Книга Государево дело - Иван Оченков

– Здравствуйте, матушка, – поздоровался я, входя в покои.

– Как вы здесь оказались, Иоганн? – немного удивленно спросила она. – И что это за наряд?

– Не хотелось привлекать к себе излишнего внимания, – пояснил я. – Как вы себя чувствуете?

– Оставьте разговоры о состоянии здоровья для старух, ваше величество! – желчно отозвалась мать. – Лучше расскажите, как все прошло.

Я коротко описал все, что со мной произошло за последние несколько дней, стараясь не перегружать герцогиню излишними подробностями, но она прерывала меня, переспрашивала, жадно старясь не упустить ни одной детали, и иногда саркастически усмехалась.

– Ах, как много я бы дала, чтобы увидеть, как вытягиваются эти напыщенные рожи! – мечтательно протянула она, закончив «допрос». – Благодарю за подробный рассказ, сын мой. Давненько я не получала такого удовольствия. Однако, если опустить фурор от вашего появления, эффект от него не так уж велик, не правда ли?

– И да и нет, матушка. Я выступил в роли Кассандры, предрекающей несчастья. Как и следовало ожидать, ко мне мало кто прислушался, но, надеюсь, многие вспомнят, когда эти пророчества начнут сбываться.

– Не забудьте только о печальной судьбе провидицы! – усмехнулась Клара Мария.

– Вряд ли наши «друзья» успеют что-то предпринять, – беспечно отозвался я.

– Вы уезжаете?

– Да.

– Мы больше не увидимся, – печально констатировала герцогиня.

– Возможно. И потому я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Вот как… и о чем же?

– О смерти моего отца.

– Зачем ворошить столь давнее прошлое?

– По двум причинам, матушка. Во-первых, есть вещи, которые нельзя прощать, даже из христианского милосердия.

– Это так, – спокойно согласилась Клара Мария. – А какая вторая причина?

– Во-вторых, на меня тоже покушались и, как я думаю, те же люди, что и на него.

– Вы, вероятно, о том прискорбном случае, когда погиб ваш адъютант и был смертельно ранен кузен Адольф Фридрих?

– Именно.

– И что вас навело на мысль об одних и тех же людях?

– А разве это не так? – вопросом на вопрос отвечал я, все более взвинчиваясь. – Человек, виновный в том злодеянии, был розенкрейцером. И проблемы у моего отца были с розенкрейцерами. И даже ваш нынешний супруг, черт бы его подрал, принадлежит к этой не в меру таинственной организации! Мама, я хочу знать: что происходит?

– Ничего.

– Что значит «ничего»?

– То и значит, что ничего. С чего вы взяли, что смерть Сигизмунда Августа Мекленбургского произошла в результате покушения?

– А как это случилось?

– Упал с лошади на охоте.

– И сразу насмерть? – скептически хмыкнул я, потому как подобные несчастья, конечно, случаются, но не так чтобы часто.

– Нет. Его лечили, но судьба оказалась неумолимой.

– И розенкрейцеры тут ни при чем?

– Ну отчего же. На той охоте в числе прочих присутствовали ваш будущий отчим и его брат. Они еще не были герцогами, но в обществе уже состояли. К тому же вашего отца лечил их лекарь, который также имел отношение к ордену Розы и Креста.

– Иными словами, там была чертова прорва этих сектантов, но вы уверены, что они ни при чем?

– Да. Потому что Сигизмунд Август в тот день напился, как последний сапожник, и вполне мог упасть без чужой помощи!

– Герцог Август не рассказывал мне об этом, – хмуро пробормотал я.

– Еще бы! Послушайте, Иоганн Альбрехт. Среди розенкрейцеров есть немало дельных людей, посвятивших себя идеалам просвещения и гуманизма, но также весьма много позеров, склонных к мистицизму и пустопорожней болтовне. Но вот убийц нет среди обеих этих категорий. И будьте уверены, я никогда бы не вышла замуж за Августа, будь он замешан в таком деле!

– То есть это все – совпадения?

– Да! Просто впоследствии кое-кто из этого ордена, чтобы придать себе значительности, стал распускать слухи, что смерть герцога Мекленбург-Стрелицкого не была случайной. Дескать, у ордена длинные руки!

– Допустим. И что же случилось потом?

– А потом вы выросли! И у вашего величества репутация настолько доброго и незлобивого человека, что…

Тут рассказ Клары Марии прервал кашель, с которым она долго не могла справиться. Растерянно оглянувшись, я схватил стоящий на столике кувшин и налил матери воды в чашу.

– Попейте, матушка!

– Спасибо… – с трудом прохрипела она. – Что-то мне нехорошо. Позовите врача…

– Эй, кто-нибудь!!! – зычно рыкнул я на весь замок. – Бегом сюда, проклятые бездельники или со всех шкуру спущу! И прихватите доктора, чтобы вас всех разорвало!

Вокруг поднялась суета, забегали какие-то женщины, очевидно, служанки. Потом появился важный господин, одетый во все черное, и попросил оставить его наедине с пациенткой.

– Ступайте, сын мой… – с трудом прошептала Клара Мария. – Мы позже договорим…

Кивнув, я вышел из покоев матери и направился к выходу. Обо всем услышанном следовало хорошенько подумать. Не скажу, что матушка сумела меня убедить, но, похоже, сама она верила в то, что сказала. Но были во всем этом какие-то нестыковки, а какие, я понять пока не мог.

– Государь, – встревоженно встретил меня Корнилий.

– Что еще? – рассеянно отозвался я.

– Тут эта, как ее, пани Мюнхгаузен!

– Что?!

– Только что въехала в ворота замка. Верхом. При ней двое вооруженных слуг.

– Нас выследили?

– Ручаюсь вам, нет!

– Но я до самого отъезда никому не говорил, что отправлюсь к матери… а, ладно – что гадать, пойдем поздороваемся.

Выглядела француженка, волей судьбы и бывшего мужа занесенная в Нижнюю Саксонию, прямо скажем, неважно. Платье, и без того пострадавшее во время охоты и ночевки, еще больше запылилось. Плечи безвольно опустились, и вся фигура выражала полную безысходность. Один из слуг спешился и помогал сделать то же самое даме, а второй тем временем оставался в седле и внимательно наблюдал за происходящим. И выглядело все это так, будто нашу веселую вдовушку доставили в замок под конвоем.

– Погоди-ка, – остановил я Михальского, – что-то не нравится мне эта сцена.

– Кажется, у нашей знакомой неприятности, – кивнул телохранитель в ответ. – Не прикажете ли разузнать, в чем дело?

– Действуй, – кивнул я и встал за колонной, чтобы меня не видели.

Получив дозволение, Корнилий скинул свою порядком потертую епанчу и, подбоченившись, подошел к Женевьеве и ее то ли слугам, то ли охранникам.