Книга Потаённые страницы истории западной философии - Виктор Валентинович Костецкий

увидеть «икону» и «символ», – что невооруженным глазом заметно. Только «шар» в математике не определяется по отношению к яблокам или арбузам, потому и не является знаком-индексом. «Шар» в математике представляет собой не «круглые вещи» в качестве знака-индекса, а «геометрические место точек», «вращение круга вокруг диметра», фигуры с объемом в соответствии с определенной формулой, и еще бог знает какие «определения». Любое определение в математике начинается с местоимения «это»; символ в математике именно «это» и обозначает собой. Математические понятия «местоименны», что необходимо и удобно для чтения, но бесполезно при сигнализации.

Чтение – очень странный процесс. В эпоху Реформации, когда возникла проблема выбора между католицизмом и протестантизмом, выживание конфессий зависело от скорости обучения прихожан грамоте. Оказалось, что если алфавит заучивать по названиям букв типа «азъ», «буки», то прочитать слово буки-азъ-буки-азъ будет для большинства обучаемых невозможным. Г.В. Плеханов даже дразнилку придумал: «Буки аз, буки, аз – счастье в азбуке для вас». При чтении нельзя делать остановку на буквах; чтение требует скорости, речения, потока. При чтении по знакам сами знаки служат не для обозначения, а для узнавания. Знаки напоминают, а не сигналят. И напоминают знаки не вещи, а рассказы о них. Для Аристотеля не рассказ состоит из слов, что привычно для обывательского представления и филологов, а слово «состоит» из рассказов, является заглавием рассказов. Точно таким же образом число является заглавием рассказов. И формула в естественных науках есть не более, чем заглавие рассказов.

Что касается «иконических знаков» типа «рисованного письма», то Ч. Пирс не склонен уделять им особого внимания по той причине, что иконические знаки не используются, например, в алгебре или алфавитной письменности. Доля истины в таком подходе есть, поскольку знаки-иконы и знаки-индексы в своем противостоянии условным знакам образуют одну общую группу, которую Пирс вынуждено разделил на две части с учетом так называемого «рисованного письма». «Рисованное письмо» при чтении ничем не отличается от чтения естественных знаков типа следов ног на песке, только знаки имеют «искусственное происхождение». Знаки-иконы не более чем частный вид знаков-индексов, что можно продемонстрировать на примере следов от ног на песке: это иконки или индексы? Вопрос можно усложнить: следы возникли как естественно-физическое явление или оставлены специально? Отпечатки ног на песке может и «похожи» на ноги, но никак не на обладателя ног. В этом примере знаки-индексы и знаки-иконы беспорядочно перемешиваются между собой ввиду их надуманной классификации. Путаница возникает по той причине, что возникновение знаков объясняется за счет «письма», в то время как знаки возникают исключительно за счет «чтения». Чтение предшествует письму. Человек читает даже то, что никто не писал; например, в лесу есть свои «письмена»: север, юг, наличие живности или воды. Есть и метод такой наряду с индукцией: физиогномика.

Сам процесс под названием «чтение» требует скорости, как и езда на велосипеде, прыжок через пропасть или полет самолета. С технической точки зрения это означает, что переход от знака к знаку должен быть непрерывным. Связный переход от буквы к букве, от знака к знаку обеспечивается исключительно фактором изобразительности, в том числе за счет таких механизмов, как «объем понятия» и «партиципация». В непрерывной речи изображение следующего слова возникает до того, как будет прочитано текущее слово: за счет флективного строя языка или порядка слов в предложении. В речи последующее слово всегда подготовлено самой структурой языка, оно ожидаемо, причем, ожидаемо в интересах изобразительности. В итоге сказанное всегда является увиденным, причем, не глазами, а умозрительно, «спекулятивно» – как выражался Г. Гегель.

Соотнесенность знака с чтением приводит к той самой ситуации, над которой смеялись после трактатов Дж.Беркли: пахнет ли роза, когда её никто не нюхает? Аналогичным образом: являются ли дорожные знаки знаками, когда их никто не видит? – Нет, не являются: это просто стенды. В шоу «Угадай мелодию» кто-то не может угадать с семи нот, и тогда семь нот мелодии для него не знак. Кто-то угадает с трех нот, тогда три ноты – знак. Тот, кто угадал – прочитал мелодию, это был акт чтения. Читать можно «по буквам», «по слогам», «словами», «предложениями», «фрагментами», «страницами». Есть понятие «скорочтение». В музыке особенно ценится умение «играть с листа». Соответственно, знак – это единица чтения, которая может быть очень разной у разных людей. Определяется единица чтения моментом узнаваемости, моментом изобразительности – то и другое существует как «умозрение».

В истории науки существуют каверзные ситуации. Долгое время в физике теплоту считали видом жидкости, «теплородом». Уравнения под концепт теплорода писались с легкостью и полностью соответствовали практике. И всё было хорошо, пока не попытались выделить теплород в «чистом виде» и создать особую науку о теплороде. В итоге убедились, что теплота подпадает не под категорию «вещь», а под категорию «движение». Подобная история происходит с семиотикой, которая тянется уже двадцать пять столетий.

Анти-Маркузе: оборотная сторона цивилизации

«Созидающий башню сорвётся, Будет страшен стремительный лёт, И на дне мирового колодца Он безумие своё проклянёт».

Н. Гумилёв

«Безумие всегда связано с цивилизацией и её неуютностью».

М. Фуко

Наверное, вряд ли кого удивят такие, например, выводы: если в яблоневом саду в этом году был урожай яблок, то, возможно, он будет и в последующие годы, а, может, был и в предшествующие. Конечно, выводы на основе логики еще не факт, но для того, чтобы их отвергнуть, аргументов понадобится много. Точно такая ситуация с человечеством: на планете Земля это сезонное явление. Антропологи на эволюцию «хомо сапиенс» отводят десять миллионов лет; между тем, географические условия, пригодные для существования человечества, как минимум насчитывают пятьсот миллионов. То есть «эксперимент» с человечеством на Земле мог повторяться в прошлом регулярно, раз пятьдесят, а, возможно, столько же будет повторяться и в будущем. Как яблони не цветут весь год, так и человечество на Земле появляется лишь «весной».

В нашей короткой «истории людей» значительная часть приходится на «первобытную культуру», культуру ритуального огня. Почему ритуального? – Потому что других целей не было: климат был тёплым, мясо не ели, ночью не работали, металлургией и керамикой не занимались. Огонь был востребован не для хозяйственных целей, а для психотропных воскурений с последующим развитием ритуала вокруг него. Еще Геродот писал о том, что германцы перед боем бросают в костёр белену, а скифы бросают коноплю на досуге. С галлюциногенными воскурениями связана трансовая практика как «руководящая и направляющая сила» всей «первобытной культуры», организованная в итоге в «шаманизм». Археологии датируют кострища эпохой более чем в миллион лет.

То, что историки относят