Книга Гамсун. Мечтатель и завоеватель - Ингар Слеттен Коллоен

Наступил июнь 1930 года, а Гамсун все еще был в Вальдресе с сыновьями.

Братья сильно отличались друг от друга. Младшего отец описывал как грязнулю: «этот поросенок не любит как следует умываться, на шее у него простой желтый платок, хотя у него полно красивых рубашек с соответствующими воротничками, но нет, он ходит в каком-то рванье, но что касается характера — он просто чудесный, золотой парень, совсем взрослый, очень доброжелательный ко всем. А Туре высокий и стройный, всегда хорошо одет, красивые ботинки, воротнички и галстуки, все изысканное, настоящий джентльмен»[355].

В этот период, в начале лета, Гамсуну было необходимо как можно скорее дописать «Август», продолжение «Бродяг», которое должно, как он надеялся, получиться столь замечательным, что он сможет с удовлетворением отложить последние законченные страницы, осознавая, что сделано все возможное и более того.

17 мая, вдень национального праздника, Григ уведомил самого крупного акционера «Гюльдендаля», что доход издательства увеличился с пяти до семи процентов. Выплата миллионного долга копенгагенскому «Гюльдендалю» шла с опережением. При этом Григ предложил увеличить свое собственное жалованье, с 25 000 до 30 000 крон. Таким образом, оно несколько превысило жалованье премьер-министра страны, не говоря уже о жалованье начальника полиции Осло, которое было вдвое меньшим.

И при этом Гамсун считал себя вправе обременять столь высокооплачиваемого человека разного рода поручениями. Получив однажды телеграмму от директора одного отеля в связи с наметившейся продажей редкого сервиза на аукционе, устраиваемом антикварным салоном, он отдал Григу следующее распоряжение: «Полжизни мечтал об этом сервизе. Если даже это потребует огромной суммы, его следует приобрести»[356].

Григ любил устраивать торжества, а теперь было три причины для этого: хорошее экономическое положение издательства, уверенность, что новый 1930 год обещает быть ознаменованным выходом нового романа Гамсуна, и, наконец, удачное антикварное приобретение. Гамсун позволил уговорить себя принять участие в празднике. Открывались бутылки с шампанским, Гамсун давал оркестрантам крупные банкноты, чтобы они играли для него «La Paloma».

Дама, которую он вел к столу, вскружила ему голову — это была шведская писательница Марика Стьернстедт: «Все было так замечательно, и Марика Стьернстедт, будь я лет на сорок моложе, я пошел бы за ней на край света», — доверительно писал он Григу[357].

Красавица прислала ему письмо и подарок. Прошла неделя с того дня, когда он вернулся домой в Нёрхольм. Он убедил Марию отправиться вместе с Сесилией в Вальдрес, где учились их сыновья, чтобы принять участие в празднике в связи с выпускными экзаменами в конце учебного года. И вот на следующий день после их отъезда он пишет письмо такого содержания:

«Дорогая Марика!

Пусть Господь благословит Вас, прекрасную даму, которая разбила мое сердце. Я почувствовал это в поезде, по дороге из Вальдреса в Осло, и весь сжался от унижения. От осознания своего убожества, из-за того что я старик. Что могу я предложить Вам? Медаль нобелевского лауреата? Но наверняка Вы отошлете мне ее назад. Я мог бы поехать в Стокгольм, чтобы поблагодарить Вас за радость встречи, а потом вернуться домой. Но я старше Вас на сорок лет. Я могу демонстрировать Вам не свои резервы, а свои останки. Я теперь развалина. Но, конечно же, у меня есть сыновья, которые ближе Вам по возрасту. О Боже, какие прекрасные воспоминания связывают теперь меня с Вами, какое счастье, что я испытал то, что испытал. Говорят, что старость приносит свои радости, но это не так. Да, конечно, можно радоваться своим детям, но испытывать собственные радости? Нет, все это становится уже недоступным. Вы нанесли мне глубокую рану, от нее в моем сердце остался красный кровоточащий шрам. Такого со мной не было целую вечность. Это была сладкая боль, которую Вы причинили мне. Кровоточащий шрам — это память о том вечере».[358]

Когда он писал подобным образом?

Когда сочинял историю о Юханнесе и Виктории? Теперь женщина, на которой он был женат, не могла уже ранить его сердце, ввергнуть его в любовное безумие, оставив там кровавый шрам, нанеся ту рану, которую нанесла Марика одним своим прикосновением.

Благодаря этим страданиям ему удалось создать еще один роман, «Август», и его уже начали переводить на шведский, финский, немецкий и английский языки. Три с половиной года назад доктор Стрёмме обещал Гамсуну новую весну. Специалист по нервным болезням выполнил свое обещание. Несмотря на всю горечь происходящего, это лето все-таки не стало последним в его жизни… Разве он не думал о новой книге об Августе? Ведь старик превратился в юношу, потому что молодая женщина оставила кровоточащую рану в его сердце.

Была середина лета 1930 года, и Гамсун, которому должен был исполниться 71 год, задумал третью книгу об Августе, которая в конечном итоге получит название «А жизнь продолжается».

Выздоравливающий ищет примирения

В течение многих лет у Гамсуна были проблемы с мочеиспусканием. В конце лета он был помещен в арендальскую больницу, и там ему был поставлен диагноз — гипертрофия простаты. Была необходима операция. Вопрос о том, не злокачественная ли это опухоль, должен был быть решен во время операции. Гамсун написал письмо живущей в Гамбурге сестре своей первой жены Алетте Гросс, в котором попросил сообщить жене о предстоящей операции и о том, что на случай смерти он намеревается устроить все свои финансовые дела. Когда его дочь Виктория узнала через мать и тетю о предстоящей операции, она решила отправить отцу письмо, написанное три недели назад.

«Я много лет не писала тебе, но это лишь потому, что таково, к сожалению, было твое желание, то наказание, которому ты подверг меня, слишком сурово. Папа, я пытаюсь обратиться к тебе еще раз. Я молю Бога о том, чтобы ты понял мои поступки и простил меня за причиненное тебе зло. Я люблю тебя всем сердцем, и если ты, в свою очередь, чувствуешь хотя бы крошечную симпатию ко мне, то не проклинай меня, потому что это так ужасно. Ты не представляешь, какая тяжесть лежала на моей душе все эти годы»[359].

Виктория пыталась понять, что явилось причиной того, что между ними образовалась пропасть: «Мы так мало знаем друг друга, и, вероятно, именно в этом во многом кроется причина происходящего». Она писала ему о том, как дороги ей воспоминания детства, когда летом она, будучи маленькой девочкой, приезжала к нему в гости. «Я помню, как в Нурстранде мы с тобой заходили в сельскую лавку и ты покупал мне маленькие колечки, которые мгновенно тускнели, и бывало, что сверкающий „драгоценный“ камешек выпадал и я просила новое. Я помню, как ты играл со мной в карты и называл меня Милой Малышкой, когда я выигрывала, и еще я помню, как мы гуляли, и собирали блестящие камешки, и рвали разные былинки на заброшенных железнодорожных путях у Конгсберга».