Книга Норман - Владимир Белобородов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Она! Порви меня, Некрос! Она! – Дед чуть не танцевал, к нему сбежались все, кто был во дворе, разглядывая и нюхая бурую от ржавчины жидкость в кружке, даже сейше стал интересен восторг Савлентия, но, понюхав издалека, она предпочла прилечь ко мне, положив тяжеленную голову на колени.
На следующий день еле отговорили деда от поездки в поселок за медным чаном и змеевиком. Решающий аргумент – отсутствовало сырье для настойки.
– Норман, а кроме вина из чего-нибудь можно гномью настойку гнать?
Я пожал плечами:
– Вот у тебя медовуху пили или свекольное вино, из них можно, можно из картофеля или зерна, когда перебродят.
Пришлось домочадцам искать дополнительные причины для того, чтобы остановить Савлентия. Вскоре дед успокоился и сел что-то строгать. Поскольку утреннего распределения обязанностей не было – он из-за приподнятого настроения забыл раздать указания, все занялись своими делами. Малик с Лоей убежали разбираться с амулетами охотников, Кейн с Элем наконец занялись плугом, Софья готовила какое-то новое снадобье, Сайл опробовал гончарный круг, я чувствовал, что вскоре придется ехать за глиной. Отец и Храм засели на чердаке, вроде как на стражу, но в действительности захватили с собой кости, уж на что они там играли, я не знал.
Я на втором этаже выбрал себе комнату и пытался сплести «воздушный удар». Плетение ни в какую не хотело заканчиваться, пока доходил до конца, начало развеивалось, не хватало скорости.
– Двумя нитями надо. – В дверном проеме, опершись на стену, стояла Нейла и хрустела морковкой.
– Это как?
Она, выпустив две нити из пальцев, медленно свила овал удара и, слегка наполнив силой, послала его в меня.
Лицо обдал поток воздуха. Я попытался повторить, нить из одного пальца все время терялась.
– У нас в академии, перед тем как учить плетения, заставляли повторять узоры на специальных досточках, рулы назывались. Сначала одним пальцем, потом двумя, тремя и так далее. Нудно до жути, как палочки чертить, когда писать учишься, но, если научишься выводить, плетения потом раза в три быстрее получаются.
– Сможешь такую сделать?
– Малика попроси, он помладше, лучше помнит линии, да и накопитель какой-нибудь туда вставит, потом силу сможешь обратно забирать, нам, правда, не давали, накопители потом в магические светильники ставили. Хочешь? – предложила она сердцевину морковки, – не очень сладкая.
– Давай.
Подойдя, Нейла отдала мне остаток морковки и присела на ту же чурку, что и я, сдвинув меня наполовину.
– Отрастила, – проворчал я.
– На свою посмотри.
Мы помолчали немного, вернее, Нейла молчала, а я хрустел.
– Ты меня прости за тот разговор, – вдруг сказала она.
– За какой?
– Ну, за тот… Когда ты в любви признавался, я не хотела так резко.
– А я не признавался, ты вытянула из меня признание, это разные вещи.
– То есть?
– Нейла, не надо, – прервал я ее.
– Все равно ведь собирался признаться, – не отставала она.
– Не собирался.
– Почему?
– Не хотел. Пойдем, мне еще Малика от амулетов оторвать надо. – Я встал и пошел к лестнице.
Нейла молча следовала за мной.
Малика я нашел на первом этаже. Они с Лоей сидели на одеялах, склонившись над каким-то камнем.
– Чего это вы? – спросил я.
– Да вот, амулет сигнальный, – не отрываясь от камня, ответил Малик, – кладешь на землю и спать ложишься, если кто пошевелится в пятидесяти локтях вокруг, он задрожит, но в круге примерно в двадцать локтей не должен ни на кого реагировать, иначе каждый раз, когда во сне кто-то пошевелится, начнет будить. А он реагирует, не можем разобраться, в чем дело.
Я присел рядом, перейдя на магическое зрение, осмотрел камень. Плетение оказалось незнакомым, единственными узнаваемыми частями были узорчатый шар, как на «светляке», и ярко светящийся накопитель.
– Вот шар, это внешние границы, которые пятьдесят локтей, – попытался я ткнуть пальцем.
Лоя сунула мне в руку заточенную палочку. Я взял и провел вокруг плетения.
– Да, – ответила артефакторша.
– По логике внутреннее плетение должно быть таким же шаром, только наизнанку, чтобы ограничить вот эти завиточки.
Меня резко оттолкнули и начали что-то выводить из амулета, спуская силу через гвозди в руках.
– Да подожди ты, не так, вот здесь надо.
– Нет, вот здесь.
– Ну ладно.
Я встал и направился к выходу, сейчас отвлекать Малика, как я понял, бесполезно.
– О!!! О!!! Получилось!!!
– Давай проверим.
– Норман, отойди, пожалуйста, на десять шагов по коридору и замри! – крикнула Лоя.
Я выполнил просьбу.
– А теперь подойди к нам.
Я вернулся.
– Харра, получилось!
Они так непосредственно прыгали от радости, а в конце даже обнялись!
– А я Элю и Яле все расскажу, – подначил их.
– Да говори! – Лое было все равно.
– Не надо. – Малик принял шутку всерьез. – Ты чего приходил?
– Ты сможешь мне рулу сделать?
– Зачем тебе, это же для сопляков? А-а, я забыл, ты же не учился. А как ты «огонек» создавал?
Я пожал плечами.
– Сделаю, конечно, только не все сразу.
– А их много?
– Десять. Завтра младшую сооружу, хотя ты ее быстро пройдешь, сразу две сделаю.
– Хорошо. Можете дальше обниматься или к чему вы там переходили?
Мне удалось скрыться за стеной от летящего гвоздя Аллойи.
Проходя мимо кухни, заметил старших, наблюдающих, как дед расставляет шахматные фигуры, с которыми он второй день возился на столе, разлинованном на клеточки.
– Сыграем? – предложил дед.
– Можно попробовать.
Я сел напротив. Дед ходил первым. Игроком он оказался так себе.
– Иди куда шел, – выгнал он меня после проигрыша.
– Ну что? Убедились? – произнес Савлентий, когда Норман ушел. – Кто из вас раньше эту игру видел? Я в нее только в детстве с дедом играл. Больше никогда не видел. А он сел и сыграл, да еще и выиграл.
Серый
Через два дня Софья сказала, что наготовила столько зелья, что складывать некуда, причем она не имела в виду горшки. Сайл и, на удивление, Торка, которого привлек вращающийся круг и он завороженно смотрел на него, изготовили десятков пять горшков, но разномастных, у гоблина не выходило одинаковой посуды. Софья заставила их сделать еще и крышки к горшкам, мол, замотанное тряпочкой зелье выдыхается в два раза быстрее. Возникла лишь одна неувязка: при обжиге что горшки, что крышки покрывались маленькими трещинами. Поскольку вопрос был важный, дед решил его по-своему, положил на оставшиеся необожженными заготовки плетение укрепления, которое представляло собой кучу беспорядочно намотанных на горшок нитей силы.