Книга Растерзанное сердце - Питер Робинсон

Накануне он провел оставшуюся часть дня и порядочную часть вечера за чтением дела об убийстве Линды Лофтхаус и протоколов суда над Патриком Мак-Гэррити — бесполезно, так что сегодня утром он встал не в лучшем настроении. Брайан еще лежал в постели, но Эмилия уже слонялась по дому, с улыбкой на лице приготовила ему кофе и какую-то особенно вкусную яичницу. Он начинал привыкать к ее присутствию.

Небольшой дом, угнездившийся на краю крошечной деревушки, был выстроен из золотистого котсволдского известняка, а крыша была покрыта соломой с особой водоотталкивающей пропиткой — все это наверняка обошлось Тане недешево. Больше всего Бэнкса поразило то, что он сумел подъехать прямо к воротам: здесь не было ни охраны, ни высокой стены или ограды, лишь живая изгородь из бирючины. Перед этим он позвонил, чтобы предупредить ее о своем визите, узнать дорогу и убедиться, что она будет дома, но ничего не сообщил о цели посещения.

Таня встретила его в дверях — тут не ошибешься, но Бэнкс был уверен, что он смог бы легко узнать ее и в толпе, — и не потому, что она была похожа на рок-звезду (какой бы ни считалась типичная внешность звезды). Она была более миниатюрной, чем ему казалось, когда он видел ее на концертах и по телевизору, и, безусловно, сейчас выглядела старше, но главное — была видна порода, класс, она была личностью. Это харизма, решил Бэнкс, который по роду своей профессии нечасто сталкивался с такими людьми. На мгновение Бэнкс почувствовал нелепое смущение, вспомнив, как подростком был в нее влюблен. Он невольно задумался, сможет ли она понять это по его поведению.

Одежда на ней была дорогая, но вполне домашняя: нарочито простые дизайнерские джинсы и свободный свитер грубой вязки. Она была босиком, ногти на ногах покрашены в красный цвет; темные волосы, в былые времена такие длинные и блестящие, теперь подстрижены коротко, и в них виднелись тонкие нити седины. Вокруг глаз и рта обозначились морщинки, но кожа лица все еще оставалась свежей. И минимум косметики: лишь чтобы подчеркнуть пухлые губы и внимательные глаза. Она двигалась с природной грацией, отметил Бэнкс, когда следовал за ней по широкому арочному коридору в большую гостиную с поблескивающим роялем у двустворчатого окна до пола, который был покрыт роскошным персидским ковром.

Таня свернулась в кресле, жестом пригласив Бэнкса сесть напротив, и сразу же закурила, сбрасывая пепел в массивную стеклянную пепельницу на плетеном столике. Ему захотелось покурить, но он подавил этот позыв. Она выглядела хрупкой и настороженной, словно ее столько раз ранили и предавали, что ее мир рухнет, если это случится еще раз. За много лет ее имя связывали с именами нескольких знаменитых рок-звезд и актеров и с таким же числом громких звездных разрывов, но теперь, как недавно читал Бэнкс, она жила одна, с двумя кошками, и ей это нравилось. Кошки, рыжая и полосатая, наличествовали, но ни одна не проявила особого интереса к Бэнксу.

Освоившись, Бэнкс вынужден был напомнить себе, что Таня — подозреваемая и ему следует изгнать из своего сознания яркие сексуальные фантазии, которые у него когда-то возникали по ее поводу, и перестать вести себя как робеющий подросток. Она была в Бримли с Линдой Лофтхаус, а позже входила в состав «Мэд Хэттерс». Кроме того, она находилась в Свейнсвью-лодж в ту ночь, когда утонул Робин Мёрчент. Насколько было известно Бэнксу, у нее не было мотива ни для того, ни для другого преступления, но мотивы иногда имеют свойство проявляться позже, когда средства и возможность преступления надежно расставлены по местам.

— Знаете, по телефону вы были не очень-то многословны, — заметила она с легким упреком. Бэнкс уловил следы американского акцента, хотя знал, что она со студенческих лет живет в Англии.

— Я по поводу убийства Ника Барбера, — произнес он, наблюдая за ее реакцией.

— Ник Барбер? Писатель? Господи! Я не слышала. — Она побледнела.

— Что вы так нервничаете?

— Я с ним разговаривала по телефону. Всего недели две назад. Он хотел со мной пообщаться. Писал статью про «Мэд Хэттерс».

— Вы согласились с ним поговорить?

— Да. Ник был из тех музыкальных журналистов, которым можно доверять: они ничего не исказят. Боже мой, как ужасно! — Она прижала ко рту ладонь.

Если она играет, подумал Бэнкс, то это у нее чертовски хорошо получается. Но она выступала на сцене, у нее профессия такая, напомнил он себе. Словно почувствовав ее волнение, одна из кошек медленно приблизилась и, сердито зыркнув на Бэнкса, вспрыгнула Тане на колени. Таня отрешенно погладила ее, и та замурлыкала.

— Простите, — сказал он. — Я не думал, что вы были близки, иначе не стал бы так бестактно вываливать на вас эту новость.

— Близки мы не были, — ответила она. — Мы с ним встречались всего один или два раза. Мне нравились его работы. Он собирался заехать, расспросить о моем первом периоде в группе. Кошмар какой!

— Когда он звонил? — поинтересовался Бэнкс.

— Две или три недели назад. Мы не условились о точной дате. Он сказал, что скоро со мной свяжется, но так этого и не сделал.

— Он говорил еще что-нибудь?

— Только что звонит из автомата и у него кончается карточка. Что случилось? Зачем кому-то убивать Ника Барбера?

Телефон-автомат. Теперь понятно, почему Таниного номера не было в распечатке разговоров, подумал Бэнкс.

— Думаю, это имеет отношение к той статье, над которой он работал, — пояснил он.

— Статья? При чем тут она?

— Пока не знаю, но это одна из линий расследования.

Бэнкс немного рассказал ей о передвижениях Барбера по Йоркширу, о неудачной встрече с Виком Гривзом.

— Бедный Вик, — произнесла она. — Как он?

Бэнкс не знал, что ответить. При встрече он счел Гривза явно чокнутым, если не клиническим сумасшедшим, но, похоже, тот прилично функционировал с некоторой помощью Криса Адамса и в списке подозреваемых Бэнкса занимал довольно высокое место.

— Пожалуй, как обычно, — произнес он, хотя и не знал, что считать обычным для Вика Гривза.

— Вик был натурой чувствительной, — заметила Таня. — Слишком хрупкий для той жизни, которую вел. И для того риска, на который шел.

— Что вы имеете в виду?

Таня затушила сигарету в пепельнице, прежде чем ответить:

— В нашем бизнесе существуют люди, чье сознание и организм могут вынести колоссальное злоупотребление наркотиками и алкоголем. Тут сразу приходят в голову Игги Поп и Кийт Ричардс. А есть такие, которые взлетают — и срываются в пропасть. Вик сорвался.

— Потому что был чувствительным?

Она кивнула:

— Некоторые могут есть кислоту, как леденцы, и просто развлекаться. Это как снова и снова пересматривать любимые мультфильмы. А другим при этом чудится дьявол, врата ада, четыре всадника Апокалипсиса. Или какие-нибудь замогильные ужасы. Вик был из таких. Наркотические трипы у него были как фильмы ужасов. И от этих видений он повредился в рассудке.