Книга Ключевая улика - Патрисия Корнуэлл

Я изучаю ветровку, синюю водолазку и коричневые вельветовые брюки, которые она стирала в душе. Этот инкриминирующий акт стал единственным основанием для ее обвинения в многократном предумышленном убийстве и последующего смертного приговора. Большая часть крови была смыта, остались лишь отдельные следы — на бедрах брюк, на манжетах, на лицевой стороне ветровки и рукавах. Следы крови должны были остаться также и на обуви Лолы, и эта мысль не дает мне покоя.

— Вот ее досье. Токсикологический и прочие лабораторные анализы, отчеты о вскрытии, — говорит Мэнди, сидя возле окна с ноутбуком на коленях. — А что именно вас интересует?

— То, чего, возможно, нет у вас, но что точно было в случае с Джейми Бергер. Документ на одну страницу, приложенный к протоколу о вскрытии трупа и токсикологическому отчету, — отвечаю я. — Характеристика препарата, используемого при казни приговоренного к смерти. Предписание было заполнено, но так и не выполнено, потому что Барри Лу Риверс умерла раньше, чем ее успели казнить. Остался лишь странный листок бумаги, который не относится к вскрытию, но каким-то образом оказался там.

— Это мне больше всего нравится, — говорит Мэнди. — Детали, не подлежавшие учету. Но на самом деле они все-таки учтены.

Продолжая изучать одежду Лолы Даггет, я размышляю о том, во что были одеты жертвы в момент смерти и сколько там было крови. Неровные следы обуви на черно-белой кухонной плитке и деревянном полу говорят о том, что либо убийца разнес кровь по всему дому, либо это сделал кто-то другой. Или же убийца был не один. Рисунок не везде один и тот же. Наследили полицейские или у Доны Кинкейд все-таки был напарник в ее мерзких делах?

Но это была не Лола. Если бы Лола тем ранним утром разгуливала по дому Джорданов, на ее обувь обязательно попала бы кровь. Но никакой обуви в душе, когда к ней заглянула служащая приюта, не было. Она также не стирала свое нижнее белье и носки. Ее никто не осматривал на предмет наличия ран и повреждений, и не ее ДНК и отпечатки пальцев обнаружены на телах жертв и месте преступления. Весьма прискорбно, что на эти вопиющие факты никто не обратил внимания. Мне вспоминается реплика Кэтлин Лоулер о брошенных детях. Как будто у нее их было больше одного…

— Готово, — говорит Мэнди.

Я думаю о Мстителе.

Чудовище, которого, как все считают, Лола просто выдумала.

— Да, именно это мне и нужно, — отвечаю я, пробегаю глазами по документу на экране, рецепту смертельной инъекции, заполненному врачом-фармацевтом Робертой Прайс. Препарат был доставлен в женскую тюрьму, и Тара Гримм расписалась в его получении в полдень, накануне казни Барри Лу Риверс. Это произошло 1 марта, два года тому назад.

Из документа следует, что тиопентал натрия и панкурония бромид хранились в кабинете начальника тюрьмы, затем, в пять часов пополудни, препараты перенесли на место казни, но применить их так и не пришлось.

— Ну что? Мне кажется, вы напали на какой-то след, — не может удержаться Мэнди, когда я возвращаю ей ноутбук.

— Насколько вам известно, это единственное, что есть из одежды Лолы Даггет? — спрашиваю я в ответ и, взяв пакет с лекарствами, проверяю ярлычки на оранжевых пластиковых пузырьках. — Иными словами, обуви не было?

— Если здесь то, что получил Колин и что до сих хранилось в БРД, тогда больше ничего нет. Точно.

— Учитывая кровожадность нашего убийцы, трудно поверить, чтобы его туфли оказались вдруг незапачканными, — поясняю я. — Как можно стирать в душе одежду, но при этом забыть про обувь?

— С подошвы одной из туфель на высоком каблуке Колин соскреб жевательную резинку. В ней был обнаружен волосок, по которому определили ДНК убийцы. Нам потом сшили футболки с надписью «Колин Денгейт Туфля-в-жвачке».

— Вы, кстати, не против того, чтобы поискать Колина? Скажите, что я подожду его на улице. Хотелось бы проехать вместе кое-куда и заодно поговорить. Нанести своего рода ретроспективный визит.

Итак, Лола Даггет не мыла свои туфли в душе, поэтому ее туфель нет с подброшенной в ее комнату окровавленной одеждой. Она никого не убивала, и ее не было в старинном особняке Джорданов ни рано утром в день убийств, ни вообще когда-либо. Подозреваю, что эта проблемная девушка никогда и не встречала принадлежавших совсем другому кругу, известных и состоятельных людей Кларенса и Глорию Джордан и их очаровательных белокурых двойняшек. Она, по-видимому, и понятия не имела о том, кто они такие, пока ее не допросили по поводу их зверского убийства и пока ей не было предъявлено обвинение.

Я всерьез подозреваю, что Лола совершенно не знала, кто виновен в этом жутком преступлении, один человек или несколько. Что им — или ими — двигало? Наверное, нечто большее, чем наркотики, какие-то деньги или просто желание получить острые ощущения от самого процесса убийства. Злодей — или пара злодеев — разработал грандиозный план, который просто не мог уложиться в голове умственно отсталого подростка из приюта для бывших наркоманов. А если бы вдруг она что-нибудь узнала, то, вероятно, была бы уже мертва, так же как Кэтлин Лоулер или та же Джейми. Я подозреваю, что за всем этим стоит четко разработанный, скоординированный замысел, согласно которому вся вина должна была пасть на Лолу Даггет. Нечто подобное кто-то пытается проделать и со мной, и мне не верится, что подобные манипуляции — дело рук одной только Доны Кинкейд.

Я достаю из сумки телефон и набираю номер Бентона. Пока жду соединения, покидаю здание лаборатории, отыскиваю уютное местечко рядом с кустом полевого хвоща, усеянного ярко-красными цветами, где вижу парочку колибри. Жаркое солнце приносит некоторое облегчение. Как же там холодно! Я чувствую, что даже кости окоченели от долгого пребывания в кондиционированном помещении и работы с огромным количеством улик, столь очевидных, что, кажется, они вопиют, пытаясь донести до всех свои абсурдные тайны.

Я вполне могу рассчитывать на Колина, и, конечно, Марино и Люси тоже обратят внимание на мои заключения. Им обоим я отправила эсэмэски, в которых интересуюсь, говорит ли им что-нибудь имя Роберты Прайс, и прошу выяснить еще что-нибудь о Глории Джордан. Из просмотренных газетных материалов удалось почерпнуть совсем немного, лишь несколько деталей личного характера. При этом не встретилось ничего такого, что предполагало бы наличие проблем, хотя я уверена, что проблемы существовали, а время для их решения, к сожалению, было выбрано на редкость неподходящее.

Если бы Бентон не был моим мужем, то он, не сомневаюсь, не стал бы слушать то, что больше походит на историю из жанра «ужасы», на сенсацию или что-то в этом роде. То, что, как я подозреваю, произошло девять лет назад, едва ли будет сейчас представлять интерес для ФБР или Министерства национальной безопасности, и я понимаю почему, но кто-то ведь должен выслушать меня и так или иначе попытаться что-то предпринять.

— Похоже, подъехали твои друзья из Атланты, — говорю я Бентону, когда тот отвечает мне по сотовому телефону, и на фоне его голоса слышатся громкие голоса находящихся с ним рядом людей.