Книга Между двух войн - Денис Чекалов

Столб поднимался над долиной, словно палец, уткнутый в небо. Его существование могло показаться ненужным, если забыть о том, что именно здесь пролегала граница между Гиберией и Самарией.

Я попытался угадать, чей герб должен быть выбит на верхушке столба, но там вообще не оказалось герба.

Самаринский легионер, в таком же доспехе, как и тот, который я позаимствовал у его товарища, ожидал меня возле столба, терпеливый, словно робкая девушка, пришедшая на первое свидание.

Я остановил коня и поднес руку к груди в военном приветствии Самарии.

– Никогда не видел, чтобы так правили лошадью, – произнес вестовой, ответив на мой жест. – Где ты этому научился?

В его тоне послышалось уважение. Что поделаешь – нельзя скрыть своих способностей, даже если очень стараешься.

– Приходилось служить на границе с топями? – спросил я, передавая ему пакет.

– Не довелось.

– Только так можно не провалиться в болото и не позволить шальной гарпии сесть тебе на спину…

Вестовой поднес руку к груди, приветствуя меня, и пустил лошадь в галоп. Я проводил его взглядом.

Дожидаясь, пока посыльный скроется из глаз, я вынул из-за пояса монетку и складное лезвие. Тупой стороной последнего я соскребал с койна оставшийся на нем воск.

15

– Орки сильны. – Франсуаз вышагивала вдоль строя солдат, и каждое ее слово отпечатывалось в их душах, словно клеймо, выжженное каленым железом.

– Но у нас есть то, чего нет у них. Это – ваш дом, и вы будете сражаться за него. Для орков это – только один из набегов. Они не будут драться до последнего. Ощутив сопротивление, они отступят.

Демонесса скользнула по лицам ополченцев горящим взглядом.

– Вы не должны умирать за свою страну, – говорила она. – Это то, чего хотят орки. Что вы станете делать?

– Убивать! – было ей громким ответом.

– Что?

– Убивать!

– Что?!

– УБИВАТЬ!

* * *

Мириэль вздрогнула. Она глубже закуталась в серую накидку, которую натягивала себе на плечи.

– Вы видите? – произнесла она.

– Что? – спросил я.

– Кедры, – ответила Мириэль. – Они засыхают.

Я дотронулся до одной из веток, что качалась, подрагивая, возле моего лица. Хвоя пожелтела, упругий сок больше не наливал ее.

– Я вижу, – ответил я.

– Мне больше нельзя туда, – сказала Мириэль, ее тонкая рука показала на стены живого храма. – Я больше не жрица.

– Сможете стать снова? – спросил я.

– Нет…

Я разжал пальцы, кедровая ветвь вновь задрожала, свободная. Несколько хвоинок осыпались с нее.

– Почему вы это разрешили? – спросил я.

– Я не знаю, – ответила она. – А как бы я могла помешать?

Я пожал плечами.

– Вы никогда никому не сопротивлялись? – спросил я.

– Зачем? – сказала она. – Достаточно поговорить с человеком. Объяснить ему.

Она заплакала.

– Вижу, на сей раз вам не удалось объяснить, – сказал я. – Что станет теперь с рощей?

Мириэль серьезно взглянула на меня:

– Роща погибает, Майкл. Погибает от ненависти. То, что она увидела в моих глазах, подтолкнуло ее продолжать, хотя я этого не хотел.

– Мы – часть леса, как и эти кедры. Когда люди Гиберии стали…

– Злыми? – подсказал я.

– Нет… В нашем языке нет этого слова… Вернее, оно обозначает не то, что у вас… Когда ты хочешь, чтобы другому стало плохо – не важно, друг он тебе или враг-то тебе самой становится худо. Это как яд, который ты вдыхаешь.

Мириэль не заметила, как подошла ко мне близко-близко. Она подняла глаза, и, если бы у меня еще оставалась душа, я мог бы в них утонуть.

– С вами такое было, Майкл? – спросила она.

– Было? – Я посмотрел в небо, и это позволило мне отстраниться от нее. – Мне кажется, все проходят через это… Разве нет?

– Возможно, – ответила она. – Вот почему в мире так много зла. Я произнес:

– Вы больше не жрица леса, Мириэль. Но вы обладаете способностями друида. Это правда?

– Да, – сказала она.

Внезапно она прижалась ко мне так порывисто, что я не успел этому воспротивиться. Ее руки обвились вокруг меня, а губы нашли мои. Поцелуй друиды был прохладным, как утренняя роса. Ее нога легла на мою талию, гибкое тело трепетало под легкой накидкой.

Я взял девушку за плечи, поспешно отстраняя от себя, и рефлекторным движением вытер губы тыльной стороной ладони еще до тоге как осознал, что это может ее обидеть.

– Что? – спросила Мириэль.

Мне казалось, ей должно было стать неловко, ведь она первая поцеловала меня. Но на ее чистом лице я видел только легкое удивление.

– Что случилось? – спросила она. – Разве эльфы дают обет безбрачия?

– Нет, – ответил я. – Но…

Друида вновь обняла меня. Ее губы ласкали мои, а тонкие руки скользили по застежкам моей одежды.

Мне пришлось приложить некоторое усилие, чтобы заставить девушку разорвать объятия.

– Мириэль, – произнес я. – Не надо.

Она опустила руку, и, прежде чем я понял, что она собирается делать, я ощутил ее тонкую ладонь на поясе моих штанов. Рука друиды скользнула вниз и замерла.

Я поспешно убрал ее пальцы.

– Что с вами? – спросила она.

– Знаете, Мириэль, – сказал я, – я лучше пойду.

Друида схватила меня за руку. Ее тонкие пальчики держали меня очень крепко; так тонкое, ползущее растение обвивается вокруг большого дерева, и только острый нож способен уничтожить его путы.

– Вы не хотите меня? – спросила друида. Глубокого удивления в ее голосе было гораздо больше, чем оскорбленного самолюбия отвергнутой женщины.

– Но я думала…

Я положил палец на ее запястье и, слегка надавив, заставил ее разжать пальцы.

– Если у вас чесотка, – хмуро сказал я, – сходите к Колтону. Ему как раз надо сбросить напряжение.

Она должна была бы дать мне пощечину, по крайней мере попытаться. Но я сломал что-то очень важное в ее мире, и теперь она была завалена его обломками.

Меня многие пытались заставить чувствовать себя ви­новатым. Были у них основания или нет, не знаю. Но я не стал бы просить прощения у девчушки за то, что ее объятия не вызвали у меня той реакции, которую она пыталась найти.