Книга Желанная и вероломная - Хизер Грэм

На другом берегу замерзшей, припорошенной снежком реки он увидел отряд кавалеристов янки.

Один из них выехал вперед и, приблизившись к поблескивающей у берега полоске воды, крикнул:

— Наше почтение, сэр! Ваш брат, полковник Джесс Камерон, недавно узнал о вашей женитьбе и рождении сына. Он и многие другие офицеры, с которыми вы учились в Уэст-Пойнте и служили в Канзасе, поздравляют вас, сэр. А кроме того, полковник Камерой передает привет жене и сестре и поздравляет сестру с предстоящим вступлением в брак, сэр!

И в тишине рождественского утра раздались оружейные залпы салюта и приветственные возгласы.

Дэниел широко улыбнулся и крикнул в ответ:

— Передайте моему брату и другим джентльменам, что я их всех благодарю, сэр!

Они отсалютовали друг другу. Янки уехали, растворившись в облаке снежной пыли.

— Прекрасно, Джесс, — пробормотал Дэниел себе под нос. — По крайней мере теперь я знаю, что ты жив и здоров.

Камерон-младший повернул назад и возвратился в палатку, сильнее, чем прежде, затосковав по дому.

Рождество. Черный день для мужчин и женщин Конфедерации.

Однако они и не догадывались, какой черный год их ждет впереди.

В Камерон-холл тоже пришло Рождество. К этому времени Келли совсем освоилась в своем новом доме и уже чувствовала себя своей среди его обитателей.

За долгую осень она успела удивить и Кирнан, и Кристу своими познаниями в животноводстве и огородничестве.

Правда, она совсем ничего не смыслила в хлопководстве, но в этом хорошо разбирались Криста и Кирнан, которым помогали умелые руки бывших рабов, долгие годы живших и работавших на плантации Камеронов.

Криста рассказала Келли, как когда-то боялась, что не справится с хозяйством, поскольку многие из освобожденных рабов решили отправиться на Север.

Большая группа чернокожих из Камерон-холла оказалась в Нью-Йорке в середине июля 1863 года, как раз в то время, когда там начались беспорядки, связанные с деятельностью бюро по вербовке рабочей силы. В течение четырех дней бушующие толпы сожгли это самое бюро, редакцию газеты «Трибюн» и ряд других зданий. Гнев разъяренной толпы обратился против негров, которых многие северяне считали виновниками войны. В течение четырех дней погибли или были ранены около тысячи человек.

Однако в результате этих событий часть бывших рабов вернулась в Камерон-холл, и Криста вздохнула с облегчением.

До войны на полях в Камерон-холле работало более сотни негров. Теперь их было всего тридцать восемь, а сразу после освобождения осталось только двадцать два.

В ноябре хозяйство получило еще одного ценного помощника в лице Джозефа Эшби, солдата армии Конфедерации, признанного непригодным к дальнейшему прохождению службы в результате ампутации ноги после битвы под Геттисбергом. Джозеф был большим оптимистом и по-прежнему утверждал, что янки никогда не смогут их одолеть.

Из него получился отличный управляющий плантацией — на зависть всем соседям. Каждое утро Джозеф вставал с рассветом и, ковыляя на деревянной ноге, лично наблюдал за всем, что делается в хозяйстве, чем существенно облегчал жизнь не только Кристе, но и всем остальным женщинам семейства Камеронов.

Келли работы не боялась, наоборот, работа отвлекала ее от мыслей о будущем. Но Джард рос не по дням, а по часам, теперь он учился ходить. В общем, скучать было некогда.

Келли всем сердцем полюбила золовку и невестку. Обе они были не только рассудительными и смелыми, но и очень добрыми. Если Келли умела даже при самых неблагоприятных условиях получить хороший урожай овощей с огорода, то Кирнан и Криста до мельчайших тонкостей знали, как следует одеваться и вести себя в обществе. Они не раз смешили ее, забавно изображая, как следует держать чайную чашку, ходить, смеяться, опускать глазки — короче, как очаровать или поставить мужчину на место, обдав холодом.

Все они жили ожиданием писем, которые все чаще и чаще передавались через кого-нибудь из друзей или даже через незнакомых людей, оказавшихся в их краях, потому что война нарушила работу обычной почты. Чаще всего приходили письма от Дэниела, но он никогда не адресовал их Келли, и она старалась скрыть свое замешательство.

Джесс свои письма адресовал одной Кирнан, хотя она заверила Кристу и Келли, что он передает им обеим горячий привет.

После первого письма Кирнан почти два дня ходила какая-то странная, а потом вдруг спросила у Келли, каким образом она познакомилась с Джессом.

Келли объяснила, что он оказался возле ее дома после битвы при Антьетаме, когда разыскивал Дэниела. И она ему сообщила, где находится брат.

Кирнан внимательно выслушала женщину, а потом негромко воскликнула:

— Так вот, значит, в чем дело! Дэниел считает тебя виноватой в том, что его упрятали в тюрьму!

— Я действительно виновата в атом, — произнесла Келли, опустив глаза.

Кирнан открыла рот от изумления:

— О Господи! А мне показалось, ты его любишь!

— Люблю, — сказала Келли и добавила, пожав плечами:

— Я люблю его. Именно поэтому я и сделала то, что сделала. — Она постаралась объяснить все, что произошло, подробно останавливаясь на деталях. — Они грозились убить его, Кирнан.

Кирнан подвинулась к ней поближе и крепко обняла.

— О, Келли! Почему ты все это не объяснила Дэниелу?

— Я пыталась, но думаю, он мне не верит. Или вообще не может мне верить. А может, во всем виновата война, которая превращает нас во врагов.

— А может, ему просто следовало бы надавать пощечин, — решительно заявила Кирнан.

— Уже пробовала, — призналась Келли, печально улыбнувшись.

— Думаю, мне следовало бы вмешаться… — начала Кирнан.

— Нет, — сказала Келли. — Разве ты не видишь, Кирнан? Ему надо снова поверить мне, или ничего хорошего уже никогда не получится. Судьба сыграла со мной злую шутку. Как только мы отправились в Виргинию, тот же янки, который захватил его в плен, снова погнался за нами. Он теперь подполковник Дабни — получил повышение за поимку Дэниела. Дабни погнался за нами, потому что кто-то из Вайсов, моих друзей, сказал ему, куда я уехала. На самом деле они лишь беспокоились о моей судьбе и о ребенке, я уверена.

— Понятно, — кивнула Кирнан.

— Но главное, конечно, не в этом.

— А в чем же?

— Я янки, — сказала Келли. — О, Кирнан, я знаю, как ты любишь свой Юг! Но я верю в Союз и в то, что, только объединившись, мы сможем стать великой нацией…

— Подожди, — прервала ее Кирнан. — Не забывай, что мой муж — врач янки, Келли! Я видела опустошенную землю Виргинии, видела, как умирают люди, помогала при ампутациях.

И не хочу видеть, как сожгут мой дом или дом моего отца.