Книга Не может быть мертв - Иэн Рэнкин

— Всплыло ещё несколько имён, — заметил он. — Взять хотя бы Эндрю Уотсона.

— Ныне действующий министр юстиции?

— Он самый. Вы с ним знакомы?

— Нет.

— Несмотря на то что прежде чем войти в парламент, он был адвокатом?

— Он представитель другого поколения. И потом, он практиковал в Абердине.

— Его специализация — уголовное право?

Мангольд кивнул.

— Какое отношение он имеет к смерти Фрэнсиса? — Мангольд вздёрнул бровь. — Вы докапываетесь до него, чтобы возобновить расследование?

— А вам бы этого хотелось?

— Имоджен этого не переживёт.

— Но у неё есть человек, готовый в любую минуту подставить ей плечо…

Мангольд смерил Фокса взглядом, в котором явственно читалось: а вот это уже удар ниже пояса.

— А какое ещё имя всплыло? — спросил Мангольд.

Фокс опять медленно покачал головой, давая ему понять, что это несущественно.

— Просто я случайно увидел фотографию его зятя.

— Стивена Пирса?

— Снимок был сделан в «Нью-Клаб».

— У него есть клубная карта.

— Я-то думал, что в этом заведении собираются преимущественно судьи и адвокаты.

— Достаточно широкий круг лиц, — поправил его Мангольд.

— И министр юстиции тоже вхож в него? Мангольд немного смешался.

— Знаете, — сказал он после недолгого размышления, — не думаю.

— А Вернал мог знать Эндрю Уотсона? — спросил Фокс. — И тот, и другой — адвокаты… оба рьяные националисты…

— Однако когда Фрэнк погиб, Уотсон ещё учился в школе. — Мангольд произвёл в уме кое-какие подсчёты. — Ему на то время было лет шестнадцать, от силы семнадцать…

— Возраст, когда всё видится сквозь розовые очки, — заметил Фокс. — Возраст, когда вы открыты новым идеям…

Хотя, наверное, не той идее, что твоя сестра спит с мужчиной, годящимся ей в отцы. С женатым мужчиной. Мужчиной по имени Фрэнсис Вернал…

Ввиду отсутствия компьютера дома Фокс отправился на Феттес-авеню, надеясь, что на этот раз не наткнётся на начальника полиции. В новостях по радио сообщили, что троим подозреваемым по делу о недавнем взрыве, по всей вероятности, к концу дня будет предъявлено официальное обвинение; в любом случае они останутся под арестом с целью проведения дополнительных, более тщательных допросов. Фокс уже догадывался, что после дела аль-Меграхи[43]шотландский парламент сосредоточит на них пристальное внимание — и на системе правопорядка в целом.

Показатель уровня террористической угрозы рядом с пультом дежурного застыл на отметке КРИТИЧЕСКИЙ.

— Несмотря на то что плохие ребята задержаны? — спросил Фокс у дежурного сержанта.

— Кто знает, сколько ещё таких «ребят» разгуливает на свободе, — ответил тот. — И, как знать, может, только и ждёт, чтобы отомстить…

Страх: Фокс подметил ту же тенденцию, когда изучал пресс-релизы 1985 года. Вездесущий, неистребимый страх. Когда отпала нужда бояться вспышки вооружённого конфликта между США и СССР или неотвратимой ядерной зимы, эту нишу занял другой страх. Страх стать жертвой преступления всегда опережал реальную статистику.

Сегодня люди боятся потерять свои рабочие места и лишиться пенсии, боятся глобального потепления и истощения природных ресурсов. Если эти проблемы когда-нибудь разрешатся, на их место придут другие, ибо свято место пусто не бывает. Фокс задумчиво уставился на слово КРИТИЧЕСКИЙ, а потом направился к лестнице.

В офисе Контролёров сидел Джо Нейсмит. Он приветственно помахал Фоксу.

— Что, с Файфом покончено? — спросил его Фокс. Нейсмит кивнул. — Тогда где же Тони?

Нейсмит пожал плечами и предложил Фоксу кофе.

— С удовольствием, — ответил Фокс, садясь за стол перед компьютером. Он вытащил из кармана двадцатифунтовую купюру, сделал из неё самолётик и пустил его в сторону Нейсмита. Молодой человек вопросительно поднял на него глаза.

— Покрываю твой долг за посиделки в кофейне «Китти», — пояснил Фокс. — Этого достаточно?

— Более чем.

— Вот и славно, — сказал Фокс. Потом он засел за компьютер и принялся разбирать по косточкам личность Эндрю Уотсона. Как правильно предположил Мангольд, ныне действующий министр юстиции на момент гибели Фрэнсиса Вернала только-только поступил в Абердинский университет. Фокс искал очень тщательно, но ничто не указывало на то, что Уотсон был непримиримым, бескомпромиссным студентом, а уж тем более приверженцем радикальных взглядов. Университетский факультет права он окончил с отличием и сразу приступил к юридической практике. В двадцать семь лет он уже юридический советник ШНП, а к тридцати одному году — член шотландского парламента. Похоже, руководитель партии любил и уважал его, поскольку Уотсону было втайне поручено способствовать тому, чтобы члены ШНП просачивались в правительство.

Похоже, двадцатифунтовая купюра явно приободрила Джо Нейсмита. Он присел рядом с Фоксом, и они некоторое время оживлённо беседовали; Фокс излагал ему свои идеи, Нейсмит в основном слушал. Потом Джо встал и приготовил ему ещё кофе, в то время как Фокс отправил сообщение Тони Каю с вопросом, где его черти носят. Когда у него зазвонил телефон, он сначала подумал, что это Кай. Но это была Джуд. Она звонила из больницы.

— Папа пришёл в сознание, — сказала она. — Но он не в себе…

Фокс помчался в больницу. Подъезжая, увидел, что въезжает на парковку за плетущимся черепашьим ходом «ровером». Он нетерпеливо надавил на клаксон и знаком показал водителю прибавить газу. Сделав два круга, он наконец нашёл свободное место в самом дальнем углу; по дороге к вестибюлю ему пришлось пройти мимо «ровера». Водитель был совсем старик, приблизительно возраста его отца. Увидев, как к нему приближается Фокс, он явно перепугался. КРИТИЧЕСКИЙ показатель уровня террористической угрозы вспыхнул у него в голове, Фокс притормозил, пробормотал «извините» и продолжил путь.

Добравшись до постели отца, Фокс увидел, что Митч лежит с закрытыми глазами, сжав руки на груди. Джуд разговаривала с какой-то женщиной, та представилась как Мэй Росс.

— Миссис Росс работает в «Лодер Лодж», — пояснила Джуд.

— Мы просто беспокоимся, как он, — добавила миссис Росс. — И приносим свои извинения за то, что не связались с вами раньше.

Фокс только кивнул в ответ.

— Вы сказали, что он прошёл в себя… — начал он.

— Да… В каком-то смысле.

Фокс склонился над отцом; его веки затрепетали, потом он открыл глаза. Ему потребовалось какое-то время, чтобы сфокусировать взгляд.