Книга История Византии - Джон Джулиус Норвич

Легко можно представить облегчение Алексея Комнина, наблюдавшего за отплытием последних крестоносцев. Впрочем, во время постоя произошло лишь несколько неприятных инцидентов – благодаря принятым мерам предосторожности крупных конфликтов удалось избежать. К тому же все представители крестоносцев за исключением Раймунда, с которым император пришел к частному соглашению, дали клятву верности; и даже если бы впоследствии они нарушили ее, это только усилило бы моральные позиции Алексея.

А вообще отношения византийцев и крестоносцев не сложились. На Балканах и во Фракии пришельцев принимали с подозрительностью и недоверием. В Константинополе их держали под строгим присмотром. Европейцы же были глубоко потрясены тем, что увидели в византийской столице. На французского крестьянина или бюргера из маленького немецкого городка самый богатый и самый роскошный мегаполис в мире, с его экстравагантно одетыми аристократами в сопровождении многочисленных рабов и евнухов и несомыми на золоченых паланкинах гранд-дамами, лица которых блестели эмалевыми красками, производил впечатление чего-то совершенно невероятного; это зрелище их, несомненно, глубоко шокировало. Да и религиозные службы, которые посещали крестоносцы, должны были казаться им очень красочными, но непривычными, непонятными и к тому же еретическими.

Византийцы тоже относились далеко не дружелюбно к пришельцам с Запада. Иностранные армии никогда не являются желанными гостями, а эти варвары с дурными манерами, несомненно, были хуже многих предыдущих. Крестоносцы опустошали земли византийцев, насиловали женщин, грабили города и селения. Изрядное число императорских подданных, хотя они и считали крестоносцев братьями-христианами, истово надеялось на успех сарацинских армий в ходе грядущих столкновений.

Вопреки ожиданиям многих Первый крестовый поход имел громкий, пусть и не вполне заслуженный, успех. Никея была осаждена и затем взята – с последующим восстановлением византийской власти в западной Малой Азии. Турок-сельджуков разбили при Дорилее в Анатолии. Затем в руках крестоносцев оказалась Антиохия. И наконец, 15 июля 1099 г., после продолжительной и страшной бойни, воины Христа ворвались в Иерусалим, где вырезали всех мусульман, находившихся в городе, евреев сожгли живьем в главной синагоге. Из прежних лидеров крестоносцев двоих уже не было с ними: Балдуин Булонский сделался графом Эдессы, города, стоящего на Евфрате, в среднем его течении, а Боэмунд стал князем Антиохии.

Алексея Комнина известие об отвоевании Иерусалима могло только порадовать, но вот ситуация в Антиохии вызывала серьезную тревогу. Этот древний город с находившимся в нем патриархатом после столетий мусульманской оккупации был отвоеван империей в 969 г., после чего входил в нее до 1078 г. Антиохийцы в подавляющем большинстве говорили на греческом и исповедовали православную веру; в глазах Алексея они являлись византийцами. Теперь же Антиохия была захвачена норманнским авантюристом, который, несмотря на принесенную им клятву, явно не имел намерений уступать город. Он дошел до того, что изгнал греческого патриарха и заменил его на латинского. Так что легко представить, какое удовлетворение испытал Алексей, когда летом 1100 г. Боэмунд был схвачен местными турками и уведен в цепях в далекий замок в Понте. Там он оставался три года, пока наконец его не выкупил Балдуин, к тому времени ставший королем Иерусалимским – этот титул и должность он унаследовал от своего брата Готфрида.

Уже в первые годы после триумфа крестоносцев стало очевидно, что Боэмунд был не одинок в притязаниях на византийскую собственность. После занятия Иерусалима подлинные паломники начали постепенно возвращаться домой. Оставшиеся же в Отремере (как стали называться земли крестоносцев на Ближнем Востоке) франки по сути своей являлись военными авантюристами – теперь они открыто занялись поисками добычи. Из всех предводителей Первого крестового похода один только Раймунд Тулузский – единственный, кто отказался приносить Алексею клятву вассальной верности, – действовал честно и вернул императору завоеванные территории, которые ранее входили в состав империи. Когда Боэмунд был в 1103 г. освобожден, крестоносцы уже вовсю сражались с арабами, турками и византийцами – почти без всякого разбора; время от времени устраивались короткие перемирия. В начале лета 1104 г. воины Христа потерпели сокрушительное поражение от турок под Харраном, вблизи Эдессы. Армии Боэмунда удалось спастись, но расквартированный в Эдессе отряд был перерезан едва ли не до последнего человека. И Балдуин, и его двоюродный брат Жоселин де Куртене оказались в плену.

Этот разгром явился для первых крестоносцев таким ударом, от которого они не смогли уже оправиться. Для них оказался перекрыт важнейший сухопутный путь подвоза провианта и снаряжения, что позволило Алексею отвоевать у крестоносцев несколько стратегически важных крепостей и прибрежных городов. Боэмунд, оказавшийся в критическом положении, поздней осенью отбыл в Европу за подкреплением. Прибыв в Апулию в начале 1105 г., в сентябре он отправился в Рим, чтобы увидеться с папой Пасхалием II. Боэмунд без труда убедил его в том, что главным врагом крестоносцев являются не арабы и турки, а византийский император. Далее он направился во Францию – уже в сопровождении папского легата, имевшего инструкции проповедовать священную войну против Византии.

За все то время, что Боэмунд посвятил открытой борьбе с Византийской империей, он не нанес ей – да и всему христианскому делу – такого вреда, как в ходе бесед с папой Пасхалием. Отныне его, Боэмунда, хищническая политика стала официальным курсом всего христианского Запада. Те крестоносцы, что по каким-либо причинам испытывали неприязнь к византийцам, отныне считали свои предубеждения освященными авторитетнейшим мнением. А для Алексея и его подданных весь Крестовый поход теперь представлялся чудовищным по своему лицемерию спектаклем.

К осени 1107 г. Боэмунд вернулся в Апулию; новая армия, которую он набрал, подготовилась к отплытию. В общих чертах план Боэмунда был аналогичен плану Робера Гвискара за четверть века до этого, однако на сей раз Алексей встретил неприятеля во всеоружии. Наемники, которых императору одолжил сельджукский султан, стойко отбивали все попытки крестоносцев взять Дураццо приступом, и, прежде чем Боэмунд решил предпринять осаду, его войско оказалось блокировано византийской флотилией, перерезавшей ему коммуникации с Италией на всю зиму. С наступлением весны Алексей подтянул основные силы своей армии. В стане захватчиков, которые теперь оказались в окружении, воцарились голод и малярия, и в сентябре князь Антиохии был вынужден сдаться. Представ перед Алексеем в его лагере на реке Девол, он подписал унизительный мирный договор – в нем Боэмунд выражал сожаление, что нарушил свою клятву вновь, но клялся в вассальной верности императору и признавал его сюзереном Антиохийского княжества. В итоге Боэмунд согласился даже на то, чтобы латинский патриарх, которого он назначил, был заменен греческим.

Карьера Боэмунда на этом завершилась. Он вернулся в Апулию, оставив Антиохию своему племяннику Танкреду. Боэмунд был харизматичным лидером, но завышенные амбиции подвели его. Более он уже не осмеливался появляться в Отремере, а три года спустя умер в безвестности.

Первое десятилетие правления оказалось для Алексея очень трудным. Обретя полноту верховной власти, он затем быстро начал терять популярность – все стали считать его неудачником. Народ начал задаваться вопросом, не пойдет ли византийская Европа, испытывавшая постоянное давление со стороны норманнов, печенегов и прочих недругов, тем же путем, что и византийская Азия, во многом потерянная для империи. Патриарх Антиохийский Иоанн Оксит в двух резких диатрибах, направленных против василевса, высказался даже в том смысле, что империи уже как бы и нет. По его словам, народ пребывает в совершенно подавленном состоянии. Всеобщим невзгодам не подвержены только члены императорской семьи, «которые стали величайшим бичом для империи и для всех нас».