Книга Полночный вальс - Дженнифер Блейк

— Но зачем усложнять?

— Если бы я не оставил вас с Мами одних, разве бы Патрик Дай смог вас обидеть? Да что Патрик?! Если бы я не прикоснулся к тебе в ту первую ночь, все было бы по-иному.

— Ты живой человек и поступал согласно законам природы, — попыталась успокоить его Амалия. — По-другому и быть не могло.

— Я должен был думать не только о собственных желаниях, — вздохнул Роберт. — Но и когда я оставил тебя одну, это тоже было ошибкой.

«Мами, похоже, была права, — подумала Амалия. — Он уехал с острова из-за меня, и это многое меняет». Сейчас было не самое удобное время радоваться чему-либо, однако…

— Все кончилось! Все, что ни делается — к лучшему, поэтому перестань мучить себя! — взмолилась Амалия.

— Ничего не кончилось! — отрезал он. — Пока такая женщина, как мадам Калло, может бросить оскорбление прямо тебе в лицо, пока старые дамы шепчутся и пересмеиваются у тебя за спиной, когда ты проходишь мимо!

— Что сделано, то сделано, — улыбнулась Амалия. — Нельзя, чтобы прошлое лишало нас настоящего и будущего.

— Я не хочу приносить тебе страдания и унижения. — Голос Роберта был бесцветным и далеким.

Амалия смотрела на него и не узнавала человека, который обнимал ее с нежностью, любил страстно и восторженно.

— Я… не только я была обижена и унижена. Я говорила много непростительной чепухи. Я… я знаю, что все это неправда. И я всегда… всегда это знала, но…

— Забудь об этом! — прервал он Амалию. — Я уже забыл.

— Правда, забыл? — переспросила она осевшим голосом.

— Давно, — сказал он, устремив взгляд на залив. — Я хочу, чтобы ты вернулась в «Дивную рощу». Поместье принадлежит тебе по праву, и ты можешь распорядиться им, как захочешь. Можешь продать его и уехать в другое место, где не будет… где воспоминания не будут тебя терзать. А можно жить здесь. Ураган на многие годы станет темой светских разговоров, о тебе просто-напросто забудут. Если не случится ничего особенного, ты сможешь спокойно жить, не вспоминая о прошлом.

«Спокойно жить… не вспоминая о прошлом… Что он такое говорит? — думала Амалия обиженно. — Что это? Его жертва во имя моего покоя? Или форма прощания: живи, мол, тихо, мирно, а я тебе ничем не обязан, поэтому разойдемся, как в море корабли?»

— А наш ребенок?

— Дай ему фамилию Жюльена. Он бы обрадовался. И это будет справедливо по отношению к их памяти: Мами и Жюльена.

В «Роще» царил хаос. Весь тростник побил дождь и поломал ветер. В каналах застоялась вода, которую не принимала промокшая насквозь земля. Плантации угрожали эпидемии лихорадки и дизентерии. Ураган снес крышу стойла, вывернул с корнями два старых дуба перед фасадом дома, сбросил черепицу с кровли, просочившаяся вода повредила штукатурку потолков верхних комнат. Единственное, что не только уцелело, но и расцвело — это кустарники Джорджа. Им дождь пошел только на пользу.

До похорон Мами и Полины, которых извлекли из временных могил и привезли в «Рощу», делать что-либо по дому не полагалось. Потом многие часы Амалия провела с адвокатом семьи за изучением бесчисленных бумаг, чтением их, подписанием, попытками осмыслить свое новое положение и обязанности в этой связи. Необходимо было срочно оценить финансовое положение поместья с учетом всех последствий урагана. Кроме того, Амалии следовало как можно быстрее найти нового оптовика по закупкам сахарного тростника или же уладить отношения с мсье Калло, сведя их до уровня деловых, чтобы исключить всякие контакты с его женой. Уже сегодня надо было думать и планировать будущие урожаи. И наконец, главное — волнения и заботы, связанные с появлением ребенка. Не забыла Амалия и о таланте Айзы. Она решила написать французским родственникам семьи Деклуе письмо с просьбой принять мальчика на год-другой, когда он подрастет, устроив изучать живопись в Париже. «Там Айза расцветет, — думала Амалия. — Уехав из Америки, онстанет свободным. В Париже таланты ценятся неизмеримо выше цвета кожи».

Наконец все формальности были улажены, бумажная канитель закончена, и Амалия могла полностью посвятить себя работе по восстановлению плантации и усадьбы, работе целительной и охлаждающей рассудок.

Делом первостепенной важности она считала здоровье всех без исключения работников и слуг. Амалия приказала изолировать каждого, у кого отмечены признаки недомогания, в специальном помещении, где три пожилые женщины ухаживали за больными. Справившись с этим, она занялась поисками нового надсмотрщика. Дело это оказалось очень непростым: никто не хотел подчиняться женщине, угождать ее капризам. Она уже совсем было отчаялась, когда однажды утром появился Роберт в сопровождении молодого шотландца. К полудню работа закипела: необходимо было еще раз вычистить дренажные канавы и стоки, распилить и увезти поваленные ураганом деревья, отремонтировать стойла для скота.

После этого Роберта часто видели на плантации и почти никогда — в доме. Если Амалии требовался его совет, она должна была говорить с ним, стоя на нижней галерее, а он находился на нижней ступени лестницы. Роберт мог принять чашку кофе или стакан воды из рук Марты на кухне или во дворе, но отказывался от всех предложений перекусить в обществе Амалии. Он даже не зашел в дом, чтобы осмотреть повреждения и протечки, причиненные ураганом, а ограничился осмотром кровли снаружи. На вопрос, какая крыша лучше — из стальных листов или кипарисовых черепиц, Роберт ответил, что ей лучше обратиться в банк, поскольку это вопрос прежде всего финансовых возможностей.

Если Хлоя и Джордж догадывались о причине охлаждения отношений между Амалией и Робертом, то предпочитали об этом не говорить. Зная Хлою и ее прежнюю бесцеремонность, Амалия могла предположить, что замужество научило ее сдержанности, или же их размолвка не была столь очевидной для окружающих, как это ей казалось.

Все решилось случайно в тот день, когда к ним заехал один из священников, которые после урагана разъезжали по всей Акадии, заглядывая в самые отдаленные места, чтобы утешить в беде, поддержать, а также совершить обряды таинств погребения, покаяния, крещения и брака.

Считалось честью, если кто-либо из священнослужителей останавливался в доме разделить трапезу или переночевать. Отец Франсис, молодой человек, лишь недавно посвященный в сан, пообещал и то, и другое. Он также дал согласие отслужить мессу в часовне для Амалии и всех работников плантации.

В тот день Амалия навещала больницу вместе с отцом Фрэнсисом, она показывала ему строящееся отделение для детей, а также детские кроватки и колыбели, которые мастерили сами работники. После посещения больницы она, следуя советам и примеру своей тети, должна была хорошенько вымыться и переодеться. Пока Лали готовила воду, Амалия выглянула в окно и увидела Роберта, который вел под уздцы своего коня, шагая по тропинке в сторону полей. Она решила пригласить его поужинать вместе с отцом Фрэнсисом, которого, как она знала, Роберт уважал и ценил. Она быстро накинула пеньюар и выбежала через комнату Жюльена в лоджию.