Книга Перворожденный - Стивен Бакстер

— Что это? — спросил Бен Бетсон.

— Я ее любил! — горестно взвыл Блум.

— Кого, парень? — терпеливо переспросил Гроув. — О ком ты говоришь?

— Изабель. Вы должны помнить, Гроув, ту девушку из Навозной Кучи. Она подарила мне ребенка! О, я был с ней жесток, я был эгоистичен, но что поделаешь? Таков я, Иллициус Блум! — Он засмеялся и заплакал одновременно. — Но я ее любил, как только может любить моя испорченная душа. Правда любил.

— Они сделали это, чтобы меня сломить! — доверительно прошептал он Гроуву. — Это сделали два гвардейца, два Товарища. Причем на моих глазах. Обчистили ее, как виноград! Содрали с нее кожу! И в таком состоянии она еще жила несколько минут! Каждый сантиметр ее тела был жуткой, кошмарной раной! Вы можете себе это представить? А потом…

Бетсон с ужасом смотрел на кожу.

— Господи, капитан! Неужели такое может быть?

— Пошли! — приказал Гроув, оттаскивая его от клетки.

Блум ударился в панику.

— Вы же видите, как я страдаю! — закричал он. — Поговорите с Эуменесом! Или с мэром Райсом! О, как я жажду снова услышать американскую речь! Прошу вас, Гроув… — Он попытался просунуть руку сквозь прутья решетки. Гвардеец тут же ударил по руке мечом плашмя. Блум взвыл и отдернул руку.

Эуменес увел Гроува и Бетсона от клетки.

— Иллициус Блум конченый человек, — сказал он. — Он сам загнал себя в угол, когда попытался торговаться с Александром о цене своих мизерных знаний. А потом еще усугубил свое положение тем, что лгал. Его убили бы давным-давно, если бы не было так дешево держать его живым. Если хотите, я вам устрою аудиенцию с Александром по поводу его судьбы, хотя должен предупредить, что вы вряд ли ему поможете, а сами, между тем, подвергнете себя крайней опасности… Но сперва… — Он деловито перешел на другую тему. — Вам надо встретиться с Байсезой Датт.

58. Отрыв

27 февраля 2072 года

«Шаттл» стоял на скучной тускло-коричневой пыльной равнине. Бледный диск солнца катился по оранжевому небу: время близилось к местному полдню. Корабль напоминал толстый, неуклюжий полуконус. Он стоял в конце длинного углубления в пыли — следа своей собственной скользящей посадки, и готов был в любую минуту снова взлететь и выйти на орбиту Марса. Поверхность «Шаттла» была покрыта потемневшей жаростойкой плиткой, которая несла на себе следы многочисленных входов в плотные слои атмосферы, а из сопел его маршевого двигателя вырывались струйки дыма. Неподалеку стояли вездеходы, их грузовые отсеки змеились до самого горизонта. Люки на брюхе «Шаттла» были открыты, и рядом с ними суетились мужчины, женщины, роботы. Они грузили в «Шаттл» многочисленные тюки и коробки.

В этом корабле нет ничего особенного, думала Майра, которая стояла неподалеку в своем марсианском скафандре. Просто очередной вывод на орбиту грузов. Такие рейсы «Шаттл» совершал уже раз десять, если не больше.

Однако на этот раз рейс был особенным: он был последним рейсом с поверхности Марса.

Майра знала, что настал символический момент. Большинство населения Марса покинуло планету давным-давно, захватив с собой все, что можно было захватить. В том числе разнообразные интерактивные серверы и компьютерные установки, которые поддерживали жизнь населенных пунктов, вездеходов и оборудования. Согласно законам, эти юридические лица (не человекоподобные) тоже имели право на защиту. Так что их самые последние копии были транслированы в хранилища памяти, находящиеся вне планеты. Но разве можно было придумать что-нибудь более трогательное для человеческого сердца, чем последний тюк, заброшенный в последний, взлетающий с планеты корабль? Или последний след человеческой ноги на ее поверхности? Или последний задраенный люк «Шаттла»?

Именно поэтому везде, куда ни падал взгляд, сновали, катились и летали теле- и видеокамеры. Отдельно от всех стоял китайский делегат. Здесь же присутствовала Белла Фингал, теперь уже бывший председатель Мирового Космического Совета. Она тоже была в марсианском скафандре, который, казалось, был больше, чем требовалось, на два или три размера. Ее окружала небольшая толпа.

— Один час, — сказал механический голос в скафандре Майры. По реакции окружающих она поняла, что то же самое предупреждение получили и все остальные. Всего час до того момента, как Марс будет покинут людьми, если… Если, конечно, не случится что-нибудь непредвиденное.

Майра подплыла к небольшой группе людей, которые в скафандрах были похожи на неуклюжих зеленых снеговиков.

Белла сказала:

— Как жаль, что последний рейс мы не можем совершить из Порта Лоуэлла. — «Шаттл» находился всего в пятидесяти километрах от Лоуэлла, в удобной бухте на границе Ваститас Бореалис, то есть Долины Северных Ветров. — Хорошо было бы покинуть Марс с того самого места, где впервые на него ступила нога человека, то есть оттуда, где совершил посадку корабль Боба Пакстона и его команды.

— Конечно, хорошо бы! — едко пророкотал из своего скафандра Юрий О'Рурк. — Если бы Лоуэлл не был все еще радиоактивен! — Он просигналил Хансу Гритчфилду, который с гордостью нес поднос с образцами. — Мадам председатель, это вам! — бесцеремонно обратился он к бывшей руководительнице Совета. — Это набор научных образцов, которые мы здесь собрали в последние месяцы. Взгляните! Образцы из разных геологических пластов, от южных возвышенностей до северных долин и склонов самых больших вулканов. А вот материалы из ледяного слоя полярной шапки, для меня особо ценные. А вот то, что, может быть, имеет самую большую ценность: образцы марсианской жизни. Здесь остатки прошлого, взгляните, у нас даже есть окаменелости со дна бывших озер. А это современные организмы-эндемики и представители трансгенных форм жизни, с которыми мы тут экспериментировали.

Грендель Спет сухо вставила:

— То есть это съедобные марсиане.

Белла Фингал была маленькой, усталого вида женщиной. Сейчас ей уже было около шестидесяти лет. Жест Юрия ее видимо растрогал. Она улыбнулась сквозь стекло скафандра.

— Спасибо!

Юрий продолжал:

— Я жалею только о том, что мы не можем вам дать пузырек с водой из канала. Или треножник марсианской боевой машины. Или яйцо, отложенное птицей Феникс… Мне бы очень хотелось вам показать также планер Вернера фон Брауна. Это был первый серьезный проект для полета на Марс. Команда собиралась спланировать на гладкую поверхность полярной шапки. Но все это в прошлом. А еще больше мне жаль того, что вам никогда не удастся увидеть марсианское будущее, повзрослевший человеческий мир, полноценно участвующий в межпланетной экономике и политической системе…

Майра взяла его за руку, и он замолчал.

Белла улыбнулась:

— Да. Таков конец здешней человеческой истории, не так ли? У нас больше не будет марсианских снов. Но, Юрий, мы никогда не забудем! У нас останутся воспоминания! Могу вас заверить, что изучение Марса продолжится даже после того, как сама планета исчезнет. Мы будем продолжать думать о Марсе и стараться понять, что здесь произошло… И в этот последний момент я хочу еще раз вам сказать, что мы заплатили ужасную цену, но дело того стоило!