Книга Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны - Хаим Бермант

Детердинг добился успеха даже быстрее, чем смел надеяться, поскольку фортуна, раньше оберегавшая Маркуса, теперь обернулась против него.

Маркус всегда связывал огромные надежды с нефтяным топливом, в частности в качестве источника энергии для военного флота Британии, поэтому, обдумывая любое слияние, будь то со «Стандард ойл» или с «Роял датч», он всегда исключал нефтяное горючее из условий контракта. Пароходная линия Гамбург – Америка к тому времени стала крупным покупателем нефтяного топлива для своих кораблей; ходили слухи, что и новый военный флот Германии накапливает нефтяные запасы. Собственные корабли Маркуса работали исключительно на нефти, и он не раз предлагал отдать свой богатый опыт в распоряжение британских моряков и открыть свой флот для военно-морских инженеров. Но в течение долгого времени максимум, на что шло адмиралтейство, это снаряжало какую-нибудь береговую часть для экспериментов.

Маркусу улыбнулась удача: адмирал Джеки Фишер, человек, которому суждено было произвести революцию в военно-морском флоте, и в то время второй лорд адмиралтейства, разделял его энтузиазм по поводу нефтяного топлива и сумел убедить своих коллег стронуться с мертвой точки и отрядить для испытаний боевой корабль «Ганнибал».

Маркусу казалось, что наконец-то настал его день. 26 июня 1902 года он специальным поездом прибыл в Портсмут в большой компании инженеров и старших чиновников адмиралтейства. Стоял солнечный день, и, когда «Ганнибал» вышел из гавани на уэльском антраците, над ним вился небольшой дымок. По условленному сигналу он переключился на нефть, и его тут же окутали клубы такого густого дыма, что хоть топор вешай. Как выяснилось, виноват был дефектный испаритель. Маркус этого не знал; не знали этого тогда и на флоте. Случай стал личной бедой для Маркуса и, по мнению его биографа, имел самые пагубные последствия для всей страны: «В результате этих испытаний, проводившихся с таким типом горелки, которая в принципе не могла быть бездымной, еще почти на десятилетие было отложено широкое введение жидкого топлива на военном флоте. Из-за этого мы едва не проиграли Первую мировую войну».

Вернувшись в Лондон, Маркус узнал новость о новой беде. Спиндлтоп иссяк.

И в этот самый момент, когда «Шелл» нуждалась во всей его энергии, инициативе и находчивости, его голова была занята другим. Маркус Сэмюэл, теперь уже сэр Маркус Сэмюэл, стал лорд-мэром Лондона.

Маркус страстно мечтал о высоком общественном положении, но то положение, которое дает огромное богатство, его не удовлетворяло. Он хотел быть публичной фигурой на публичном посту – в этой мечте было что-то поистине мальчишеское и трогательное.

Он понимал, что является выскочкой, у него были манеры и наружность выскочки; и если внешние атрибуты говорили о его важности, то выговор выдавал более скромное происхождение. В обществе неевреев он продвигался медленно, а в еврейском на него глядели не очень приветливо. «…Как бы высоко он ни поднимался, – писал Роберт Энрикес, – как бы широко ни жил, как бы щедро ни откликался на призывы к благотворению, так называемая англоеврейская аристократия очень медленно начинала приглашать его к себе в дома и не торопилась принимать его гостеприимство». Он был «не из наших», как они могли бы сказать. Поэтому он твердо решил убедить весь мир и прежде всего самого себя, что он не просто какой-то человек, а важная персона.

В 1895 году, еще будучи просто мистером Сэмюэлом, он купил Моут – великолепный особняк в стиле Регентства возле Мейдстона, что в Кенте, стоящий на 500 акрах земли. Он приобрел его вместе со всей мебелью, отделкой, картинами и библиотекой; и предыдущий владелец лорд Ромни пробыл с Маркусом целый месяц, наставляя его во всех тамошних порядках и знакомя с соседями.

Его брат Сэм, закоренелый холостяк, тоже был честолюбив, но стремился возвыситься через карьеру в политике. Он вступил в партию тори и щедро перечислял деньги в ее фонд, но не пользовался особой популярностью среди избирателей. Первые три попытки Сэма пройти в парламент провалились, но в конце концов четвертая попытка увенчалась успехом в 1913 году. Сначала его выбрали от Вандсворта, а потом от Патни. Его великолепная квартира в Хей-Хилл, в районе Мэйфер, стала своего рода клубом для политиков всех партий. У него были фантастическая коллекция сигар и превосходный повар, и ежегодный прием, который он устраивал накануне принятия бюджета, был одним из самых популярных событий парламентского года, в остальном же он не оставил никакого следа ни в партии, ни в парламенте.

Он был убежденным противником феминизма, и малый опыт общения с противоположным полом ничуть не способствовал смягчению его взглядов, но, когда он вмешивался в дебаты, его не принимали всерьез. Как заметила леди Астор, член парламента и видная феминистка, «мы все любим Сэмми и не обращаем внимания на то, что он говорит».

Роберт Энрикес вспоминает, какой званый ужин задал Сэм для молодых племянников и племянниц в честь своего семидесятилетнего юбилея. В конце вечера он попросил всех заглянуть под свою тарелку, и каждый нашел там по чеку на 10 тысяч фунтов с лишним – нежная забота от любящего дядюшки. Он умер в 1934 году.

Маркуса, который стал известной и уважаемой фигурой в сельском обществе Кента, пригласили побиться за избирателей Кентербери – надежного округа, где победа тори были обеспечена. Он отказался, потому что общественная служба предъявляла к нему меньше требований, а удовольствия приносила больше. В 1891 году он хотел избраться олдерменом от Портсокен-Уорд – района на восточных окраинах города, где проживало много евреев. Чтобы занимать такой пост, нужно было иметь репутацию и богатство. Имя Сэмюэлов было безупречно, но вот средства у некоторых вызывали сомнения. Маркусу удалось переубедить критиков, и его выбрали 485 голосами против 247.

Затем вмешалось что-то еще, так хорошо вписавшееся в его амбициозные планы, что даже трудно поверить, что это просто счастливый случай.

В феврале 1898 года британский военный корабль «Вик-ториос» – «Победный» – сел на мель у входа в Суэцкий канал, из-за чего прекратилось всякое движение.

Компания Суэцкого канала пыталась снять с мели при помощи буксиров, но безуспешно. Два крупных крейсера получили приказ сойти с намеченного курса и на всех парах поспешить в Суэц, но тоже ничего не смогли поделать. К ним присоединился лайнер компании P&O; но корабль не сдвигался с места. Канал оставался закрытым, и у обоих входов выстроились длинные очереди судов. Все шло к тому, чтобы взорвать «Викториос», списав его со счетов.

В этот момент Маркус приказал направить к кораблю свой «Пектан», самый мощный буксир в мире, недавно введенный в эксплуатацию «Шелл», и тот быстро снял его с мели.

Когда адмиралтейство заикнулось о выплате вознаграждения за спасенное имущество, Маркус отмахнулся. «Я лишь выполнил свой долг», – возразил он. Через шесть месяцев ему присвоили рыцарское звание. В сентябре 1902 года он стал лорд-мэром. Это была еще не «вершина шеста», какой похвалялся Дизраэли, но достаточно высокий пост. Сын еврейского торговца безделушками из Ист-Энда стал первым гражданином города Лондона, он будет обедать с королями и императорами, принимать у себя глав государств и председательствовать на церемониях, уходящих корнями в те века, когда евреи были не лучше крепостных. Его час пришел. Пресса называла его «Диком Уиттингтоном[91] нашего времени», и его возвышение и вправду было не менее фантастическим.