Книга Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Диксон Карр

На столе доктора громоздилось множество стаканов, когда-то полнившихся божественным нектаром. Фактически, доктор Кайл был пьян в хлам.

– Когда во тьме покинул центр-р, – провозгласил доктор Кайл, жестом выразив всю любовь к родным краям, – излюбленного гор-родка… Да! Пр-рисядьте, мистер-р Мор-рган. Эти стр-роки, знаете ли, пр-ринадлежат величайшему шотландскому поэту Р-роберту Бер-рнсу. Поговор-рим за стаканчиком виски, а? Но был он, к счастью, погр-ружен в р-рассказ, котор-рый начал Джон.

– Простите, сэр, – сказал Морган. – Боюсь, не могу задержаться, но, вероятно, вы можете нам помочь. Мы ищем француза по имени Фортинбрасс. Низенький, коренастый… Вы его не видели?

– Ах… – задумался доктор, а затем покачал головой. – Истинный жер-ребец, мистер-р Мор-рган, но скачки ему не выигр-рать. Возможно, мне следовало указать ему, что, прогар-рцевав мимо меня и взяв шесть пр-репятствий, он несколько сбился с пути к финишу. Вы сможете найти его там. – Он указал пальцем в угол.

Дядюшка Жюль обнаружился за диваном. Он спал, и улыбка младенца расплывалась на его румяном лице. Пегги и миссис Перригорд прибыли как раз в тот момент, когда Морган со шкипером пытались привести его в чувство.

– Быстрее! – Пегги сглотнула. – Так я и знала! Встаньте вокруг, чтобы никто его не увидел. Дверь позади вас… Давайте вынесем его и спустим вниз.

– Сможем ли мы вообще разбудить его? – с сомнением спросил Морган. – Он выглядит…

– Быстрее! Не спорь! Вы никому об этом не расскажете, правда, доктор Кайл? – спросила она. – К тому времени, как поднимется занавес, он будет на ногах. Пожалуйста, не говорите никому. Никто и не догадается.

Доктор галантно принес уверения в том, что ее тайна в безопасности. Он посетовал на привычки некоторых людей употреблять чрезмерное количество алкоголя и предложил помощь в деле перемещения дядюшки Жюля, но Валвик и Морган смогли справиться с этим заданием сами. Им удалось избежать внимания стюардов на всем пути следования по палубе. Пегги, вытирая слезы, металась взад-вперед.

– Не в его каюту, в гримерку у заднего входа в концертный зал! Ох, осторожнее! Осторожнее! Куда запропастился Абдул? Почему Абдул не проследил за ним? Абдул будет в ярости – у него жуткий нрав… Ох, если мы не приведем его в чувство, некому будет произносить монолог в прологе, а Абдулу придется все делать самому. Он, наверное, не сможет… Слышите? Люди уже потянулись в зал…

Они добрались до коридора на правой стороне палубы С, и Пегги провела их в темный проход. Он оканчивался дверью, выходящей на лестницу. Рядом обнаружилась еще одна дверь, которая вела в просторную каюту. Пегги включила свет. Со стороны лестницы слышался гомон – похоже, там затеяли какую-то игру дети. Морган, тяжело дыша, помог Валвику уложить кукловода, столь же тяжелого, как и одна из его марионеток, на диван. Голова дядюшки Жюля перевалилась на другую сторону, он присвистнул, пробормотал «Magnifique!»[80] и, грустно улыбаясь, захрапел.

Пегги, одновременно всхлипывая и ругаясь, ринулась к ящику в углу каюты. Как заметил Морган, каюта была полностью обставлена как гримерная. В ней висели три великолепных костюма с заостренными шлемами, мечами, скимитарами, кольчугами и украшенными стеклянными драгоценностями плащами. В воздухе пахло пудрой, на столике лежали накладные усы разных видов, парики, крем для лица, разнообразный грим, клей, косметика и косметические карандаши разных оттенков. Морган полной грудью вдохнул аромат театра – ему тут нравилось. Пегги вынула из ящика большую коробку с пищевой содой.

– Не полутшится, – уверенно заявил капитан Валвик, угрюмо глядя на дядюшку Жюля. – Йа пофитал пьяных на сфоем феку, и я кофорю фам…

– Получится! – вскричала Пегги. – Миссис Перригорд, прошу, пожалуйста, перестаньте плакать и налейте стакан воды. Воды, кто-нибудь! Один раз в Нэшвилле, когда он был в таком же состоянии, я вернула его к жизни. Теперь, если кто-нибудь…

– О, бедня-ажка… – Миссис Перригорд, плача, погладила дядюшку Жюля по лбу.

Его храп тут же взвился раскатистым крещендо, и кукловод перевалился на другой бок.

– Поднимите! – взвыла Пегги. – Держите его – усадите его, капитан! Держите его голову. Вот так. Теперь пощекочите его. Да, пощекочите. – Она бросила соду в стакан и подошла к дядюшке, с отвращением вдыхая источаемый им аромат джина, смешавшийся с запахом грима. – Ох, ну и где Абдул? Абдул знает, как это делается. Держите его, пощекочите его немного.

– Хр-р-р-р. – Дядюшка Жюль взвился в воздух, как пойманный дельфин. На его лице проступило раздраженное выражение.

– Viens, mon oncle! – успокаивающе прошептала Пегги. Она и сама неуверенно держалась на ногах, глаза были затуманены, но на лице застыла решимость. – Ah, mon pauvre enfant! Mon pauvre petit gosse! Viens, alors…[81]

Рauvre enfant[82], казалось, начал замечать что-то из происходящего. Не открывая глаз, дядюшка Жюль поднялся и сел. Его рука протянулась к стакану, взяла его, а затем швырнула в переборку напротив. Послышался звон разбившегося стекла. После этого дядюшка Жюль вновь упал на диван и мирно захрапел.

В дверь постучали.

Пегги едва сдержала крик, отпрыгнув.

– Мистер Перригорд! – простонала она. – Нет, быть не может! Если он об этом узнает, нам конец. Он ненавидит пьянство, он напишет об этом в газеты. Абдул! Может, это Абдул. Теперь ему придется всем заняться. Он должен…

– Это, – вдруг сказал капитан Валвик, – отшень странный стук. Слушайте!

Все уставились на него, а у Моргана возникло весьма нехорошее предчувствие. Это и правда был какой-то сложный стук, долгий и частый, будто тайный шифр масонской ложи. Валвик пошел к двери, чтобы открыть ее, но тут она таинственным образом принялась открываться сама по себе, да не просто так, а словно бы рывками.

– Пссст! – раздалось из коридора.

В комнату, сначала осторожно заглянув внутрь, проник не кто иной, как мистер Кертис Уоррен. Его одежда пребывала в беспорядке, пиджак был порван, а фланелевая рубашка перепачкана машинной смазкой. Волосы топорщились, да и на лице были видны кое-какие следы повреждений. Но вид у него при этом был сияющий. Осторожно закрыв за собой дверь, он гордо оглядел присутствующих.

Прежде чем все смогли отойти от шока, ужаса и остолбенения, Уоррен торжествующе расхохотался.

Затем он сунул руку в карман и выбросил ее вперед. В его ладони, поблескивая на золотой цепочке, лежал изумрудный слон.

– Я вернул его! – торжествующе провозгласил Уоррен.

Глава 16

Щекотливая ситуация в каюте С-46

У Моргана не нашлось слов. Он был не способен к разумной речи, подобно капитану Уистлеру в обстоятельствах, которые и без того слишком известны, чтобы упоминать о них снова. Вначале он испугался, что это галлюцинация, вызванная предательским союзом шампанского и общей усталости. Но, увы, то была жестокая реальность. Перед ним стоял Уоррен. Он стоял перед ним и держал в руке изумрудного слона. Морган не хотел и думать о событиях, которые привели к этому. Потом он был в состоянии вспомнить лишь слова Валвика: