоннеля, ведущего к источни­ку, доносился голос Може, он рычал, требуя, чтобы Луис по­казался ему. Ученый спрятался в темноте. Женщина дышит. Элиф прижал ее к себе, чтобы согреть теплом своего тела.

Обнимая ее, он рыдал.

— Я старался держаться подальше от тебя, — говорил он, — но наши судьбы уже сотканы, и нити накрепко привя­зывают нас друг к другу. Ну же, очнись! Ты должна бежать от него.

Змееглаз так и сидел, пронзенный мечом Може, и держал­ся за рукоять. Он лягнул Элифа ногой, чтобы привлечь его внимание.

— Никто не смеет сомневаться во мне, потому что рана у меня смертельная, — проговорил он. — Я тебя спрашиваю, колдун, ты бы смог жить с такой раной? И я тебе скажу — нет.

Элиф поднял Беатрис, ничего не отвечая. Он понятия не имел, куда идти и что делать. Самым разумным казался пер­воначальный план: пойти к источнику, провести обряд и по­лучить ответ, если источник пожелает ответить ему, — но он должен отнести ее куда-нибудь, где тепло и сухо. Здесь таких мест нет. Элиф направился обратно к источнику.

— Как здесь много огоньков, которые можно задуть, — про­кричал Змееглаз. И снова раздался вой. — Но я не смогу дой­ти до стены, пока он здесь, он меня увидит. Помоги мне встать. Пусть никто не сомневается во мне, помоги мне встать!

Элиф понес Беатрис к источнику по руслу потока. Только теперь он увидел, что происходит у озера. Луис жался к даль­ней стене водоема, прячась от седого воина. Може не полез за ним в воду, а застыл при входе, с изумлением озираясь вокруг.

— Кто здесь? — спрашивал Може. — Кто со мной гово­рит? — В руке у него был зажат меч Болли Болисона.

Элиф услышал в голове голос, какая-то женщина напева­ла вполголоса, повторяя: «Он здесь, он здесь». Голос звучал очень отчетливо.

— Покажись, кто ты. Никакие призраки не защитят тебя, схоластик!

Беатрис на руках волкодлака шевельнулась. Открыла глаза.

— Отпусти меня, — сказала он. — Разве ты не слышишь ее?

— Я слышу. Но кто она?

Беатрис вся дрожала, и он очень не хотел ее отпускать, но она вывернулась из его рук.

— Она голос этих вод. Она моя сестра. Я должна пойти к ней. Уйди отсюда, Аземар, это место гибельно для тебя. — Она начала спускаться к озеру.

— Я не Аземар.

Беатрис внимательно вглядывалась в стены пещеры, как будто пытаясь понять, что же такое сейчас видит.

— Где Луис? Где мой Луис?

— Здесь, Беатрис. Беги. Спасайся из этого места. — Луис не приближался, опасаясь Може. Беатрис вскрикнула и со­скользнула к краю источника, не замечая ни седого воина ря­дом с собой, ни страшного меча у него в руке.

— Кто ты и кто этот старик? — спросила она. — Не нра­вится мне его взгляд. У него на шее петля. — Глаза Беатрис были широко раскрыты и глядели в пустоту.

— Зачем меня преследуют все эти кошмары? Что это изви­вается и воет у меня в груди?

— Беатрис! Беатрис! — прокричал Луис, однако она явно не услышала его.

Его крик, кажется, вывел седого воина из оцепенения, и он прыгнул в воду. Луис пытался забраться на каменный вы­ступ, где лежала Стилиана, но он сильно замерз и обессилел от страха.

Може встал в озере, вода доходила ему до груди.

— Кто это? Кто зовет меня? Ты, дитя? — Он указывал ме­чом прямо перед собой, глядя в никуда.

Кто-то спускался к источнику по руслу подземной реки. Это оказалась вала.

Она подошла к Элифу и обняла его. Он ощутил исходив­шее от нее тепло.

— Мама, — сказал Элиф. — Значит, судьбу обмануть не­возможно.

— Да, — сказала вала, — как мы и предвидели. Это и есть цена мудрости, Элиф. Ничего особенного.

— Я боялся этого дня больше всего на свете.

— Нить спрядена, — сказала она. — Больше ничто не сто­ит на твоем пути. Лучше сейчас пострадать миг, чем мучить­ся в вечности. Это условленное место встречи.

— Я подумал, не отдать ли источнику себя.

Пещера снова содрогнулась от воя.

— Он идет за тобой. Он твоя верная гибель, если только ты не сделаешь так, как подсказывает пророчество. Меня зо­вут Урд. Я норна, я пряду судьбы, так шепчут мне воды. Я должна пройти по мосту из света.

Слезы навернулись на глаза волкодлака, лицо вытянулось в свете камней.

— Тогда иди.

Они добрели до дальнего края источника, сорок шагов под низким пещерным сводом.

Вой приближался.

Волкодлак обнял и поцеловал мать. А потом с головой по­грузил ее в воду.

Глава пятьдесят первая

Норны

— Мы собрались втроем.

— Будущее, настоящее и прошлое. Дева, мать и старуха.

— Норны у источника, что прядут нити судьбы людей и богов.

— Норны у источника судьбы. Как долго я искала своих сестер, чтобы привести сюда. Какой дорогой ценой.

Кто это говорит? Женщины. Мертвая девоч'ка? Она одна из них.

— Волк приближается.

— И бог почти пришел.

— Что нужно?

— Что всегда нужно?

— Смерть самого дорогого существа.

— Смерть самого дорогого существа.

— Вы не получите моего ребенка! — Беатрис обхватила живот. — Луис? — Он двинулся к ней, с опаской проско­чив мимо Може, который, кажется, не сознавал его при­сутствия.