Книга Гренадилловая шкатулка - Джанет Глисон

— Мадам Тренти тоже не отличалась добродетельностью. Не брезговала вымогательством, если это сулило выгоду. Бесстыдно обманула Партриджа и погубила его.

— Разве это снимает вину с Монтфорта? Возможно, это он заразил ее своей безнравственностью. Возможно, она стала такой из-за него.

Я чуть улыбнулся, давая понять, что в какой-то степени согласен с ним, и увел разговор в другую сторону.

— Если вы столь низкого мнения о нем, зачем же вы принимали его приглашения? Вас это характеризует не лучшим образом.

Последовала затяжная пауза; когда он наконец ответил, голос у него был мрачный.

— А вы не подумали, Хопсон, что у меня могли быть свои причины?

— То есть вы утверждаете, что пользовались его гостеприимством, потому что хотели ему отомстить? Что вы видели в его смерти свое спасение? Что это вы повинны в его гибели?

Фоули презрительно улыбнулся и потер нос носовым платком из красивого цветастого шелка.

— Успокойтесь, Хопсон. По-моему, мы уже обсуждали эту тему. Как и я, вы прекрасно знаете, что Монтфорт погиб не от моей руки.

— Ничего такого я не знаю. Насколько я помню, в момент выстрела вас не было за столом. И мне только с ваших слов известно, что Роберт Монтфорт находился рядом с вами все то время, что вы отсутствовали в столовой. Так, может, вы настаиваете на этом утверждении, чтобы обеспечить алиби себе, а не ему? Не сомневайтесь, при первом же удобном случае я уточню у него ваши показания.

— Да, но ведь не я правил той коляской, которая чуть не задавила вас и пронеслась под окнами дома мадам Тренти. Уж в этом-то вы, должно быть, уверены?

— Не обязательно. Я ведь сказал, что не разглядел человека, который пытался переехать меня. Я видел только его плащ. А в то утро, когда погибла Тренти, мисс Аллен могла попросить коляску для вас. Не исключено, что это вы кутались в плащ, который я видел.

— И зачем бы я стал покушаться на вашу жизнь и убивать Тренти?

Я немо смотрел на него, не находя разумного объяснения, хотя доводы Фоули меня не убедили. Он подождал немного и, видя, что я молчу, покачал головой, словно досадуя на мою тупость.

— Как бы то ни было, вы не поняли сути, — произнес Фоули, встретив мой укоряющий взгляд. — Я имел в виду другое. Мы все лицемеры в той или иной степени. Все люди скроены одинаково — и челядь, и знать. И даже вы, Хопсон, не можете притязать на безгрешность.

— Я не стал бы притворяться другом человека, которого презираю, — парировал я.

— Возможно. Однако вы продолжаете работать на человека, который стал косвенным виновником гибели вашего близкого друга. Обращаетесь к Чиппендейлу с тем же почтением, что и прежде. Держу пари, вы ни разу не упрекнули его в том, что он прогнал из мастерской Партриджа. Разве это не лицемерие, даже предательство? Пожалуй, ваше поведение больше заслуживает порицания, чем мое. Ну и что, что я приходил на ужин к Монтфорту после того, как обыграл его в карты? В отместку за то зло, что он причинил мне и мадам Тренти, я только лишил его денег, которые он ценил больше всего на свете. И подтверждением тому является его неадекватная реакция: потеряв часть своего состояния, он, как вы видели, впал в меланхолию. Вы же, в противоположность мне, не сделали ничего, чтобы наказать Томаса Чиппендейла за бесчеловечность, проявленную по отношению к вашему другу. Я попросил вашего содействия, дабы у вас был шанс привлечь к суду убийцу Партриджа, но вы, едва случается какая-то загвоздка, признаете поражение и спешите ретироваться в Лондон. Вы считаете, ваши поступки достойны похвалы?

Я понимал, что он дразнит меня, но, как медведь на цепи, не мог не огрызнуться:

— Лорд Фоули, а вам никогда не приходило в голову, что прямота — это роскошь, которую могут с легкостью позволить себе только люди вашего положения? Чиппендейл — мой работодатель. У меня нет другой возможности заработать на жизнь.

— Вы могли бы найти работу где-то еще. В Лондоне много других краснодеревщиков, — мягко возразил он.

— Если, по-вашему, мне не хватает прямолинейности, зачем же вы тогда настаиваете на моем содействии? — Я уже буквально рычал на него, но Фоули почему-то не возмутился. Он рассмеялся, потом, видя по моему сердитому лицу, что я только сильнее озлобился, потрепал меня по плечу и замолчал.

Я отвернулся к окну и стал смотреть на мелькавшие мимо болотистые равнины Кембриджа. У меня не хватало духу оправдываться. В словах Фоули заключалась постыдная правда. Как мог я по-прежнему работать у Чиппендейла, зная, что он сделал? Разумеется, не мог. Я вел себя как трус и глупец. В глубине души я давно это понимал, но только вопрос Фоули заставил меня критично оценить свое поведение. Был лишь один способ искупить вину — отдать убийцу в руки правосудия и спасти Элис.

В следующую минуту я почувствовал, как что-то навалилось на меня, сбоку донеслись тихие всхрапы и пыхтение. Я обернулся и увидел, что Фоули спит, уронив голову мне на плечо и обдавая мою щеку влажным горячим дыханием. Остаток пути я провел в волнениях за Элис и заботах о Фоули, которого я неловко поддерживал одной рукой, не давая ему упасть с сиденья, когда карету подбрасывало на рытвинах. Пожалуй, в глубине души я знал, что мои подозрения относительно Фоули абсолютно необоснованны. Я был уверен в его невиновности. И, хотя он раздражал меня, я его не оттолкнул.

— Что вы здесь делаете? — вскричала миссис Каммингз, когда я влетел с улицы в кухню, словно шутиха. Она отложила в сторону ошпаренного кипятком поросенка, которого нарезала на куски. — Побравировать захотелось или умом тронулись? Неужто забыли, что его светлость запретили вам появляться в этом доме? Даже подумать страшно, что он сделает, если найдет вас здесь… В лучшем случае выпорет хорошенько.

— Мне сейчас не до ваших причитаний, — грубо отозвался я. — Быстро скажите, где мисс Гудчайлд.

Конни возилась за столом, начищая утюги смесью воска, соли и кирпичной пыли.

— Все сохнешь по ней, да? — спросила она, бросив на меня пристальный взгляд.

— Мне не до шуток. Говори, где она, — заорал я.

— Успокойся, Натаниел. С твоей бесценной мисс Гудчайлд все в полном порядке. То же самое я сказала и леди Фоули два часа назад. Л видела, как рано утром она шла на прогулку.

— А Роберт Монтфорт где?

— Как раз его-то вам и надо опасаться, — заметила миссис Каммингз, кивнув с умным видом. — Его светлость характером весь в отца. Он не просто пугал, когда говорил вам, чтобы ноги вашей здесь больше никогда не было.

— Где он?

— Утро провел тихо-мирно в библиотеке, разбирал свои бумаги. Полчаса назад я отнесла ему кофе, — вмешалась Конни. — Однако миссис К. права. Дураком будешь, если не побережешься…

Я отмахнулся от ее предостережений.

— На сей счет не волнуйся. Я приехал с лордом Фоули, он все уладит. Как бы то ни было, я считаю, что Роберт повинен в смерти своего отца и Партриджа и что он подозревает, что Элис догадывается об этом, и потому хочет убить ее.