Книга Игра воровки - Джульет Э. Маккенна

Я непременно поищу место, где мы могли бы спрятаться, и, что важнее, найду самый быстрый выход отсюда. Что бы Шив ни говорил, я не верила в его способность скрыть нас на сколь-нибудь долгое время. Не то чтобы я не доверяла его талантам, просто наши тюремщики обладали умениями, о которых мы ничего не знали. Как, во имя Сэдрина, Шив должен им противостоять? Уверенность Ледышки убедила меня в превосходстве его странной магии, и мы находились в самом сердце его земель. Даже если выберемся отсюда, куда мы пойдем? Его собаки догонят нас, прежде чем мы одолеем пол-лиги, и, поскольку Шив еле держится на ногах, мы будем раненым оленем, ждущим последних стрел.

Возможно, Дрианон улыбалась нам, поэтому стоило попробовать, но я намеревалась с большей пользой потратить то время, пока буду на свободе в спящем замке. Я быстро поднялась по задней лестнице, решительно подавляя страх, когда проходила мимо комнаты, где меня держали, — не было времени для колебаний. Останавливаясь у каждой двери, я чутко прислушивалась, нет ли внутри кого спящего? Здесь это было легко — за окнами не шумел оживленный ночной город, и вскоре я убедилась, что ни одна из комнат на данном этаже не занята; это были комнаты для дела, не для проживания. Ко мне снова возвращалась уверенность после того, как я столько времени чувствовала себя запасной лошадью, привязанной к задку фургона. Шив мог бы заколдовать меня, если б захотел, и мне никогда не сравняться с Райшедом или Айтом в умении владеть мечом, но я по-прежнему непревзойденная в разведке.

Однако проверить не помешает — осторожность спасает жизнь. Почти не дыша, я поднялась еще на один этаж. Ковер там был толще и мягче. Я провела ногой из стороны в сторону и обнаружила, что он доходит до самых стен коридора. Это была роскошь — значит, тут жилые комнаты? Мои глаза уже привыкли к слабому свету, проникавшему в узкие щели ставен, и я успела заметить и теплый блеск полированного дерева, и яркий отблеск голубой керамики, и сверкание бронзового зеркала на дальней стене. Возможно, там, дома, наш хозяин считался бы средне богатым, но на этой навозной куче он был самым крупным петухом. Следовательно, он не только имел честолюбие, но и таланты, магические и прочие, с помощью которых добивался своего.

Я тихонько подкралась к ближайшей двери и прислушалась. Сначала долго стояла тишина, потом слабо зашуршали простыни, скрипнула кровать, — кто-то пошевелился, — затем снова воцарилась тишина. Может, это беловолосый ублюдок с ледяным сердцем, имеющий власть над этим местом. Я согнула руки и только тут вспомнила, что у меня нет клинка. Имей я оружие, я была бы там и перерезала ему горло без всяких раздумий. А возможно, хорошо, что я была безоружна, хотя и не уверена в этом. Вероятно, я лишилась бы жизни, но и тогда, и сейчас я отдала бы мешок дворянских монет за шанс погрузить лезвие в шею этого мерзавца. Способна на это дело и одна из отмычек, если запустить ее в глаз или ухо. Возможно, но твердой уверенности не было, а потому рисковать не стоило. Хороший игрок знает, когда бросать руны, а когда придержать. В любом случае я понятия не имела, кто еще здесь живет; не исключено, что мне пришлось бы заставить замолчать какую-то женщину или ребенка, а я не люблю ненужных убийств.

Подавив бессмысленную досаду, я бесшумно спустилась на один этаж, настороженно прислушиваясь к каждому звуку. Не было даже намека на патрулирующую стражу внутри замка, а прижавшись глазом к щели ставен, чтобы посмотреть во двор, я увидела лишь двух часовых, притоптывающих ногами от холода. В каком-то безотчетном порыве я пообещала себе, что если некоей божьей милостью мы выберемся отсюда, то я вернусь с Хэлис, Сорградом и Соргреном, да и с Каролейей, если она будет свободна, и обчищу это место в пух и прах, чтобы проучить хорошенько ублюдка, который не видит смысла в принятии должных мер предосторожности.

Преодолев нерешительность, я занялась дверью комнаты, соседней с той, где меня держали. Чтобы Беловолосый услышал мои мысли и так быстро пришел ко мне, он должен был оставаться где-то рядом. Но не в этой комнате, решила я, открыв второй комплект бухгалтерских книг. Сэдрин знает, о чем они были, но цифры есть цифры, тормалинского они или горного письма. Я осмотрела дверь напротив. Она вселяла больше надежд. Ее стальной, хорошо смазанный замок превосходил все, что я встречала за пределами Релшаза. Он был хорош, но я — лучше, и скоро мои усилия были вознаграждены. Это наверняка кабинет или библиотека. Я проскользнула внутрь и заперла за собой дверь; я не хотела, чтобы мне мешали.

Гобелены из некрашеной шерсти смягчали стены и приглушали сквозняки. Было бы невежливо критиковать их скромную цветовую гамму, так как они были красиво сотканы, с замысловатыми узорами всех оттенков коричневого — от почти черного до бледно-бледно-бежевого. Толстые коврики ласкали до боли озябшие пальцы, резная деревянная мебель сияла воском. Страшно мешала темнота, и я подумала об источнике света; вскоре отыскала огарок в изящном серебряном подсвечнике гидестанской работы и решила рискнуть. Станет ли какой-нибудь часовой удивляться свету в кабинете своего господина, который бы ни был час?

Я огляделась в тщетных поисках огнива, кремня или кресала — чего угодно. Раздраженно стала открывать ящики стола, но нашла только перья, чернила да ножи. Я выбрала самый острый — все лучше, чем ничего. Запах пчелиного воска дразнил мою память, и меня вдруг осенило. Уставясь на фитиль, я прошептала:

— Талмия меграла элдрин фрес.

Радость, вовсе не соответствующая нашему положению, охватила меня, когда фитиль вспыхнул. Образумься, одернула я себя, ты хотела свет, ну так используй его! Мое настроение безотчетно поднялось, наверное, в первый раз за много сезонов.

С подсвечником в руке я осмотрела набитые книжные полки. Тома по истории Старого Тормалина располагались по хронологии правления. Собрания писем, работы по естествознанию, этике, драме, бесконечные тома… Я узнала некоторые названия, слышанные от Джериса, и поняла, многие книги и сокровища, которые Ледышка украл у нас, должны быть здесь. Но я находилась не в той ситуации, чтобы требовать их обратно.

Я вернулась к столу и, усевшись в мягкое кресло, начала просматривать аккуратные стопки пергаментов. Я не слишком беспокоилась, что оставлю следы; в конце концов, что могло со мной случиться? Меня схватят и станут пытать? Тоже мне новость! Я по-прежнему была убеждена: все мы умрем здесь; единственное, чего я хотела, — как-то выбить чеки из этого фургона, прежде чем он выедет на дорогу. Отчасти — для Планира, а отчасти — в широком смысле для моих друзей, которые могли бы столкнуться с этими людьми во время их вторжения. Но главным образом я жаждала отплатить ублюдкам за то, что они сделали со мной, и за одинокую мучительную смерть Джериса. Я игнорировала робкий внутренний голосок, который хотел напомнить мне: именно месть и привела меня сюда.

Я подумывала о грандиозном поджоге, но решила прежде разведать выход из замка для всех нас. А сейчас нелишне посмотреть, не найдется ли здесь какой-нибудь полезной информации. Казалось, аккуратность культивируется в этих людях, как длинные ноги у борзых, и скоро я определила тематические стопки записей. Ледышка имел почти ту же самую информацию о побережье Инглиза, что и главарь коричневых мундиров, но меньше по Тормалинскому побережью — и это было слабым намеком на хорошие новости. Зато у него имелся большой лист, посвященный развалу Империи, с перечнем лет, записанных посередине, и событий — с обеих сторон. Он явно работал над ним немало времени: края слегка обтрепались, и записи были сделаны разными чернилами. Казалось, его особенно интересовала деятельность различных дворянских семей, которые, по словам Азазира, участвовали в основании Кель Ар'Айена. Ниже я нашла генеалогии и другие записи, явно состыкованные по кусочкам за долгий период.