Книга Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг. - Татьяна Горяева

Война внесла свои коррективы во все сферы жизни — и на фронте, и в тылу. Несмотря на опережающую перестройку цензуры, с началом войны произошли большие изменения в наполнении Перечня сведений, составляющих государственную и военную тайну. Парадоксально, но дисциплина военного времени в какой-то степени облегчила, если так можно выразиться, процедуру контроля: критерии запрета стали более четкими, любое сомнение решалось в пользу отрицания. Политико-идеологические требования стали менее расплывчатыми: патриотизм сплотил авторов самых различных направлений в едином стремлении к победе, «самоцензура» с одной стороны, стала следствием искреннего понимания гражданского долга, с другой стороны, была связана с боязнью нарушить дисциплину военного времени. Так, если в 1940 г. было выявлено свыше 1,5 тыс. допущенных в печати ошибок, то в последующем число их не превышало в среднем 80–90 в год. «Ударная» работа сотрудников Главлита получила свое отражение в приказе № 338 от 25 июня 1942 г., посвященном итогам соцсоревнования. В нем говорилось, что коллектив сотрудников Главлита «развернул борьбу за повышение производительности труда, повышение норм читки, за укрепление дисциплины труда, за повышение качества работы». Подведенные итоги по соцсоревнованию показывали, что на первое место по Главлиту вышел Отдел иностранной цензуры (начальник отдела — Добросельская), второе место занял Радиоотдел (начальник отдела — Буртаков) и т. д. По отделу иноцензуры объем работы во время войны не изменялся. При этом до войны в отделе работали 40 цензоров и 25 контролеров, а в военное время остались на работе 10 цензоров и 6 контролеров. Если до войны каждый цензор в среднем в день просматривал 30–35 названий, то во время войны — 60–70 названий при средней продолжительности рабочего дня 9 часов и отсутствии ошибок. В отделе радиоцензуры бригады цензоров работали без выходных дней: бригада русского радиовещания 53 часа в неделю, бригада иновещания — 56 часов — явное превышение норм{662}.

Что же стояло за внушительными цифрами выявленных случаев нарушений в деле охраны государственной тайны, если не брать во внимание редкие примеры разглашения мест расположений промышленных предприятий, военных подразделений и др.? Подавляющее большинство цензурных «преступлений» составляли так называемые «идеологические ошибки и контрреволюционные опечатки» Так, в совершенно секретном донесении ЦК ВКП(б) А.А. Лузину сообщалось, что в газете «Коммунист» органе Красноводского обкома и горкома и исполкома местного Совета от 2 марта 1943 г. в тассовской заметке «Американские газеты о задачах стратегии союзника» в третьем абзаце в слове «Сталинград» пропущена буква «р». Кроме этого, по сообщению начальника Военно-морского штаба Каспийской военной флотилии, в № 01 от 14 мая 1943 г. в статье «Водному транспорту — воинскую дисциплину» в слове «главнокомандующий» пропущена буква «л». Эти случаи рассматривались Главлитом как «контрреволюционные опечатки — дело рук врага» о которых было сообщено в НКГБ{663}.

Военный период остался в истории цензуры еще и одним из шумных скандалов, который произошел с самим руководителем Главлита Н.Г. Садчиковым. Это свидетельствовало о том, что не всегда понятия «военная и государственная тайны» в условиях военного времени трактовались на высшем уровне одинаково. Подготовленная в чисто управленческих целях брошюра «Цензура в годы Великой Отечественной войны» была воспринята в ЦК партии как враждебная вылазка. Причины, побудившие Н.Г. Садчикова к подготовке такой брошюры, были следующими{664}. Во-первых, в местных органах цензуры не было никаких материалов, разъясняющих методы цензурной работы, кроме сжато сформулированных инструкций, приказов и перечня по охране военных и государственных тайн в печати. Во-вторых, необходимо было повысить бдительность работников цензуры на разборе конкретных допущенных ими ошибок в работе и научить их правильно понимать и применять основные документы цензуры. В-третьих, во время войны в большинстве краев, областей и республик были назначены новые руководящие цензорские работники, которых требовалось в короткий срок ввести в курс очень сложной работы и тем самым облегчить руководство с их стороны цензорами при газетах, издательствах и радиовещательных станциях. На проведенных в 1942 г. кустовых совещаниях начальников главкрайобллитов и рядом местных партийных органов высказывалось мнение о необходимости подготовке такой брошюры. Брошюра «Цензура в годы Великой Отечественной войны» была издана с грифом «Секретно», из чего вытекали соответствующие правила ее хранения, пользования ею определенным кругом лиц. Она рассылалась на места через спецсвязь, как и все другие секретные документы. Однако в ЦК придерживались другого мнения. В тексте и в порядке прохождения материала были обнаружены отклонения от требований военного времени. Во-первых, эта брошюра не была направлена в ЦК ВКЦ (б), тем более что предыдущие брошюры — «Строго хранить тайны социалистического государства» и «О некоторых вопросах работы цензуры во время войны», выпущенные в 1942 г., были своевременно направлены ЦК «товарищам Лузину, Кондакову, Фатееву и Кузьмину». Во-вторых, в тексте в качестве примеров были приведены «выдержки из выступлений гитлеровских главарей в связи с тем, что начальники Главкрайобллитов не входят в номенклатуру работников, имеющих право получения такого рода информации». И, наконец, как посчитали в ЦК, не было необходимости лишний раз упоминать, даже в секретной брошюре, номера военных заводов с указанием области их нахождения, несмотря на то, что отдельные данные об оборонных заводах были взяты из местной печати, где они были опубликованы по вине цензоров (на разборе этих ошибок, как считал составитель брошюры Н.Г. Садчиков, необходимо было поднять бдительность цензоров с тем, чтобы в дальнейшем не допускать подобного рода ошибок){665}. Только высокие ходатайства и правильно выбранная самим Н.Г. Садчиковым линия поведения спасли его от репрессий, он отделался строгим партийным взысканием[83].

Широко известно начинание архивистов 1943 г. по сбору документов и материалов, отражающих события и факты военного времени. Однако именно Главлиту принадлежит первенство в этом деле: именно он выступил с инициативой по собиранию и сохранению изданий, выпускаемых в годы войны. В письме начальника Главлита Н.Г. Садчикова и директора Библиотеки СССР им. В.И. Ленина Н. Яковлева в ЦК ВКП(б) от 13 мая 1942 г. говорилось, что для будущих работ по созданию истории Великой Отечественной войны исключительное значение будут иметь все издания, выпускаемые военными ведомствами на фронтах и в тылу: газеты (фронтовые, армейские, соединений и частей), брошюры, листовки, плакаты, лозунги, а также специальные газеты, издаваемые для населения оккупированных районов и для распространения среди войск противника. Указывалось, что эти материалы, являющиеся ценнейшими документами нашей эпохи, будут изучаться не только современниками, но и будущими поколениями. Ввиду этого предлагалось приступить к их собиранию с максимальной полнотой в центральном государственном хранилище СССР — Всесоюзной библиотеке им. В.И. Ленина, которая, как государственное хранилище СССР, согласно решению СНК СССР, имела право покупать все печатные материалы вплоть до секретных (для хранения их имелся особый секретный отдел со специальным хранилищем). Предлагалось дать указание Политуправлению РККА о присылке или передаче в Государственную библиотеку СССР им. В.И. Ленина по 2 экземпляра газет, журналов, брошюр, лозунгов и других изданий, выпускаемых военным издательством, политуправлениями фронтов, армий и т. д.{666} Пожалуй, это был первый случай, когда мероприятие Главлита осуществлялось во благо сохранения исторической памяти.