Книга Зимняя луна [= Ад в наследство ] - Дин Кунц

Мертвый человек, на котором повис пришелец, был старый друг и партнер Джека Томми Фернандес.

* * *

Хитер поняла слишком поздно, что Джек еще не видел ни одного из ходячих мертвецов с кукольником в седле. Одного этого зрелища было достаточно, чтобы опровергнуть большую часть его предположений о врожденной доброте. Или по крайней мере нейтральности Вселенной и неизбежной справедливости мира. Не было ничего доброго или справедливого в том, что сделалось с останками Томми Фернандеса. То же Даритель сделает с ней, Джеком, Тоби и остальным человечеством, пока еще живыми людьми, если у него будет такая возможность? Откровение было тем мучительней, потому что именно над телом Томми Вселенная и Даритель так надругались. Не над трупом какого-нибудь незнакомца!

Она отвернула свой фонарь от Томми и испытала облегчение, когда и Джек быстро опустил свой. Не в его характере долго рассматривать подобные ужасы, это не должно ему нравиться. Хотелось верить в то, что несмотря на все, что ему пришлось испытать только что, он будет крепко держаться за свой оптимизм и любовь к жизни, что и делало его таким особенным.

- Эта штука должна умереть, - сказал Харлан холодно. Он потерял свою природную оживленность и горячность. Он больше не был Ричардом Дрейфусом в взволнованных поисках встреч третьего рода. Самые страшные апокрифические фантазии по поводу злых пришельцев, которые предлагали ему дешевые комиксы и фантастические фильмы, казались не просто глупыми при взгляде на чудовище, которое стояло во флигеле. Они были по-детски наивны, потому что их представление о зле извне ограничивалось столь немногим. Это были жалкие замки с привидениями, в сравнении с бесконечно отвратительными созданиями и мучениями, которые имела в запасе эта томная, холодная Вселенная: - Должна умереть прямо сейчас!

Тоби отошел от тела Томми Фернандеса в тень.

Хитер последовала за ним с фонарем:

- Малыш?

- Нет времени, - сказал он.

- Куда ты идешь?

Они двинулись за ним в конец мрачного дома. Через кухню, через то, что, должно быть, когда-то представляло собой прачечную комнату, но теперь было покрыто слоями пыли и паутины. Расчлененный скелет крысы лежал в одном углу, ее тонкий хвост свернулся в знак вопроса.

Тоби указал на пятнисто-желтую дверь, которая без сомнения, когда-то была белой:

- В подвале, - сказал он. - Это в погребе.

Прежде чем спуститься вниз к тому, что их там ждало, они оставили Фальстафа на кухне и закрыли дверь в прачечную, чтобы задержать его там.

Ему это не понравилось.

Когда Джек открыл дверь в совершенную черноту, бешеный скрежет по полу собачьих когтей наполнил комнату позади них.

* * *

Следуя за папой вниз по качающимся ступенькам, Тоби что было сил сосредоточился на маленькой зеленой лодке в своей голове, которая и вправду была хорошо сделана. Никаких щелей для течи, она вовсе не потопляема. Палуба была заполнена высокими тюками серебристого Успокоительного Порошка. Его было достаточно, чтобы удержать поверхность этого злого моря в спокойствии и тишине еще тысячу лет! Не важно, что оно там хочет, не важно, насколько оно разозлилось и разволновалось в глубоких ущельях. Он плыл по нему, по воде без волн и ряби, разбрасывая свой волшебный порошок. Солнце светило в вышине, все было так, как он любил, - тепло и безопасно. Древнее море показывало ему собственные картинки на своей жирной черной поверхности, которыми хотело его напугать и сделать так, чтобы он забыл разбрасывать порошок. Его мама, которую объедают крысы. Голова его папы, расколотая посередине, а внутри ничего, кроме тараканов. Собственное тело пронзают щупальца Дарителя, который сидит на спине. Но Тоби быстро отворачивался от всех них и поднимал лицо к голубому небу, не позволяя этим картинкам сделать из себя труса.

Подвал представлял из себя одну большую комнату, со сломанной печкой, и проржавелым водонагревателем. Да еще настоящим Дарителем, из которого и были выделены другие, маленькие дарители. Это наполняло собой всю заднюю половину комнаты, все до потолка: больше чем даже два слона.

Оно пугало его.

Но это нормально.

Не беги. Только не беги.

Оно было во многом похоже на свои меньшие вариации: повсюду щупальца, но плюс сотня .или больше морщинистых ртов, без губ, просто трещины. И все они медленно двигались при общем застылом спокойствии Дарителя. Тоби знал, что оно говорит с ним этими ртами. Оно хочет его. Хочет разорвать его нараспашку, вырвать внутренности, и влезть в него.

Тоби начал дрожать: попытался остановиться но не смог.

Маленькая зеленая лодка. Полная Успокоительного Порошка. Надо медленно плыть и разбрасывать, плыть и разбрасывать!

Как только лучи от фонаря попали на это, он смог увидеть глотки цвета сырого мяса в глубине ртов. Пучки красных гланд выдавливали липкую материю. Повсюду у твари были шипы, острые, как на кактусе. Не было ни верха ни низа, ни переда, ни зада, ни головы. Просто все вместе, везде одновременно, все смешано. И медленно двигавшиеся рты пытались сказать ему, что оно хочет погрузить щупальца в его уши. Смешать его с собой, вытрясти его мозги, стать им, использовать его. Потому что все, что он, Тоби, есть - это простая вещь для употребления, одно мясо. Просто для употребления.

Маленькая зеленая лодка.

Полная Успокоительного Порошка.

Плыть не спеша и разбрасывать, плыть и бросать.

* * *

В самые недра этой твари, с ее чудовищными буграми, нависающими над ним, Джек налил бензин. Мимо пучков недвижных питонообразных отростков. Мимо многих других отвратительных и жутких черт этого существа, которые он не осмеливался рассматривать, потому что надеялся когда-нибудь снова заснуть.

Он дрожал при мысли о том, что единственное, что сдерживает этого демона - маленький мальчик с его живым воображением.

Может быть, когда все будет сказано и сделано, воображение признают самым могучим из всех орудий. Именно воображение человеческой расы позволило ему возмечтать о жизни вне холодных пещер и о возможном будущем на других планетах.

Он поглядел на Тоби. Такой бледный под отблеском луча фонаря. Как будто его маленькое лицо вырезано из чистого мрамора. Внутри него, должно быть, буря чувств, он напуган почти до смерти, но внешне все еще остается спокойным, отстраненным. Его тихое выражение лица и мраморно-белая кожа были реминисценциями прекрасных священных фигур на кафедральном алтаре. И он действительно был их единственным спасением.

Внезапная вспышка активности тронула Дарителя. Волна движения пробежала по щупальцам.

Хитер судорожно и тяжело задышала, а Харлан Моффит выронил свою полупустую канистру с бензином.

Другая волна, сильнее чем первая. Ужасные рты открылись так, как будто закричали. Жирное, влажное, отвратительное движение.