Книга Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев

2. Версия «Соловья»

Теодор Оберлендер был человеком очень известным. После войны он сделал в Западной Германии впечатляющую политическую карьеру. Несмотря на то что пресса время от времени напоминала о его нацистском прошлом, в 1956 году он занял в правительстве Конрада Аденауэра пост министра по делам беженцев.

Слухи о том, что Визенталь знал Оберлендера еще по Львову, появились за много лет до того, как за этот факт попытался уцепиться Крайский.

В октябре 1959 года Визенталь послал в редакцию западногерманского еженедельника «Ди цайт» письмо по поводу опубликованной там статьи «Дело Оберлендера». В этом письме он рассказывал, как сразу после взятия Львова был арестован, как спасся и не был казнен, как бандиты-украинцы убили несколько тысяч львовских евреев и как солдаты бригады «Нахтигаль» смотрели на это, но ничего не предпринимали. Утверждение Оберлендера, что в первые дни после взятия Львова не было сделано ни единого выстрела, писал Визенталь, не имеет под собой никаких оснований, и как бы между прочим отмечал, что сам с Оберлендером незнаком, а во время войны его, скорее всего, даже ни разу не видел.

В 1960 году Оберлендер был признан в ГДР виновным в убийстве несколько тысяч евреев и заочно приговорен к пожизненному заключению, но в ФРГ сочли, что это был всего лишь демонстративный коммунистический судебный процесс, никакого юридического значения не имеющий. Тем не менее с поста министра Оберлендеру пришлось уйти.

В книге о своем участии в поимке Эйхмана Визенталь написал, что бригада «Нахтигаль» прибыла во Львов с заранее составленным списком людей, которых следовало убить, и что в этом списке значилось, в том числе, несколько десятков львовских профессоров и интеллектуалов. Однако один из служивших в бригаде людей подал на опубликовавшее книгу издательство в суд за клевету и выиграл; в следующем издании Визенталь был обязан это утверждение вычеркнуть. Пока не будут найдены дополнительные документы, писал он, доказать это будет невозможно. Не мог он, по его словам, доказать и того, что избивавшие его в тюрьме украинцы в немецкой форме были из бригады «Нахтигаль», хотя сам лично в этом не сомневался.

В последующие десять лет имя Оберлендера время от времени упоминалось на различных судебных процессах, а его прошлое обсуждалось в прессе, но сам Оберлендер упорно настаивал, что в убийствах замешан не был. Визенталя интересовало главным образом убийство профессоров – среди которых, по его словам, было несколько его учителей, – но в конечном счете он пришел к выводу, что Оберлендер в этом невиновен. Тем не менее он продолжал считать Оберлендера виновным в других преступлениях и, когда его спросили, готов ли он с Оберлендером встретиться, воспринял это как оскорбление.

Человеком, хотевшим устроить Визенталю встречу с Оберлендером, был журналист Рольф Фогель. Он писал о взаимоотношениях евреев и немцев, выступал за развитие дипломатических связей между ФРГ и Израилем и оказывал обоим государствам различные услуги. Помогал он также и Визенталю, считая его своим соратником по борьбе с блоком коммунистических государств, в первую очередь с ГДР.

В один прекрасный день Визенталь к немалому своему удивлению получил от Оберлендера письмо: тот просил помочь ему обелить его имя и предлагал дату для встречи, «несмотря на то что она приходится на субботу». Визенталь написал ему, что, скорее всего, в этот день его в Вене не будет, но, если Оберлендер хочет, Визенталь может ему необходимые документы выслать, хотя подготовит их позже, так как в ближайшее время будет очень занят. Однако в следующем письме Оберлендер снова настаивал на встрече. Я всего лишь хочу добиться правды, писал он. Кроме того, он воспользовался этой возможностью, чтобы сделать Визенталю комплимент по поводу «Подсолнуха» и других его книг. Он писал что, прочел в них о многих фактах, о которых раньше ничего не знал, и они его ужаснули.

Фогель уговаривал Визенталя помочь Оберлендеру. По его словам, это было важно с точки зрения политического противостояния с ГДР. «Сделайте мне личное одолжение, – умолял он Визенталя в своем письме от 13 февраля 1973 года, – назначьте доктору Оберлендеру встречу». Однако Визенталь ответил, что письма, посланные тринадцатого числа, приносят ему несчастье и ни желания, ни времени встречаться с Оберлендером у него нет. В том же письме он сообщил Фогелю и кое-что новое, а именно что истинный виновник убийства львовских профессоров живет в Аргентине. Примерно то же самое он сказал в передаче, показанной в июне 1975 года по западногерманскому телевидению.

Через несколько дней после этой передачи в канцелярию Крайского пришло письмо от человека, подписавшегося полным именем, Макс Валлер, и сообщившего, что несколько лет назад он работал политическим советником у одного из западногерманских министров, Йозефа Эртля. У меня, писал Валлер, есть связи в организациях бывших узников нацизма и бойцов Сопротивления, и я убежден, что ключ к прошлому Визенталя находится в руках у Оберлендера, поскольку «Оберлендер был его непосредственным начальником». Также Валлер утверждал, что видел документ, где обо всем этом написано очень подробно. Адвокату Визенталя удалось раздобыть неподписанную копию письма Валлера.

Таким образом, ситуация перевернулась с ног на голову. Теперь уже не Оберлендеру – немцу, чья бригада оккупировала Львов, – требовалась помощь выжившего во время Холокоста львовского еврея Визенталя, а, наоборот, Визенталь нуждался в помощи Оберлендера.

Визенталь попросил Оберлендера подтвердить, что они незнакомы, но бывший министр ответил ему письмом весьма сдержанным и не слишком любезным. Он, правда, подтвердил, что Визенталь не работал на него в качестве агента (по его словам, он не мог повстречаться с Визенталем во Львове вообще, потому что там у него агентов не было), но письмо оставляло открытой возможность, что они сотрудничали в какой-то другой сфере.

Помогать Визенталю у Оберлендера причины не было. В своем письме он упрекал Визенталя за то, что тот не выступил в его защиту двенадцатью годами ранее – что могло бы избавить его от сорока из сорока девяти судебных исков, которые ему пришлось подать, чтобы обелить свое имя, – и писал, что даже в «еврейских кругах» слышал резкую критику в адрес Визенталя за его длительное молчание. Визенталь поспешил послать Оберлендеру письмо с извинениями. Он писал, что у него действительно долгое время были сомнения и ему понадобилось много лет, чтобы доказать, что человеком, повинным в убийстве профессоров, был на самом деле Вальтер Кучман.

Имя Кучмана и место его проживания в Аргентине стали известны Визенталю примерно десятью годами ранее, но тогда он еще не связывал Кучмана с убийством профессоров во Львове. Дело Кучмана было вообще одной из его неудач, поскольку все его попытки предать этого преступника суду закончились ничем – отчасти потому, что западногерманская прокуратура не сделала всего, что требовалось, чтобы Аргентина его выдала. Визенталь объяснял это тем, что ФРГ не хотела судить Кучмана по обвинению в преступлениях, за которые его уже судили в ГДР.

Просить Оберлендера о помощи Визенталю было неприятно, но он вынужден был это сделать, чтобы защитить себя от обвинений Крайского. Судебная тяжба с Крайским отнимала у него много времени, но он старался продолжать работать.