Книга Одинокий путник - Ольга Денисова

Светящийся шар, отвечая трубному гласу, прокатился над землей, отравляя ручьи и колодцы.

Что еще тебе надо, ты, Сидящий на престоле? Тебе все еще мало?

Орел, каркающий подобно вороне, пронесся там, где только что было небо, обещая людям трех ангелов с трубами. И люди просили у земли защиты, как дитя ищет спасения в материнских объятьях, но она умерла и ничем не могла помочь своим детям.

Бог подземелий и холодных озерных глубин лил слезы и проклинал самого себя. Себя и глупых, несчастных людей, не пожелавших взять в руки его оружия.

Над догоравшим трупом земли ветер нес пепел и запах гари, и торжествующая труба пятого ангела заставила бога вздрогнуть и обхватить плечи руками. Из распоротого брюха неба повалил дым, и из этого дыма на мертвую землю саранчой посыпались чудовища. Нет, они пока не убивали - они лишь истязали людей. Тех, кого ангел не отметил печатью на лбу.

Бог подземелий и холодных озерных глубин вытер лицо и всхлипнул, как маленький мальчик. Многоголосый вой разнесся над мертвой землей. Женщины закрывали собой детей, а мужчины - стариков и женщин, люди корчились в муках, но ядовитые скорпионьи жала не щадили никого. Поначалу они еще держались, еще сохраняли в себе что-то человеческое, но всему есть предел, и вот уже мужчины в страхе бежали прочь, нагоняемые чудовищами-палачами, и матери извивались на земле, позабыв про своих визжащих от боли детей, и старухи тонко кричали, закрывая руками лица, и хрипели старики. Они не умирали, нет. Это было бы слишком просто!

Бог подземелий и холодных озерных глубин исподлобья посмотрел на Сидящего на престоле и спросил:

- Нравится?

Сидящий на престоле не ответил - он во все глаза смотрел на землю, и плотоядная улыбка играла на его губах.

- И это за то, что они не пожелали поклониться тебе? Не приползли к тебе на коленях? Ты надеешься, что после этого они полюбят тебя, как родного отца? - бог сплюнул.

Сидящий на престоле не слышал его: крики истязаемых заглушили голос бога.

Но и это не стало концом - Сидящий на престоле долго ждал и долго копил силы. Шестой ангел протрубил, призывая убийц, и всадники на огнедышащих лошадях кинулись избивать замученную толпу - каждого третьего, будь это женщина, старик или ребенок. Кони жгли их горящей серой: кожа надувалась и лопалась, кипела - на лицах, на спинах, на ногах, - и страшные вопли оглашали пространство, которое уже не было землей.

И властитель подземелий, страж смерти и ее слуга, содрогнулся и зажмурил глаза: он видел жестокость, он сам умел быть жестоким, но всякая жестокость должна быть чем-то оправдана! Чем же можно оправдать эту? Жаждой власти? Долгожданной местью? Зачем?

- Что ты делаешь? - прошептал он еле слышно. - Что ты творишь? Ты - безумец! Алчный, завистливый, ревнивый безумец!

Люди в белых одеждах с печатью ангела на челе смотрели на избиение толпы, и лица их светились гордостью. Они всю жизнь истязали себя милосердием, теперь же сострадание не трогало их сердец. Белые одежды развевались на фоне красно-черных пожарищ и красно-черных язв, оставленных огнем на человеческих телах. Люди в белых одеждах заслужили право смотреть на муки тех, кто не поклонился Сидящему на престоле. Они гордились своим богом, торжеством его потерявшей разум силы!

Бог подземелий и подводных глубин закрыл лицо руками. Поруганная земля лежала у его ног, небо с распоротым брюхом свисало над головой, изуродованное солнце и оплеванная луна… Ярость… Ярость разрывала грудь, выжигала глаза, вскипала на губах раскаленной пеной, и он заревел подобно зверю, и кривые когти царапнули мертвую землю, и крылья взметнулись над гибким чешуйчатым телом.

Ярость изрыгнулась из семи глоток огнем, выплеснулась в пространство: крылатый ящер хотел сражаться, крылатый ящер готов был умереть.

Но Сидящий на престоле не принял боя - у него нашлось довольно слуг, да и что он мог сделать сам? Только лить на землю реки крови: кровь живых, кровь мертвых, кровь рыб, зверей и птиц. Он шевелил пальцем, и десятки слуг, вопия о его могуществе, спешили исполнить приказание, и впереди них стоял архангел с огненным мечом в руках - воевода Сидящего на престоле.

Крылатый ящер напрасно старался дотянуться до престола, напрасно кидался грудью на острия копий, горел в кипящей сере и подставлял головы под огненный меч: ярость его стала отчаяньем. Он был один, один, и горстка измученных людей стояла за спиной, людей, которые, увидев его, обрели тень надежды.

Чешуя раскалилась добела и сияла подобно новому солнцу, и люди плакали от радости, тянули к нему руки, хотели его победы. Он был страшен и прекрасен, как всякий воин, идущий на смерть. Но кто сказал, что боги не чувствуют боли, когда их жгут огнем? Крылатый ящер неистово бился об ощетинившийся копьями заслон, и боль превращала отчаянье в исступление. Если не веришь в победу, остается дорого продать свою жизнь. Он налетал на врагов в белых одеждах, обагренных кровью, он метался меж ними, дышал огнем, но они не умели отступать: не потому что были отважны - они были безумны. Ореол безумия ложился на все, к чему прикасался Сидящий на престоле.

Кожистые крылья, истыканные копьями и обожженные серой, поднимались все тяжелей, и каждый взмах давался ящеру с усилием. Он слышал, как рыдают женщины за его спиной: они поняли, что он не победит. Но они не отступились, они не предали его - люди, которых он презирал, над которыми смеялся, которых проклинал! Горстка людей - вот все, на что он мог рассчитывать, вот все, за что ему оставалось бороться. Жалкие, израненные, потрясенные, убитые горем, они не оставили его. И крылатый ящер черпал в их вере последние силы и бросался вперед, пока огненный меч не разрубил крыло, ломая тонкие кости и разрывая кожу, державшую его наверху.

Он не сразу понял, что падает, - азарт битвы застил ему глаза. Тело, потеряв опору, несколько раз перевернулось вокруг себя, второе крыло вывернулось и хрустнуло у основания - крылатый ящер комком огня и боли летел вниз камнем, сверкающей звездой, и изломанные крылья не могли удержать падения.

Мертвая земля не смягчила удара - он рухнул на острые скалы и замер, не в силах шевельнуться. Ярость, отчаянье, исступление - на их место пришла тоска. Он не смог. Он, темный бог подводных глубин, он, прежде всемогущий, потрясавший основы движением глаз, падалью валялся на камнях и радовался, что они остужают сжигавшее его пламя.

И опомнились, поднялись другие боги. И была война, и боги, прежде сильные и уверенные в своей силе, против Сидящего на престоле оказались наивными детьми. Когда-то они смеялись над ним, когда-то, считая себя мудрыми, и вели себя мудро. Только у войны другая мудрость. И бог подземелий и подводных глубин мог бы рассказать им об этом раньше, но раньше они не слушали его.

Поздно они поняли, что война эта началась давно: война за души людей. Поздно они догадались, откуда у Сидящего на престоле моря крови. И ужаснулись, увидев его кровавую жатву: подобны созревшим виноградным гроздьям были для него люди, и выжимал он их кровь, как винодел выжимает сок из ягод.