Книга Где оживают грёзы - Джанелла Анджелес

нем. Собирала слухи везде, где можно, и чем безумнее, тем лучше. – Он издал тихий, горький смешок. – Она думала, что в Глориане прячется некая тайна, которая не желает быть раскрытой. У нее были свои теории о том, что здесь есть магия. «Феерия» была для меня единственным шансом попасть сюда, и я решил им воспользоваться.

– Но… Здесь и правда есть магия, – осторожно возразила Каллия. – Она есть везде.

– Нет, другая магия. Такая, которую нужно прятать. Магия, способная пройти сквозь века, отрицающая здравый смысл самим своим существованием. Сила, которая может, – он сжал зубы, – вернуть человека откуда угодно, даже с того света.

Каллия покачала головой, пытаясь сдержать дрожь. Джек никогда не говорил, что это невозможно, но всегда уклонялся от вопросов, так что она перестала спрашивать. Некоторые проблемы нельзя решить магией. Или, может, кому-то нужно, чтобы все так думали и не задавали неудобных вопросов.

– Что ж, это могло бы объяснить, как так получилось, что из города, в который можно войти, нельзя выйти.

Он бросил на нее изумленный взгляд.

– То есть… То есть, ты не думаешь, что это полная чушь?

– Если кому и судить, что чушь, а что нет, то точно не мне. – Каллия пожала плечами, задумчиво глядя на него. – Вопрос в другом: нашел ли ты хоть какие-нибудь подтверждения тому, что это не чушь?

Демарко посмотрел на стол, на котором была разложена вся его жизнь. Каллии ужасно хотелось стереть мрачные мысли с его лица, забрать боль, которую несли с собой воспоминания.

Может, именно поэтому Джек так и поступал. Может, он слишком любил, чтобы позволить потере поглотить ее целиком. Это его не оправдывало, но Каллия могла понять такое желание. Если бы она могла с корнем вырвать эту боль, разорвать путы, привязавшие его к горю, то сделала бы это не задумываясь. Даже если бы он ее потом возненавидел.

– Да, и это связано еще с одной проблемой, – произнес Демарко. – О которой я тебе не рассказывал.

Его тон потряс Каллию до глубины души. Сколько раз он молчал, отказывался отвечать на ее вопросы. Сейчас все эти мгновения отразились на его лице.

– Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Давно уже не тот.

Мир сжался в одну точку.

– О чем ты?

Демарко с трудом справлялся с волнением. Он провел рукой по лицу, а потом сжал пальцы в кулак.

– Когда Эва исчезла, вместе с ней ушла и моя магия.

Воцарилась удушающая тишина. У Каллии перехватило дыхание, в ушах громко бился пульс. В этом грохоте ей почудился смех Джека.

– Что?

Опровержения не последовало. Только боль.

– Это невозможно. – Какая-то бессмыслица. Каллия не желала в это верить. Просто не могла. – Ты ведь… владеешь магией с рождения.

– Я знаю.

– Погоди, но ты… – Она сдавила пульсирующие виски. – Ты ведь творил магию. Я это видела. Чувствовала.

Во время второго раунда шоу. И в тот день в поместье Ранца. Каллия не могла это просто выдумать. Его магия до сих пор отзывалась в ее теле. Свет, вспыхнувший между ними, огромная сила, – все это было на самом деле.

– Нет, я… Я не знаю… Она то приходит, то уходит. Я не управляю ею и не отвечаю за нее, если честно. – Голос Демарко стал хриплым и тяжелым. – Я жил без магии с того самого злополучного выступления, пока не приехал в Глориан. Пока не встретился с тобой.

Она закрыла глаза. Смотреть на него вдруг стало слишком трудно.

– Значит, все это время ты всем лгал?

Детали головоломки, прежде не имевшие смысла, наконец сложились. Все вопросы, которых он избегал, все ответы, от которых воздерживался. Его отказ от магии, над которым смеялись остальные. То, как он сперва согласился стать ее наставником, а потом вдруг резко решил оборвать все общение с ней.

Джек назвал его слабаком.

Так вот почему.

Из-за этого.

– Как ты мог скрыть это от меня? – Глаза защипало от подступивших слез. Каллия боялась, что они прольются, стоит ей только разомкнуть веки. – От меня. Своей напарницы. Как ты мог солгать мне?

– Прости меня, – хрипло произнес он, и она услышала всю его боль. Неприкрытую, искреннюю боль. – Я… Я хотел… Я поступил эгоистично. Сам не понимал, что творю. О чем я только думал? Я боялся, что если расскажу тебе, то ты поймешь, что мне нечего тебе дать. Что я ничего не стою.

Ее сердце сжалось.

– Что?

– Я лишен могущества. – Он отвел взгляд, прерывисто дыша. – Я не уже не тот волшебник, каким был раньше. Мое имя ничего не значит.

Его пристыженный тон должен был вызвать у нее жалость, но вместо этого она разозлилась, как никогда. Гнев вспыхнул мгновенно, словно спичка.

– Меня не интересует твое имя, Демарко. Никогда не интересовало, – бросила Каллия. – Мне все равно, кем ты был раньше, хоть богом, хоть королем. Все это никогда не имело для меня значения.

Его лицо расслабилось.

– Правда?

Надежда, звеневшая в его голосе, пробудила в ней что-то. Высвободила воспоминания. Вот Джек открывает дверь одним кивком головы. Выставляет освещение в клубе легким движением руки. Ждет ее в гримерке с мешочком новых семян, и вот уже целый букет цветов расцветает и распускается у нее на глазах. Он обладал могуществом в изобилии, наслаждался им и охотно делился с ней.

А первый цветок, который вручил ей Демарко? Сломанная роза, которую она же и уронила. Не оранжерея, нет. Первым был этот потрепанный стебель и осыпающиеся лепестки. Очень скоро цветок засох.

И все же эта роза затмила для нее все другие цветы. Каллию потрясло это осознание.

Чтобы удержаться на ногах, она вцепилась в край стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Зачем ты мне об этом рассказываешь? – Каллия кивком указала на газеты. – Почему решил показать все это?

Молчание затянулось, но наконец он сделал шаг вперед.

– Рано или поздно кто-нибудь другой рассказал бы тебе мою историю. Я хотел, чтобы ты узнала ее от меня.

– Почему?

С каждым его шагом ком у нее в горле становился все больше.

– Потому что, даже если бы ты мне не поверила, я знал, что ты выслушаешь меня.

Каллия уперлась рукой ему в грудь, останавливая его.

– Потому что мне нужно было хотя бы раз в жизни сказать тебе правду.

– Пожалуйста, – прошептала Каллия, обращаясь скорее к самой себе. Она заметила, что у нее дрожат руки, только когда он сжал их, успокаивая. Каллия не думала, что они когда-нибудь снова окажутся так близко, не понимала, как ее терзала необходимость держаться