Книга Я в степени N - Александр Староверов

В конце одиннадцатого, когда молитвами всех Защитников России царь Владимир Владимирович решил вернуться на трон, началась давно предсказанная заваруха. Тут мне совсем не до семейной жизни стало. Счет до катастрофы пошел на месяцы. Цены на нефть еще держались, но рухнуть могли в любой момент. На Украине потихонечку подготавливали Майдан. Я чувствовал себя Ноем, не успевавшим закончить Ковчег до Всемирного потопа. Неделями пропадал на работе, постоянно мотался в командировки на сонный, еще не осознавший своей великой роли полуостров. Я ничего не замечал. Коллеги посмеивались надо мной и считали сумасшедшим. Я их тоже не замечал. Я не заметил даже, как от меня ушла Анька. И к кому? К ее личному водителю, зарплату которому платил я. Блеклый такой мужичонка, богобоязненный – никакой, в общем. Все крестился, когда мы мимо храмов проезжали. Одинокий, без семьи, побухивал немного, но умеренно, только по выходным, а на работе – ни-ни.

Я, конечно, изучил его объективку, прежде чем в дом брать: бывший офицер, ветеран чеченской войны, был женат, но, пока воевал, жена с детьми сбежала от него к какому-то бандиту. С этим бандитом ее и взорвали в две тысячи четвертом в бронированном «Хаммере». К сожалению, двое детей с ними погибли. Двое детей бывшего офицера… Он запил по-черному, но очухался, уверовал в бога и в две тысячи шестом пришел ко мне на работу, водителем. Пожалел я мужика на свою голову.

Наверное, на почве православия они сошлись. Или алкоголя. Я не знаю… Анька вроде не пила в то время. А может, и пила… Я не замечал тогда ничего. Женечка, любимая, окончила школу и поступила в МГУ, на мехмат. Но даже это мимо меня прошло. Парень у нее вроде появился, знакомила она с ним как будто. Не помню… Близился час… Сволочные Гамбини подбросили нам всем подлянку на Олимпиаду. Столько лет страна готовилась, а они… Науськивали, гады, хохлов, погань фашистскую – и ту из склепов поднять не побрезговали. И в аккурат под закрытие Олимпиады. Авось пропустим, смиримся, не захотим портить праздник. Тогда следующий Майдан можно делать на Красной площади. И уже не небесная сотня на нем поляжет, а небесный миллион. Или десять миллионов. Это на хохлах они тренировались и сохраняли еще надежду перетянуть их в свою гнилую Европу. А с русскими бесполезно – конченые они люди в смысле «цивилизованной» и лицемерной европейской жизни. Их не перетянешь, их уничтожать надо.

В день закрытия сочинской Олимпиады произошло два очень важных для меня события: от меня к водителю ушла Анька и я получил отмашку на осуществление плана по Крыму. Истинная иерархия ценностей человека выясняется именно в такие дни. Я мог бы не отпустить Аньку, мог раздавить и уничтожить ее любовника-водителя… Но после того как получил добро на реализацию плана, уход жены стал для меня почти неважным. Даже странно было: ведь любил же, без дураков любил, по-честному!

Но долго рефлексировать я себе позволить не мог. «Ты Защитник, – сказал мысленно в тот ключевой для меня день. – Ты просто Витя-Защитник». И принялся за работу.

* * *

Ха-ха-ха… ой, не могу… ой, как смешно!.. Ты понимаешь, Водила, что произошло? Твоя Анька ушла к жулику вроде меня, а его – к такому, как ты, практически. Православный, бухающий водила – ей-богу, ты. Иерархия ценностей… Нет никакой иерархии ценностей, все ценности фальшивы, мы их сами себе придумываем. Кто-то в деньги верит, кто-то в бога или всемирный заговор. Неважно, во что! Все ценности – мешающая жить абстракция. Во всех случаях жены уходят, а дети становятся несчастными. Во всех случаях – Крымский мост в финале. Это главный драматург забавно придумал, мордой прямо в дерьмо ткнул. Хочешь так? На! Хочешь по-другому? На! Как ни изгаляйся, а свою порцию дерьма все равно получишь.

– Врешь, сука! Мелкие твари вроде тебя всегда врут. Оправдывают свою никчемную жизнь смертью… Мол, все умрут рано или поздно. Тогда какая разница? Умрут все, а со смыслом проживут немногие. Я помню, я всё помню, не вырубить это из меня, не выпарить адским пламенем и за миллион лет. Я помню, как люди были счастливы весной четырнадцатого, когда Крым присоединили. Не один я смысл тогда обрел – страна вся от сна очнулась. Даже Водила твой духом воспрял, несмотря на семейные неурядицы. Миллионы водил поняли вдруг, что есть нечто большее, чем они сами. Народом себя почувствовали. И сделал это – я. Нет, я свою роль не преувеличиваю. Мое дело небольшое, хотя и важное. Сотни планов существовали у государства, на все случаи. И Крым, и, наоборот, дружба взасос с проклятыми Гамбини, и Сирия, и Армения, и Афганистан, и падение метеорита на Землю с последующим вторжением инопланетян… Царь выбирал, царь задавал вектор, в нем воплотилась народная воля, и на него сошел божий дух. Страшная, недоступная нормальному человеку ответственность. А я что? Я всего лишь исполнитель. Ну, еще и аналитик немного. Я просто предложил вариант. Варианты предлагать – не мешки ворочать. Путин решил и угадал – на сто процентов. Нет, не угадал… Царь не подчиняется теории вероятностей. Случайных людей на троне не бывает, царь – помазанник божий, медиум и провидец. Стоит только признать этот очевидный факт, как все остальное становится легко. Царю нужно просто повиноваться.

Вот, говорят, Путин – фартовый, цены на нефть перли и так далее… Да не фартовый он! Самый обыкновенный, обычный Милостью Божьей Царь Всея Руси. Хотите – называйте меня холопом, я не против. Все люди рабы Божьи, лучше быть рабом помазанника Божьего, чем рабом сиюминутных и постоянно меняющихся желаний.

…И все же я участвовал, и был на острие царской воли. Путин решил, и завертелись скрипучие, неповоротливые колеса государственной машины. Понеслось… За месяц, без единого выстрела, со слезами счастья на глазах освобожденных крымчан… Ну, а дальше всем известно. После Крыма любая оппозиция и любые цены на нефть стали не страшны. Народ нашел смысл. Просто так и комариный укус терпеть неохота, а если есть ради чего – любые пытки и лишения не беда.

Наступило недолгое время моего триумфа: мне присвоили звание генерал-майора и назначили заместителем министра обороны, курирующим украинское направление. Честно говоря, я удивился: обычно желающих присвоить себе чужие победы всегда хватало, а тут сами меня на первый план двигать стали. Я участвовал в закрытых совещаниях и делал доклады первому лицу. Это дорогого стоит, генерал – фигня! Мало ли на свете генералов. Но первое лицо охраняли пуще кащеевой смерти. Прямой доступ к царю – это источник вечного наслаждения, богатства и могущества. Во все времена так было, а мне его подарили, за потраченные усилия и проявленный героизм, как я тогда думал. Коллеги, ранее считавшие меня сумасшедшим, стремились загладить вину и набивались в друзья. Бывшие подопечные банкиры-обнальщики таскали мне деньги – просто так, ни за что, и буквально стояли на коленях, умоляя, чтобы я их взял. Я играл с Путиным в хоккей – а это вообще можно приравнять к маршальским звездам, не меньше. С другой стороны, наслаждаться рухнувшими на меня высоким статусом и деньгами времени не было. Как только закончилась Крымская кампания, возник вопрос: что дальше? Гамбини не дремали, обложили санкциями и готовились в отместку оттяпать у нас братскую Украину. У меня был план, не до конца проработанный, совсем неподготовленный, но был.

Теоретически в таких ситуациях необходимо блефовать и удваивать ставки. В случае удачи можно сорвать банк, а если что пойдет не так – существуют отходные пути: обменять блеф на нечто материальное – снятие санкций, например, и признание Крыма. Почти вся восточная часть Украины – это наши, русские люди. Блестящее присоединение полуострова их, конечно, вдохновило, но и хохлы, подзюзюкиваемые озлобившимися западниками, не дремали. И войск наших, в отличие от Крыма, там не было. Пришлось думать, высчитывать, рыхлить почву и рыть землю носом. А без этого – авантюра. Совестно даже предлагать первому лицу. Я и не предлагал, за меня это сделали другие…