Книга Наследство - Кэтрин Вебб

Со временем, совершая прогулки по обширному поместью, Кэролайн почувствовала некоторое облегчение. Взметенные бурей частички души потихоньку оседали, возвращались на место. В английском сельском воздухе была какая-то сладость, какая-то мягкая свежесть, даже в самом конце зимы. Ей было покойно здесь, вдали от городской суеты, лошадей, экипажей и толпы, от бескрайности прерий, воя койотов и однообразного горизонта. Здесь не было ни слишком жарко, ни слишком холодно. Сквозь голые ветви окружавших дом деревьев она видела крыши деревенских домов и вьющиеся над трубами дымки. Ей становилось легче при мысли, что совсем рядом есть кто-то живой, есть люди, до которых рукой подать. На дальнем краю лужайки появилась полоска ярко-желтых одуванчиков, и Кэролайн неспешно бродила между ними, приминая цветы подолом платья и глядя, как они вновь распрямляются. Она размышляла о своей внутренней опустошенности, этом странном чувстве, избавиться от которого по-прежнему не могла, но позволяла себе подумать, поверить на миг, что теперь она в безопасности и сумеет все выдержать.

Генри Кэлкотт был сластолюбцем и в первые несколько недель их брачной жизни каждую ночь мучил Кэролайн своими супружескими посягательствами. Она была пассивна и отворачивала от мужа лицо, удивляясь, насколько иначе воспринимаются занятия любовью, если рядом человек, к которому не испытываешь никаких чувств. Мысли и чувства Кэролайн нисколько не были затронуты страстью, и она вполне отстраненно отмечала чмокающие звуки, возникающие при соприкосновении их влажных тел, не совсем приятные запахи плоти, то, как задыхался ее муж и как косили его глаза, когда приближалась кульминация. Она старалась сохранять безучастное выражение лица и не показывать, как все это ей противно.

В Стортон Мэнор прибыли рабочие, занялись уборкой в саду и парке, в доме начались ремонтные работы, и внутри, и снаружи.

— Ты не будешь возражать, если я съезжу в город? Рабочие тебе не помешают? — обратился Генри к Кэролайн за завтраком, спустя три недели после ее переезда в поместье.

— Разумеется, они мне не помешают, — безучастно ответила она.

— Если ты предпочитаешь поехать в город со мной…

— Нет, нет, поезжайте. Я предпочла бы остаться и лучше ознакомиться с… с домом и…

— Прекрасно, прекрасно. Меня не будет всего неделю. Кое-какие неотложные дела требуют моего присутствия, — улыбнулся Генри, возвращаясь к утренним газетам.

Кэролайн отвернулась и стала смотреть в окно на пасмурный день. Неотложные дела, повторила она мысленно. На одном из балов в Лондоне девушка с тонким личиком и очень светлыми волосами шепнула ей, что Генри Кэлкотт страстно любит покер, несмотря на то что почти всегда проигрывает. Кэролайн не возражала против его увлечения, ее устраивали эти регулярные — раз в несколько недель — отлучки в Лондон, что позволяло ей побыть одной.

На следующий день после отъезда Генри пошел проливной дождь, вода стояла стеной. Из окна сквозь залитое стекло были видны лишь неясные серые, зеленоватые и бурые пятна — размытый сельский пейзаж. Кэролайн устроилась в гостиной у камина с нашумевшим романом Элинор Глин.[23]Ее глаза скользили по строчкам, а мысли были сосредоточены на ребенке внутри нее — почему ей никак не удается понять своего отношения к нему, когда лучше сообщить Генри и почему она до сих пор еще этого не сделала? Ответ на последний вопрос она уже знала: потому что было невыносимо больно обрадовать Генри Кэлкотта новостью, которой она столько лет безуспешно надеялась обрадовать Корина. Раздумья были прерваны тихим стуком, вошла горничная, робкая девушка по имени Эстель.

— Прошу прощения, миледи, но там женщина, она хочет вас видеть, — тонким голоском объявила Эстель.

— Женщина? Что за женщина?

— Она не сказала, кто она, но назвала свое имя — миссис Кокс. Прикажете впустить?

Кэролайн выпрямилась будто завороженная. Последовала долгая пауза, в тишине были слышны приближающиеся шаги.

— Нет! — выговорила наконец Кэролайн, резко поднимаясь, но было слишком поздно.

Миссис Кокс уже отпихнула Эстель и предстала перед Кэролайн. Дождевая вода лила с нее на персидский ковер. Она устремила на Кэролайн яростный взор, решительно задрав подбородок.

— Благодарю вас, Эстель, оставьте нас, — еле слышно прошептала Кэролайн.

Миссис Кокс казалась необъятной, но вот она расстегнула плащ, и причина этого прояснилась. Уильям крепко спал, пригревшись под плащом, в уютном гамачке с лямками, сшитом из бинтов.

— Я не понимаю! — воскликнула миссис Кокс, когда стало ясно, что Кэролайн лишилась дара речи. — Оставить дитя со мной так надолго, на несколько месяцев… не понимаю, зачем вы это сделали…

— Я… — Кэролайн нечего было возразить.

Старательно соблюдая молчание, подчинившись воле тетушки и пассивно приняв свою участь, она полностью вычеркнула из памяти Уильяма. Она отстранилась от всех мыслей о нем, забыла об ответственности. Увидев мальчика, который проснулся, как только до него добрался свежий прохладный воздух, Кэролайн испытала странное чувство. Ей показалось, будто что-то кольнуло в сердце — острый шип любви, смешанной с виной и страхом.

— Как вы меня нашли? — только и смогла вымолвить она.

— Это было не так уж трудно, если учесть, что новость о вашей свадьбе была напечатана во всех газетах. Я еще немного подождала, полагая, что вы хотите, чтобы о ребенке позаботились, подержали его на то время, пока вы выходите замуж, но потом стало ясно, что вы и не думаете его забирать! Вы не явились за ним, как вам это нравится? А ведь он такой чудесный, здоровый бутуз… Даже не представляю, о чем вы думаете! — повторила миссис Кокс набирающим силу голосом. Она вынула из кармана носовой платок и промокнула глаза. — И вот я потратилась на дорогу, чтобы привезти его сюда на поезде, а потом терпела неудобства, шла сюда под этим ужасным дождем и прятала его, чтобы не простудить насмерть…

— Я вам за все заплачу. За поезд и… за то время, что он был у вас. Я заплачу вам даже больше — прямо сейчас!

Кэролайн метнулась к ящику комода, вынула кошелек, полный монет, протянула его женщине.

— Вы не возьмете его себе? — спросила она внезапно дрогнувшим голосом.

Миссис Кокс уставилась на нее:

— Взять его себе? Что это может означать? Я не принимаю к себе детей за плату, даже не думайте! Вы его мать, ребенок должен быть с матерью. Да вы сами-то посмотрите, как вы здесь живете! — Она обвела рукой комнату. — У меня и так хватает голодных ртов, своих детей хватает, чтобы брать в дом еще одного!

Казалось, женщина вне себя. Кэролайн ничего не оставалось, как только в отчаянии смотреть, как миссис Кокс развязывает лямки на плече.

— Вот. Я вам его доставила. В целости и сохранности. Вещички все в этой сумке, все, кроме коляски — он из нее вырос, и я не могла везти еще и ее. Я… надеюсь, вы будете его любить, мэм. Чудный мальчуган, он заслуживает, чтобы мама его любила…