Книга Шаман всея Руси. Книга 2. Родина слонов - Андрей Калганов

Светка бродила по шумному итильскому базару, приценивалась, торговалась. Покупала снедь, чтобы кормить непутевого муженька. Вдруг ее кто-то крепко схватил за локоть. Светка резко обернулась. Перед ней стоял не кто иной, как Николай Петрович Кукшин — ее кошмар двадцатого века.

— Не ори, — под ребра кольнуло острие кинжала. Светка испуганно закивала, и Кукша потащил ее прочь с базара.

— Не ждала, девочка, что свидимся? Вишь, как оно бывает. — Кукша толкнул ее, и Светка налетела спиной на стену дома.

— Ты же...

Вокруг сновали люди, но никому не было дела до чужестранца и какой-то девки.

— Подвела ты нас тогда под монастырь, сука, все братство в Буграх[42]повязали, — надвинулся Кукша. — Давно я за тобой приглядываю.

— Что, убьешь?

Кукша неприятно засмеялся:

— Сперва хотел, едва удержался... Уж больно насолила ты мне. А потом решил, помнишь, как в мультике про Маугли — мы с тобой одной крови, ты и я. Ты такая же, девочка, только дай развернуться — понатворишь делов. Да и понатворила уже. Я тут мозгами пораскинул: ты Умара надоумила в халифы податься, ты, больше некому. Ты ж исторична. Рассчитала все, легенду исторически грамотную придумала. А он, вишь какое дело, слонов на Русь, пардон, на Полянщину привел. Ты хоть понимаешь, что такое слон в восьмом веке, да на Полянщине? Это же оружие массового уничтожения!

— Зачем пришел?

— Правильный вопрос, девочка, своевременный. Затем пришел, что Умар твой, муженек ненаглядный, своими слонами мне поперек горла встал. А тот, кто мне поперек горла, долго не живет, сама знаешь. Вишь, беда-то какая, обласкал Величайший Умара, сказал, что его вместо меня, вместо достойнейшего, каганом славянским сделает. Хоть и маешься ты с басурманином своим, а думаю, прикипела. Так уж баба устроена: чем плоше мужик, тем дороже. Вот и сделай, как велю. Тогда Умар жив останется.

Светка знала, что за тип Кукша — ему человека зарезать, что муху раздавить.

— Что делать надо?

— Это другое дело. На вот. — Он протянул Светке кожаный мешочек с порошком. — Подмешаешь в кумыс, который Умар слонам дает.

— Что это?

Кукша опять засмеялся:

— Или слоны подохнут, или Умар. Выбирать тебе. Светка брезгливо взяла мешочек, спрятала за отворотом халата.

— Я подсыплю в кумыс, ты ведь этого хочешь. — Кукша кивнул. — Но если с Умаром что-нибудь случится...

— Ой боюсь, боюсь, — замахал руками Кукша. — Да ничего с дураком твоим не случится. Кому он нужен без слонов-то?

Светка отпихнула Кукшу и пошла прочь.

— На рассвете! — крикнул он ей вслед.

* * *

Кукша не собирался убивать слонов. Любитель дешевых трюков, он задумал другое. Твари должны взбеситься и, потоптав десяток-другой хазар, пасть смертью храбрых под ударами обозленных воев. Авторитет Умара после такого слоновьего поведения сильно пошатнется. Силкер-тархан и через него сам величайший поймут, кто есть кто. Слонов привести — ума много не надо, а вот заставить их служить как следует... А раз Умар не заставил, какой же из него славянский каган, он и славян не удержит. Тогда все поймут, что только он, Кукша, держит свое слово. Сказал, ворота откроют — ворота открыли. Сказал, беспрепятственно хазары пройдут по Полянщине — так и вышло. Кукшу наградят, а Умара, пустобреха такого, предадут мучительной смерти.

Ради высокой идеи Кукша не пожалел таблеток LSD, прихваченных в двадцатом веке. Растолок их и вручил порошок Светке. Слоны от этого зелья должны совершенно спятить...

* * *

Умар не мог больше держаться. Этот запах! Ах, как пахнет кумыс на рассвете, как благоухает, как веселит душу. Разве глупые ушастые твари заслуживают напитка богов? Он напоил двух слонов и приложился сам. И плевать на Абаль, пусть орет, что не мужик. Еще какой мужик! Захотел — выпил. Захотел — не выпил.

Обычно после того, как Умар выпивал кумыса, к нему являлись духи, люди, облака, юрты, коряги, лошади, овцы, верблюды... Гости являлись по одному и группами. Вели ученые богословские беседы, дрались между собой. Иногда он слышал голоса. Иногда видел себя со стороны. Порой видел землю с высоты птичьего полета.

Но сегодня с ним происходило что-то действительно странное. Умар взглянул на слона и тут же понял, что превратился в слона. Нет — всегда был слоном. И папа был слоном, и мама слоном, в смысле слонихой...

Умар затрубил, радуясь открытию, и пошевелил ушами, отгоняя докучливых слепней.

А над слоновьим загоном тянулся журавлиный клин, и два слона, задрав головы, неотрывно смотрели на больших белых птиц...

* * *

Одна радость осталась у Абдульмухаймина, бывшего начальника стражей каравана, — сладкий утренний сон. Без тревог и сновидений. Но, похоже, и последнего лишили Абдульмухаймина злобные духи пустыни. Хотя откуда им взяться, духам пустыни, на Полянщине?!

— Ситой, ситой, — заорал с соседнего слона парень из африканской глубинки, — совсим ишак умом стал? Совсим умом дурак?

Абдульмухаймин проснулся и сразу понял, в чем дело.

Слон парня потерял разум, проломил жерди загона и попер по направлению к лесу. И все ему было нипочем: затаптывал юрты, воинов, лошадей и наложниц, что принадлежали хазарским воинам. По мере продвижения животного к заветной цели все чаще звучали истошные вопли и проклятия.

Слон Абдульмухаймина тоже вскоре потерял разум и бросился в лес, но перед этим с ловкостью обезьяны на него забрался Умар и принялся трубить, как трубят слоны.

— Стой, верблюжья моча, — орал бедуин.

Но злобные духи пустыни, перебравшиеся на Полянщину, видно, сводили с бывшим начальником стражей счеты.

Вскоре Абдульмухаймин с Умаром оказались в лесу...

* * *

Хазарин без коня, если он без коня долго, — птица со сломанным крылом. Силкер-тархан знал это. Хазарин без коня, если он без коня долго, — лук со спущенной тетивой. Силкер-тархан знал это. Хазарин без коня, если он без коня долго, — ветер, залетевший в пещеру. Силкер-тархан знал это.

Но знал он и то, что конница по лесу не пройдет, а поляне скрывались как раз в лесах! Тропы, про которые поведал Азей, — для пеших, не для конных, старик сказал, что тропы вьются через буреломы и дрегвы, какая уж тут конница... Азей взялся провести хазар к партизанскому стану. Азей поклялся страшной клятвой выполнить обещание. И Силкер-тархан поверил в его верность. Силкер-тархан видел человека насквозь своим единственным глазом. Силкер-тархан понял, что Азей не лжет. Но хазарину скучно без коня, душа тоскует.

Воины возропщут, когда узнают, что им уготовил их полководец. Что за дикая страна, что за дикое время?