Книга Ночной поезд в Мемфис - Элизабет Питерс

— Итак, — оживленно продолжала Мэри, — мы должны подготовиться к его приходу, не так ли? Садитесь на стул. Нет, не в большое и удобное кресло, а вот сюда.

Стул с прямой спинкой был обит вытертой парчой.

— Благодарю, — гавкнула я в ответ, — лучше я постою.

— Ну, как хотите, если вам так удобней... — Она повернулась к двери: — Ханс! Иди сюда!

Лицо Ханса не способно выражать тонких эмоций, но мне показалось, даже он заподозрил, что с малышкой Мэри не все в порядке.

— Aber gnadige Frau, Herr Max hat mir gesagt...[61]

— Чьи приказы ты обязан выполнять? Я не собираюсь причинять ей вреда, — неубедительно заявила она. Во всяком случае, меня ее заявление не убедило. Бедный озадаченный Ханс пожал плечами, и передвижная глыба мускулов направилась ко мне.

Увидев это, я схватила со стола вазу и замахнулась. Удивительно, но удар пришелся Хансу прямо в грудь. Совершенно неудивительно, что это даже не замедлило его продвижения.

Итак, я села на стул, и Ханс стал привязывать мои запястья и щиколотки веревкой, которую Мэри предусмотрительно принесла с собой. Работал он без вдохновения: узлы не были болезненно тугими. Ханс не получал удовольствия, причиняя людям боль, он просто убивал их.

— Лэрри это не понравится, — заметил он.

— Лэрри знает, что я здесь. — Мэри выпроводила Ханса за дверь и заперла ее. — Я говорила Лэрри, что мой дорогой супруг — очень изобретательная свинья и глупо рассчитывать на какие-то призрачные возможности.

— А вы на самом деле женаты?

— По всем законам Божьим и человеческим. — Мэри стояла, засунув руки в карманы и прислонившись к столу. — Однако браку нашему осталось длиться недолго, — охотно сообщила она, — по-своему меня это даже огорчает: ненавижу черный цвет, он мне не идет. И постель с ним была весьма интересным опытом.

— Ах, оставьте, Мэри, — сказала я, — меня вам не обмануть. Джон с трудом выносил даже ваше случайное прикосновение. Это вы вечно висели на нем, вместо того чтобы...

Никогда бы не поверила, что у такой мягкой маленькой ручки может быть такой тяжелый удар. Когда у меня перестало звенеть в ушах, я спросила:

— Лэрри санкционировал мое избиение?

— Он отобрал у меня нож, — Мэри понизила голос, и золотистые глаза ее зловеще замерцали, — но против этого не возражал. Несколько синяков на вашем лице сделают Джона более сговорчивым. Вы его выдрессировали словно павловскую собаку. Не понимаю, как вам удалось...

Она с любопытством оглядела меня с головы до ног и обратно. Я понимала, что ее удивляет: как может нормальный мужчина предпочесть амазонку в шесть футов ростом с язвительным язычком и характером, как у ежа, миниатюрной красотке? Признаться, меня это тоже удивляло — не то, что Джон устоял перед маленькой мисс Мэри Потрошительницей, а то, что он так долго встречался со мной.

Резким движением она выдернула из ушей очаровательные греческие сережки и швырнула ими в меня:

— Они предназначались вам, вы не знали? Я заставила его отдать их мне. Вам нравилось видеть меня в этих сережках?

— Ах, вот в чем дело! То-то я удивлялась: это же не ваш стиль.

— Зато они были знаком любви, не правда ли? Нечто совершенно особенное, с любовью выбранное для женщины, которая способна оценить такую вещь. — Большим пальцем она ласково поглаживала гигантский бриллиант на своем кольце.

Я догадывалась, что она намеревается сделать, и вздохнула с облегчением, когда Мэри решила сначала попробовать интеллектуальную пытку:

— Хотите узнать, как поживают остальные ваши друзья?

Я пожала плечами:

— Шмидта не поймали, иначе вы бы сказали мне об этом. Фейсал... Боюсь, что Фейсал мертв.

— О нет, — ласково сказала Мэри, — еще жив. Правда, он никогда больше не смог бы ходить, но это его не слишком огорчит, поскольку он скоро узнает, что будет повешен за предательство. — Кончик маленького розового язычка высунулся из приоткрытых губ. Она получала такое удовольствие, что даже не услышала голосов, раздавшихся снаружи.

Есть стихотворение о разбойнике, который скакал, скакал, скакал на лошади, пока не прискакал к дверям старой гостиницы. Солдаты схватили его возлюбленную и хотели использовать ее в качестве приманки, они привязали ее к стулу и держали на мушке. Но когда она услышала цокот копыт его лошади, то умудрилась дотянуться до курка направленной на нее винтовки и нажать на него. «И смертью своей отвела от него беду...»

Я всегда удивлялась, почему она просто не закричала?

Ах да, наверное, крика он бы не услышал из-за цокота копыт. Или такой вариант не укладывался в стихотворный размер? В меня никто не целился, да Джон и сам знал, что здесь солдаты, поэтому я просто запрокинула голову и истошно завопила. Но вырвалось у меня имя не моего возлюбленного.

— Макс! Эй, Макс! — закричала я.

Джон ворвался в комнату первым, но Макс следовал за ним по пятам. Только позже я поняла значение такой очередности.

Павловский условный рефлекс оказался не таким сильным, как полагала Мэри. Сделав несколько шагов, Джон остановился. Он лишь скользнул взглядом по мне и вперил его в Мэри.

— Опять мелодрама, — раздраженно сказал Макс. — Как мне это надоело! Вам запретили входить сюда, Мэри. Мистер Тригарт готов договориться с нами. Он будет только раздражаться, если вы не прекратите делать глупости.

— Я уже достаточно раздражен, — заявил Джон и, покосившись на меня, спросил: — Ты...

— В порядке, в порядке, — поспешила заверить я, растягивая губы в некое подобие улыбки: у меня болела щека. — Надеюсь, ты припрятал пару тузов в рукаве? Если нет, идея прийти сюда была не самой плодотворной.

На нем все еще был костюм Кейта, но дешевую краску с волос он смыл. Стараясь не встречаться со мной взглядом, он сказал, обращаясь к комнате вообще:

— Она всегда лепечет ерунду, когда нервничает, а Мэри нервирует людей. Пусть она уйдет.

Теперь в комнату вошел Бленкайрон.

— Черт! — воскликнул он. — Мэри, я же говорил вам... Она презрительно рассмеялась:

— Какая у вас избирательная память, Лэрри.

— Да, но уж, во всяком случае, я не позволял вам... — Он не мог даже выговорить таких ужасных слов. — Мне очень жаль, Вики. Я действительно разрешил ей побыть с вами, но не санкционировал...

— Молодец, — перебила его я. — Как насчет того, чтобы меня развязать?

Никто не обратил внимания на мое наивное предложение. Мэри отступила на несколько шагов, а Макс с плохо скрываемой злостью сказал:

— Мы можем теперь разумно обсудить ситуацию? Нагрудное украшение при вас, мистер Тригарт?