Книга Начало русской истории. С древних времен до княжения Олега - Сергей Цветков

Русы на Каспии

Совсем иной исход имели морские набеги русов на Каспийское побережье Закавказья, состоявшиеся во время правления Олега. Эти походы не были официальными военными предприятиями «светлого князя», а были организованы на свой страх и риск князьями Черноморской Руси.

В 909 г. русы на 16 судах пристали к острову Абескун в Астрабадском заливе и основательно пограбили его. Но правитель города Сари в Мазендаране (северная провинция Саманидского Ирана на берегу Каспийского моря) по имени Ахмад бен аль-Касим напал ночью на стоянку русов и разбил их. По-видимому, набег носил разведывательный характер или же нападавшими были «русские» купцы, пожелавшие обзавестись рабами для торговли в Хазарии и Багдадском халифате.

На следующий год русы появились в еще большем количестве. Внезапно напав на город Сари, они сожгли его, захватили жителей в рабство и поспешно удалились. Но во время одной из ночевок русы забыли о мерах предосторожности, и та часть их, которая сошла на берег, была истреблена местными жителями. Уцелевшие были добиты уже на море флотилией ширваншаха (правитель северной части современного Азербайджана).

Новая экспедиция русов на Каспий была хорошо подготовлена. По сообщению Масуди, в походе 912/913 г. приняли участие 500 кораблей, на каждом из которых находилось до 100 человек. Это, безусловно, преувеличение, таких сил Таврическая Русь выставить не могла, а древнерусские корабли подобного размера неизвестны.

«Русские» суда скопились перед входом в Керченский пролив, где у хазар имелась сильная крепость, охранявшая как летний путь по воде, так и переправу через пролив по льду в зимнее время. Военные цели экспедиции были слишком очевидны, и русы не решились плыть дальше без согласия хазарских властей, осложнять отношения с которыми им в данном случае было совершенно ни к чему. Хазарскому беку было направлено письмо с просьбой пропустить флот русов через его владения. В начале X в. государство ширваншахов было опорой арабов на Северном Кавказе, а Дербент являлся одним из главных торговых соперников Хазарии на кавказских рынках. Незадолго перед тем, в 909 или 912 г., хазары в союзе с дагестанскими князьями воевали с Дербентом и Ширваном. Поход русов на Каспий отвечал интересам и хазарской политики, и хазарской торговли. Поэтому бек разрешил русам продолжить их путь на условиях раздела захваченной добычи пополам.

Русы поднялись по Дону примерно до места впадения в него реки Иловли и перетащили волоком свои ладьи в Волгу. Спустившись затем к Итилю, они вышли в Каспийское море и рассеялись по всему побережью Кавказа и Закавказья. Гилян, Дейлем, Табаристан, Абескун, Азербайджан почти одновременно огласились воплями мирных жителей, не упомнивших такой напасти. Русы, пишет Масуди, «проливали кровь, захватывали женщин и детей, грабили имущество, снаряжали отряды для набегов, уничтожали и жгли дома». Отряды местных князьков не смогли отразить нападение. Одерживая победу за победой, русы «дошли до берегов возле нефтяных колодцев ширванского царства, известных под названием «Баку». Здесь они обосновались на островах, расположенных неподалеку от берега. Ширваншах Али ибн аль-Хейсам попытался прогнать их оттуда при помощи большого войска, посаженного на барки и торговые суда. Но русы разметали неприятельский флот; тысячи мусульман были убиты или утонули в море.

Русы оставались хозяевами Каспия несколько месяцев, «и никто ничего не мог с ними сделать, – пишет Масуди, – хотя люди вооружились против них и принимали меры предосторожности». Наконец, обремененные добычей, они возвратились в устье Волги. Здесь они вступили в переговоры с беком и передали ему, как было обещано, половину награбленного добра и сокровищ. Казалось, было близко счастливое окончание похода. Но тут возмутилась хазарская гвардия, состоявшая большей частью из мусульман. Предводители гвардейцев потребовали от бека: «Предоставь нам расправиться с этими врагами, потому что они совершили нападение на области наших братьев мусульман, пролили их кровь и увели в плен их жен и детей». В то время Хазария с трудом отбивалась от нападений печенегов, гузов и аланов, и в этих обстоятельствах бек не решился перечить гвардии. Этому отборному войску была предоставлена свобода действий; но бек, как честный компаньон, предупредил русов о готовящейся против них карательной акции. Встревоженные русы немедленно поплыли вверх по Волге, надеясь уйти от преследования. Однако преследователи оказались более расторопны. Когда русы увидели, что сражения не избежать, они сошли на берег и выстроились в боевой порядок. Под знаменами хазарской гвардии собралось около 15 000 человек, в основном конных. Масуди передает, что к мусульманам примкнуло множество хазарских христиан, видимо тоже без особой симпатии относившихся к морским разбоям русов. Чрезвычайно упорное сражение продолжалось три дня, пока хазары не взяли верх. Почти все русы пали в бою. Те немногие, кому удалось спастись, переправились на другой берег, где через некоторое время были перебиты буртасами и волжскими булгарами.

Волжская катастрофа произвела большое впечатление на черноморских русов. В течение последующих тридцати лет жители каспийского побережья видели в голубой дали одни торговые суда и рыбацкие лодки.

Смерть Олега

Конец княжения Олега описан в знаменитой летописной новелле, помеченной 912 г.: «И жил Олег в мире со всеми странами, княжа в Киеве. И приспела осень, и вспомнил Олег о своем коне, которого когда-то поставил кормить, решив никогда не садиться на него. Ведь однажды он спросил волхвов и кудесников: «От чего я умру?» И сказал ему кудесник один: «Княже! Есть у тебя любимый конь, на котором ты ездишь, – от него ты и умрешь». Запали эти слова в душу Олегу, и сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу больше». И повелел кормить его и не водить к нему, и так прожил несколько лет, не видя его, пока не пошел на греков. И после его возвращения в Киев (по летописи в 907 г. – С. Ц.) прошло еще четыре года, и пошло пятое лето, когда вспомнил он о своем коне, и призвал старшего конюха, и сказал: «Где мой конь, которого я приказал кормить и беречь?» Тот ему ответил: «Умер». Олег же усмехнулся и укорил того кудесника: «Неправду говорят волхвы, но все их слова есть ложь: вот конь мой умер, а я жив». И приказал оседлать коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и голый череп, и сошел с коня, и посмеялся, сказав: «От этого ли черепа смерть мне принять?» И ступил ногою на череп; и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от этого заболел и умер он. И плакали все люди плачем великим, и отнесли и погребли его на горе, называемой Щековица; есть его могила и до сего дня, слывет могилой Олеговой».

Впрочем, уже в XIII в. новгородский летописец не согласился с киевской версией смерти Олега. Вещий князь, по его словам, собирался для чего-то посетить Новгородскую землю. Отправившись из Киева на север, он добрался до Ладоги. «Другие же сказают», продолжает летописец, что Олег отправился «за море», где его «уклюну змея в ногу, и с того умре». Похоронили его будто бы в Ладоге.

Сообщение Новгородской I летописи, вероятно, зафиксировало тот момент, когда «русское» сказание о смерти Олега начало усваиваться на скандинавском севере в виде истории о норвежце Одде Стреле. Согласно Орварроддсаге Одд родился на юге Норвегии в Беруриоде и был отдан на воспитание к местному бонду. Однажды, в возрасте двенадцати лет, он услышал предсказание прорицательницы о том, что ему суждено объездить много стран, стать знатным и знаменитым, но умереть у себя на родине, в Беруриоде, от своего любимого коня Факси. Наутро Одд убил жеребца и надежно упрятал его труп под курганом из камней и глины, заметив: «Я думаю, что это будет работа троллей, если Факси выйдет оттуда». Затем он отправился в чужие страны за счастьем викинга. Претерпев множество невероятных приключений, он в конце концов обосновался в Хуноланде, где женился на дочери здешнего короля и унаследовал его престол. На старости лет Одд не утерпел и посетил родной Беруриод. Тут-то его и настигла судьба: притаившаяся в конском черепе змея нанесла ему смертельный укус.