Книга Прекрасные и обреченные - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

По мере того как мистер Карлтон самозабвенно громоздил друг на друга свои сентенции, Энтони начал испытывать к нему некоторое доверие, смешанное с отвращением. Похоже, парень знает, о чем говорит. Вид у него человека явно преуспевающего, а значит, он поднялся до положения, дающего право наставлять других. Энтони не приходило в голову, что люди, добившиеся успеха в коммерческих делах, редко понимают, каким образом и почему это произошло. Как и в случае с дедом, если и называются причины успеха, они, как правило, оказываются ошибочными и абсурдными.

Энтони обратил внимание, что из множества пожилых людей, откликнувшихся на объявление, на следующий день пришли только двое. А среди тридцати, собравшихся на третий день в надежде получить от мистера Карлтона инструкции по продаже товара, виднелась всего одна седая голова. Зато оставшаяся тридцатка горела желанием обратиться в новую веру. Молодые люди повторяли движения губ мистера Карлтона, с энтузиазмом раскачиваясь на сиденьях, а во время коротких пауз переговаривались между собой возбужденным одобрительным шепотком. И все-таки среди немногих избранных, кому, если верить словам мистера Карлтона, «самой судьбой начертано владеть принадлежащими по праву богатствами», лишь человек пять сочетали в себе мало-мальски приятную внешность с великим даром «толкача». Но присутствующим уже вдолбили, что все они по природе люди пробивные и теперь нужно всего лишь с неистовой страстью уверовать в насущную необходимость продаваемого товара. Мистер Карлтон даже призывал купить по нескольку акций, дабы выглядеть более убедительно перед потенциальным покупателем.

На пятый день Энтони вынырнул на улицу, чувствуя себя преступником, которого разыскивает полиция. Действуя в соответствии с полученными указаниями, он выбрал высокое офисное здание, чтобы спускаться с верхнего этажа вниз и навещать каждую контору, на дверях которой имеется табличка с именем. Однако в последний момент его одолели сомнения. Не целесообразнее ли подготовиться к холодному приему, который, как подозревал Энтони, его ожидает, и посетить для начала несколько контор, скажем, на Мэдисон-авеню? Он нырнул в аркаду, которая выглядела всего лишь относительно процветающей, и, увидев табличку «Перси Б. Уэзерби, архитектор», отважно открыл дверь и зашел внутрь. Чопорная молодая особа устремила на посетителя вопросительный взгляд.

— Могу я видеть мистера Уэзерби? — осведомился Энтони, втайне опасаясь за дрожь в голосе.

Дама с сомнением положила руку на телефон.

— Будьте добры, ваше имя?

— Он… э-э-э… он не знает моего имени.

— По какому вопросу? Страховой агент?

— Что вы, ни в коем случае! — поспешил заверить Энтони. — Нет, это, так сказать, личное дело, — пустился он в объяснения и тут же засомневался, правильно ли поступает. Слушая наставления, которыми снабжал свою паству мистер Карлтон, все выглядело легко и просто. «Не позволяйте выставить себя за дверь! Дайте понять, что решительно настроены на разговор, и вас непременно выслушают».

Девушка не устояла перед обаятельным меланхоличным лицом Энтони: в следующее мгновение дверь в кабинет распахнулась и в приемную зашел высокий косолапый мужчина с прилизанными волосами. С плохо скрываемым нетерпением он обратился к Энтони:

— Вы хотели встретиться со мной по личному делу?

Энтони пал духом.

— Хочу с вами поговорить, — с вызовом заявил он.

— Так, ну и о чем же?

— Объяснение займет некоторое время.

— Так в чем, собственно, дело? — повторил вопрос мистер Уэзерби с нарастающим раздражением.

И тогда Энтони, растягивая слова, чеканя каждый слог, завел:

— Не знаю, слышали ли вы о серии брошюр «Разговор по душам»…

— Боже правый! — перебил Перси Б. Уэзерби, архитектор. — Вы что, собираетесь беседовать по душам, хотите растрогать?

— Нет, это деловой разговор, а «Разговор по душам» — это зарегистрированная компания, и мы выпускаем на рынок часть своих акций…

Голос Энтони медленно угасал, утрачивая уверенность под пристальным, полным презрения взглядом яростно сопротивляющейся жертвы. Еще с минуту он продолжал борьбу, все больше смущаясь и путаясь в словах. Вера в свои силы вытекала из организма мощными, вызывающими тошнотворное чувство толчками. И тут Перси Б. Уэзерби безжалостно прервал беседу.

— Боже мой! — возмутился он, не скрывая досады. — И это называется личным делом? — Резко развернувшись, он с гневным видом прошествовал в кабинет и с грохотом захлопнул за собой дверь. Энтони не осмелился поднять глаза на стенографистку и непонятным для самого себя образом позорно ретировался из приемной. Обливаясь потом, он стоял в коридоре и удивлялся, почему полиция не идет его арестовывать. В каждом пойманном мимолетном взгляде прохожих чудилась презрительная насмешка.

Через час, подкрепившись двумя порциями неразбавленного виски, Энтони заставил себя попытать счастья еще раз. Он заглянул в мастерскую водопроводчика, но едва упомянул о своем деле, как хозяин стал поспешно натягивать пальто, довольно неприветливо намекнув о перерыве на обед. Энтони вежливо заметил, мол, бесполезно пытаться что-либо продать голодному человеку, с чем водопроводчик полностью согласился.

Этот эпизод несколько приподнял боевой дух, и Энтони убеждал себя, что если бы водопроводчик не торопился на обед, то непременно выслушал бы заманчивое предложение.

Пройдя мимо сверкающих огнями и вызывающих обоснованные опасения универмагов, Энтони зашел в бакалейную лавку. Разговорчивый хозяин пояснил, что перед покупкой акций нужно определить, каким образом прекращение военных действий повлияет на рынок ценных бумаг. Энтони счел такой ответ верхом несправедливости. В утопическом труде мистера Карлтона единственным поводом для отказа от покупки акций являлось сомнение потенциального покупателя в перспективности такого вложения капитала. Совершенно очевидно, что человек, пребывающий в подобном состоянии, представляет собой легкую добычу, и окончательно сломить сопротивление противника можно с помощью разумного применения убедительных коммерческих доводов, обосновывающих целесообразность приобретения. Но с людьми, попадавшимися на пути Энтони, ничего не получалось, они упорно отказывались вообще что-либо покупать.

Перед посещением четвертого потенциального клиента, агента по продаже недвижимости, Энтони принял еще несколько порций виски. Однако вскоре он был сражен наповал убедительным, как любой силлогизм, аргументом. Агент по продаже недвижимости сообщил, что трое его братьев занимаются инвестиционным делом. Чувствуя себя разрушителем семейного бизнеса, Энтони, извинившись, удалился.

После очередного стаканчика он разработал блистательный план продажи акций барменам на Лексингтон-авеню. Его осуществление заняло несколько часов. В каждой точке следовало пропустить несколько стаканчиков, чтобы настроить хозяев баров на соответствующий лад, а потом уже приступать к обсуждению дела. Но бармены один за другим заявляли, что имей они деньги на покупку облигаций, то не прозябали бы за стойкой бара. Будто все они сговорились, выбрав именно такой ответ. По мере приближения промозглого вечера — а время неумолимо двигалось к пяти часам — Энтони обнаружил у потенциальных клиентов еще более досадную тенденцию отделываться шутками.