Книга Блюз мертвых птиц - Джеймс Ли Берк

Я поставил локти на стол и положил голову себе на ладони. Мне показалось, что что-то перерубило мой зрительный нерв, и я не мог толком рассмотреть Клета и комнату.

— У кого играет эта песня?

— Какая песня? — ответил он.

— Это Джимми Клэнтон, «Это просто сон». Ты что, не слышишь?

— Нет, все, что я слышу — это понтон, углубляющий дно канала. У тебя что, галлюцинации?

Варине Лебуф хорошо удавалось все, за что она бралась, будь то любовь, война или обман. Никого из ее кавалеров нельзя было назвать глупцом, но при этом большинство из них, как бы сильно они ни пострадали от нее, возвращались снова и снова, и я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из них пожалел о своем выборе. Когда в десять минут двенадцатого ночи на моей кухне раздался телефонный звонок, она была на пике способностей.

— Ты должен мне помочь, — ее голос был напряжен до упора, — я знаю, что это звучит чудовищно, но я также знаю, что ты умеешь прощать и никогда не отвернешься от человека, которому искренне требуется твоя помощь и понимание.

Я лихорадочно пытался найти, что ей ответить.

— Алло, ты там? — спросила Варина.

— Да, я здесь, и уже весьма поздно, — ответил я.

— Мой отец напился и твердит, что это ты отправил девку Хоровитц к нам в дом. Он говорит, что видел, как она парковалась неподалеку сегодня после обеда.

— С чего мне подсылать Гретхен Хоровитц к вашему дому?

— Мой отец ведет себя все более и более иррационально. Он терпеть тебя не может, потому что ты образован и получал повышения по службе в полиции, а, по его мнению, все это должно было достаться ему. Он считает, что ты с той чернокожей полицейской специально унизили его перед коллегами.

— А сейчас он где?

— Не знаю. У него пистолет. Я не хочу, чтобы он пострадал. Он назвал тебя любителем ниггеров и ушел. Я боюсь, что он может сделать что-то плохое.

— Позвони в «911» и сообщи об этом.

— Дэйв, если он отправится к той чернокожей полицейской, кто-нибудь из них умрет.

— Если честно, мне плевать, что произойдет с твоим отцом, Варина. Он невежественный, глупый человек, расист и любитель наехать, он развлекался тем, что домогался негритянок, а потом сажал их в тюрьму и избивал их мужей. Его грех — не в его невежественности или глупости, а в том, что он сознательно остается непробиваемым дураком. Я кладу трубку, а потому звони-ка ты лучше в «911». И вычеркни мой номер из своей записной книжки.

— Мой отец — больной старик. Да что с тобой такое, в конце концов?

— Со мной все в порядке. Спасибо, что спросила.

Моя рука с трубкой телефона уже зависла над аппаратом, когда я вновь услышал ее голос, на этот раз громче, как будто ее намерения, какими бы они ни были, резко изменили направление, и она перешла на повышенную передачу:

— Клет Персел предал мое доверие и украл кое-что из моего дома и из моей квартиры. Я думаю, ты знаешь, о чем я говорю.

Я вновь поднес трубку к уху.

— Клет вовсе не всегда мне исповедуется.

— Не ври. У меня были некоторые видеозаписи, и это не предмет для гордости. Но я никогда не использовала это против кого-либо. Было двое мужчин, пытавшихся вымогать у меня деньги. Один из них привлек меня в качестве третьей стороны в бракоразводном процессе. Вот я и решила подстраховаться, вот и все!

— Ты послала кого-то взломать офис Клета.

— Что за глупости?

— У твоего отца на брелоке для ключей рыба-пила. Я думаю, что этот брелок дал ему Алексис Дюпре. Я также думаю, что Алексис Дюпре — нацистский военный преступник, а твой отец восхищается им и видит в нем родственную душу. Только Джессе Лебуф наконец-то понял, что в глазах Дюпре он не более чем шестерка. Где Ти Джоли Мелтон, Варина? Зачем вам нужно было убивать Блу?

— Дэйв, я бы разозлилась, но, если говорить объективно, ты даже этого не стоишь. Боже мой, и что я в тебе находила?

Я позвонил Клету в шесть утра, разбудив его.

— Где Гретхен? — спросил я.

— Думаю, она улетела в Майами, — ответил он.

— Варина Лебуф говорит, что ее отец видел Гретхен вчера в Сайпермор-Пойнт.

— Это не исключено.

— Что она задумала, Клет?

— Она хочет найти свою мать.

— Сегодня утром я собираюсь поговорить о ней с Хелен.

Я слышал, как он тяжело вздохнул:

— А никакого другого способа решить этот вопрос нет? — наконец выдавил он.

— Нет.

— Один мой знакомый частный детектив в Лафайетте нашел британского нефтяника. Его зовут Хьюбер Доннели. Он и Ламонт Вулси остановились в мотеле на Пинхук Роуд в Лафайетте.

— Я позвоню тебе, как только поговорю с Хелен.

— Что бы ни произошло, Гретхен остается моей дочерью.

— Я не знаю, как мне на это реагировать.

— Как хочешь, — ответил он и повесил трубку.

Мы с Молли завтракали на кухне, а Алафер в своей спальне работала над новым романом. Окна были распахнуты, утро было прохладным и свежим, воздух пах черноземом и ночной прохладой, а в тени начинали распускаться цветы. Я слышал, как Алафер печатает на старой машинке «Смит Корона», которую я подарил ей на восьмилетие. Моя дочь очень странно писала свои книги, я этого никак не мог понять. Она просыпалась посреди ночи и писала от руки в тетради, утром перепечатывала все на «Смит Короне», а затем заново набирала текст на компьютере. Когда я спросил ее, зачем она это делает, она ответила: «Текст для меня плох до тех пор, пока я не уверена в том, что каждая точка и запятая находятся на своем месте и что ни одно из использованных мною слов нельзя выкинуть».

— Кто звонил вчера вечером? — спросила Молли.

— Варина Лебуф. Сказала, что ее отец напился и отправился меня искать. Я не принял ее всерьез. Вся эта компания на плантации «Кру ду Суд» напоминает мне клубок гадюк. Их схемы, какими бы они ни были, разваливаются на глазах, и Варина пытается спасти свою шкуру.

— А с чего ее отцу на тебя охотиться?

— Много лет назад кто-то научил его ненавидеть себя и обвинять в своих неудачах людей другой расы и всех, несогласных с ним… Какое хорошее утро. Давай не будем говорить об этих людях?

— Придется.

— Нет. Это все равно что читать Библию, — ответил я, — мы знаем, чем закончится последняя глава — хорошие парни победят.

— Но ты пропустил ту часть, где половина Земли будет уничтожена.

— Не бывает идеальных историй, — ответил я.

Мы засмеялись так, как смеялись тогда, когда у нас не было никаких забот. Мы разделили на двоих плюшку с корицей и допили кофе с горячим молоком. Затем отправились на прогулку и дошли в сопровождении Снаггса и Треножки до края Байю-Тек. Поднимающийся от воды воздух был холодным и освежающим, а свет, пробивающийся сквозь кроны деревьев над нами, падал, словно волшебная пыльца. Над каналом не раздавалось ни единого звука, даже разводной мост на Берк-стрит хранил молчание. Молли нежно взяла меня за руку, и мы тихо наблюдали, как лещ кормится среди приобретавших коричневый цвет кувшинок, краешки которых постепенно высыхали и скручивались над водой. Я подумал, сколько же осталось недель до прихода серой, дождливой луизианской зимы, раздевающей догола дубы и ореховые деревья и покрывающей окна туманом, который мог быть столь же холодным и мокрым, сколь вода, скапливающаяся в могиле.