Книга Эти бессмертные - Вадим Проскурин

— Он погиб, — произнесла Бригитта мертвым голосом и разрыдалась.

— Они погибли оба, — уточнил лорд Хортон столь же мертвым голосом.

Он не заплакал, воители редко плачут, а император не должен плакать никогда. Так положено.

8

Они собрались у парадного входа в Муралийский замок. Девять герцогов и тридцать один граф сидели за длинным столом, составленным из семи обычных столов. В замке не нашлось помещения, где поместилось бы это огромное сооружение, поэтому церемонию пришлось провести за пределами стен. Это вышло даже лучше, церемония должна получиться куда более зрелищной. Особенно впечатляет идеально круглый разрыв в свинцово-серых облаках, который держат три десятка воителей, искусных в погодной магии. Со стороны кажется, будто само солнце одобряет нового императора.

Хортон отошел от окна и подошел к зеркалу. Поправил парадный плащ, поднял взгляд выше и уткнулся в печальный и тоскливый взгляд маленьких серых глаз, которые раньше были тусклыми и невыразительными. Но не теперь.

Хортон добился всего, чего хотел. Он рискнул сойти с пути, предначертанного судьбой, и ему посчастливилось выбрать в лабиринте возможностей единственно верный путь. Он выиграл главный приз, поднялся на вершину социальной пирамиды, исполнил все свои юношеские мечты и даже больше того. А ведь, начиная это дело, он не рассчитывал ни на что, кроме мелкого и ничего не значащего удовлетворения от нового научного открытия. Тогда он не знал, что магическая наука — не просто хороший способ развлечь себя, но и великая сила. Но покойный лорд Павел открыл ему глаза на это, да и не только на это.

Все было хорошо, но Хортон не чувствовал никакой радости. В его сердце поселилась тоска, тихая и неизъяснимая, не мешающая размышлять и принимать решения, но не позволяющая наслаждаться завоеванной победой. Потому что победу завоевал не он. Лорд Павел пошел на смерть ради будущего всей страны и в том числе ради Хортона. Когда Хортон закрывал глаза, перед его внутренним взором вставал демон, произносящий свои последние слова: «У нас, пророков, есть традиция приносить себя в жертву ради всякой херни». Потрясатель вселенной пошел на смерть просто и обыденно, ничуть не рисуясь, по дороге он задержался на минуту и отчитал двух баронов за паникерство. А потом подошел к бывшему императору и принял смерть.

«Я войду в легенды, вы будете поклоняться мне», — говорил лорд Павел. Непонятно, правда, что он имел в виду, говоря о поклонении. Может, надо изготовить статую потрясателя вселенной и обязать каждого проходящего мимо отбивать поклон? Помнится, Людвиг говорил, что его новая подруга Изольда записывает в одну книгу все высказывания потрясателя. Когда официальная часть вечера закончится, надо не забыть подойти к ней и потребовать эту книгу себе. Лично подойти, не через посредника, такие жесты хорошо запоминаются и повышают уважение к сюзерену. Или даже не потребовать, а попросить. Дескать, по жизни я повелитель, но в том, что касается памяти лорда Павла, мы все равны… Интересный тезис, кстати, надо обдумать.

Хортон решительно отвернулся от зеркала и вышел в коридор. Его шаги гулко отдавались в тишине замковых коридоров. Он шел, высоко подняв голову и следя, чтобы шаги были равномерными. Весь его облик должен внушать почтение, а немного печали во взоре — даже хорошо, пусть все видят, как он печалится о покойном лорде. Тем более что это правда.

Император вошел в круг света, в то же самое мгновение сотни воителей, плотным строем окружившие церемониальный стол, выбросили вверх разноцветные файрболы. Серый сумрачный день озарился ярким неестественным светом. Это было символично и очень красиво.

Император Хортон прошел к почетному месту во главе стола, и все время, пока он шел, герцоги и графы стояли, согнувшись в поклоне. Но не все — граф Гмохиур, граф Иф, граф Людвиг, граф Ксоук и граф Топ не кланялись повелителю, они приветствовали его улыбкой и взмахом руки. Эти воители делом заслужили право обращаться к императору как к равному, без их помощи Хортон никогда не достиг бы вершины. Понятно, впрочем, что если бы они не помогли Хортону, так помог бы кто-нибудь другой, но это ничуть не умаляет их заслуг.

— Возлюбленные вассалы мои! — провозгласил Хортон, и ответом ему стал громогласный галдеж со всех сторон — вассалы приветствовали и одобряли повелителя мира.

Вынужденная пауза затягивалась. Крики не стихали, кто-то снова начал метать файрболы. Герцоги пугливо озирались, они, конечно, знали, что новый император пользуется большой популярностью, но такого они не ожидали. Да и сам Хортон не ожидал.

— Братья и сестры! — крикнул Хортон.

Новая волна радостных воплей. Сейчас он может говорить все, что угодно, никто ничего не услышит, им все равно, что он говорит, они наслаждаются самим фактом, что вот так просто стоят и смотрят на величайшего воителя вселенной. Да, на величайшего, с тех пор как погиб лорд Павел.

— Тихо! — рявкнул Хортон.

Крики не смолкают. Хортон бросил взгляд через плечо, через мгновение рядом с ним стоял непонятно откуда взявшийся ординарец Лоох.

— Пройдись вдоль строя, — повелел император. — Скажи каждому командиру, чтобы утихомирили своих подчиненных. Я очень ценю знаки признательности, но надо и меру знать.

Лоох отправился вдоль строя, а Хортон сел в кресло. Может, оно и лучше, что официальную речь не удалось произнести, эта речь Хортону не нравилась, слишком много в ней напыщенных и неискренних слов. Понятно, что по-другому торжественные речи не говорятся, но все равно произносить ее было бы неприятно.

Высокие воители заняли свои места за столом. На их лицах отражалось явное облегчение — стоять согнувшись под палящим солнцем не очень комфортно.

Приветственные крики постепенно стихали. Кажется, уже можно говорить.

— Первое, что я хочу сказать, вступив в новое звание, — начал Хортон, — я хочу сказать о том, кто изменил путь судьбы не только для себя лично и не только для меня, но и для всего мира. Я говорю о лорде Павле, о потрясателе вселенной, о великом демоне, которого мне посчастливилось призвать. Я призываю почтить память величайшего воителя, отдавшего жизнь во имя любви и добра. Память о лорде Павле всегда будет жить в наших сердцах. Восславим величайшего воителя вселенной и пожелаем ему лучшего перерождения!

Толпа отозвалась неразборчивым гомоном, уже не ликующим, а умеренно печальным. Интересно, кстати, какого перерождения достоин лорд Павел? Трудно представить себе, что одиннадцать дней назад где-то зачат младенец, которому суждено стать таким же великим, как лорд Павел, и даже более. Надо будет потом распорядиться проверить всех детей, подходящих по возрасту. Впрочем, сам лорд Павел в перерождение не верил, а во что он верил, Хортон так толком и не успел выяснить, не до того было.

— Волею лорда Павла я принял высший титул обитаемой вселенной, — провозгласил Хортон. — Лорд Павел лично заявил, что передает верховную власть мне, и этому есть свидетель. Граф Топ, я прошу тебя засвидетельствовать слова лорда Павла.