Книга Перекличка мертвых - Иэн Рэнкин

— Так-то оно так, — задумчиво кивнул англичанин. — Ну и выпить на прощание.

— Так ты отчаливаешь?

— Сегодня вечером, — сказал он. — Должен признаться, поездка оказалась приятной.

— А ты еще приезжай, — предложил Ребус. — Я могу еще много тебе показать.

— Ладно, а сейчас пора за дело. — Хэкмен, не вставая, подвинул стул поближе к Ребусу. — Помнишь, я говорил, что Тревор Гест какое-то время околачивался здесь? Ну так вот, я попросил одного нашего парня покопаться в архивах. — Он полез в карман, достал записную книжку и открыл на заложенной странице. — Тревор довольно долго мотался по Приграничью, но куда больше времени он провел здесь, в Эдинбурге. У него была комната в Крейгмилларе, и он работал медбратом в стационаре дневного пребывания.

— Стационар дневного пребывания для пожилых?

— Для стариков. Он возил инвалидов-колясочников из сортира до столовой. Так, по крайней мере, он сам говорил.

— И за ним уже тогда тянулся криминальный хвост?

— Да. Две кражи со взломом… торговля наркотиками… жестокое обращение с сожительницей, хотя та не захотела подавать в суд.

— И когда это все происходило?

— Четыре-пять лет назад.

— Подожди-ка минутку, Стен. — Ребус встал, дошел до парковки и сел в машину. Достал мобильный и позвонил Мейри Хендерсон.

— Это Джон, — сказал он в трубку.

— Ты как раз вовремя, черт возьми. Почему все заглохло с Лоскутным родником? Главный редактор меня уже извел, называет чуть ли не дурой.

— Мне только что стало известно, что второй убитый некоторое время прожил в Эдинбурге, работал в стационаре дневного пребывания в Крейгмилларе. Вот, думаю, не ввязался ли он во что-нибудь, пока околачивался здесь?

— А что, разве в полиции нет компьютера, из которого можно выудить нужную информацию?

— Я предпочитаю использовать старые добрые связи.

— Могу пошарить по базам данных… ну, спрошу еще у нашего судебного репортера. Джо Каури сидит на этом не один десяток лет — и помнит каждый случай.

— Это история примерно пятилетней давности. В общем, звони, как только что-то выяснится.

— Думаешь, киллер может быть здесь, у нас под носом?

— Я бы не стал говорить это главному редактору… наверно, не стоит обнадеживать раньше времени.

Закончив разговор, Ребус вернулся в паб. Перед Хэкменом стояла свеженалитая пинтовая кружка. Указав кивком на стакан Ребуса, он сказал:

— Я боялся тебя оскорбить, заказав тебе еще одну порцию этого пойла.

— Все нормально, — успокоил его Ребус. — Спасибо тебе, ты здорово помог.

— Ради собрата-копа жизни не жалко, — произнес Хэкмен, показывая, что пьет за здоровье Ребуса.

— Кстати, а как сейчас дела в Поллоке?

Лицо Хэкмена помрачнело.

— В прошлую ночь был просто кошмар. Ребята из метрополии все время звонили домой. Кто-то уже вообще сорвался обратно. Что греха таить, мы столичных недолюбливаем, но когда я увидел по телику лондонцев, готовых выстоять вопреки всему…

Ребус кивнул.

— Но ведь и ты такой же, Джон? — Хэкмен снова засмеялся. — Я ж по лицу вижу: ты ведь не собираешься сдаваться лишь потому, что они связали тебе руки.

Ребус немного подумал, а потом спросил у Хэкмена, не знает ли он адреса того самого стационара в Крейгмилларе.

До стационара оказалось рукой подать — пять минут на машине от паба «Утесы».

Пока Ребус ехал, ему позвонила Мейри, которой не удалось обнаружить никаких следов Тревора Геста в Эдинбурге. Уж если Джо Каури его не вспомнил, значит, через суд он точно не проходил. Ребус тем не менее ее поблагодарил, пообещав, что любую свежую новость она узнает первой. Хэкмен поехал обратно в Поллак собирать вещи. На прощание они пожали друг другу руки, и Хэкмен напомнил Ребусу об обещании показать другие злачные места вроде «Гнездышка».

— Даю слово, — поклялся Ребус, но ни тот, ни другой не были уверены, что это когда-нибудь случится.

Стационар дневного пребывания примыкал к какой-то фабричке. В нос ударил запах дизельного выхлопа и чего-то еще, вроде жженой резины. Над головой с криками кружили чайки, поджидающие объедков. Стационар размещался в вытянутом одноэтажном здании, к которому был пристроен солярий. Глянув на окна, Ребус увидел стариков и старух, которые слушали аккордеониста.

— Вот что ждет тебя через десять лет, Джон, — пробормотал он себе под нос. — Да и то если повезет.

Его встретила на редкость деятельная и расторопная секретарша, назвавшаяся миссис Иди — имени она не сообщила. Хотя Тревор проработал в стационаре всего месяц с небольшим и по два часа в неделю, в картотеке сохранилось его личное дело. Нет, показать его Ребусу миссис Иди не могла — право на неприкосновенность частной жизни и все такое. Вот если он обратится с официальным запросом, тогда другое дело.

Ребус понимающе кивал. Батареи жарили вовсю — по спине Ребуса ручьями тек пот. В крошечном непроветриваемом офисе было нестерпимо душно и одуряюще воняло тальком.

— У этого парня, — объяснил он миссис Иди, — были неприятности с полицией. Разве, нанимая его на работу, вы об этом не знали?

— Конечно знали, инспектор. Гарет этого от нас не скрывал.

Ребус удивленно уставился на нее:

— Муниципальный советник Тенч? Так это Тенч устроил сюда Тревора Геста?

— А вы думаете легко найти крепкого молодого человека, который согласится работать в таком месте? — спросила миссис Иди. — Муниципальный советник всегда был нашим другом.

— То есть поставлял вам работников?

— Мы перед ним в неоплатном долгу, — ответила она, кивая.

— Я думаю, у вас скоро появится возможность воздать ему сторицей.

Минут через пять, выйдя на свежий воздух, Ребус отметил, что вместо аккордеона уже звучит запись Мойры Андерсон. Стоя у входной двери, он дал себе клятву, что лучше удавится, чем согласится на то, чтобы его, закутанного пледом, кормили с ложки яйцом под звуки песни «Мой любимый Чарли».

Шивон сидела в машине, припаркованной у дома Ребуса. Она уже поднималась к нему, но дома не застала. Ну и к лучшему, потому что ее все еще трясло. Нервное возбуждение не спадало, но она была уверена, что дело тут не в кофеине. Посмотрев на себя в зеркало заднего вида, она подивилась своей бледности и похлопала себя по щекам, пытаясь придать им обычный цвет. Работало радио, но слушала она не новости: голоса дикторов казались ей либо слишком резкими, либо чересчур сладкими. Поэтому она настроилась на станцию, передающую классику. Мелодия была знакомой, но названия она не помнила, да и не хотела вспоминать.

Кейт Карберри вышел из клуба как человек, которого адвокаты только что отмазали от вышки. Если снаружи был воздух, он жаждал его глотнуть. Администратору пришлось напоминать ему, чтобы он не забыл кий. Шивон наблюдала за происходящим через камеру видеонаблюдения. Монитор был грязным, и фигуры казались расплывчатыми. Кафферти установил и микрофоны; из обшарпанной колонки, стоявшей примерно в метре от монитора, слышались голоса.