Книга Семейные хроники Лесного царя - Антонина Бересклет (Клименкова)

и слегка восточней от местопребывания Светозара, играли не менее печальные и сладкозвучные мелодии.

— Вай-вай, кто ж болтал, что у эльфов такие веселые песенки, что ноги сами в пляс идут? — проворчала хозяйка гостиного двора, утирая кончиком цветастой косынки скатившуюся по круглой щеке слезу. Ее сросшаяся воедино густая бровь жалостливо приподнялась, а полные губы, над которыми пробивались темные усики, сложились в недовольное коромысло. Пусть она и не разбирала слов баллады, но по-женски высокий голос дивного менестреля передавал в полной мере щемящую печаль и боль по утерянному. Не хочешь, а прослезишься.

— Брешут люди, — мрачно кивнул один из завсегдатаев. Торговец успешно распродал весь свой товар и теперь спокойно поджидал здесь попутчиков, чтобы совместным караваном двинуться обратно вниз по Матушке до устья, где раскинулся шумный портовый город. Здесь же, во втором по величине городе Бурого Ханства, гулять по тесным многолюдным улочкам было и жарко, и опасно. Пусть к иноверцам здесь относились куда терпимее, чем в иных басурманских землях, хан даже особо распорядился на счет городской стражи, чтобы никаких притеснений пришлым никто не чинил. А другое дело, что умелые люди в толпе-толчее и обыщут, и обшарят с ног до головы, и срежут припрятанные под одеждой кошельки с выручкой так, что не заметишь. Оставалось одно занятие — сидеть в гостинице да пить прохладное вино. Заведение было не из самых дешевых, о развлечении постояльцев заботились, так что в трапезной всегда играли музыканты. Нынче аж удалось хозяйке заполучить эльфов! Вот только редкостные менестрели, пусть на деле оказались истинными мастерами услаждения ушей, одну лишь тоску навевали своей меланхолией, отравлявшей все их песни.

— А я вот гадаю, это вообще девка или парень? — в который раз усомнилась хозяйка. Ей явно хотелось поболтать с постоянным гостем, пока выдалась передышка в заботах. — Вот который на гуслях играет, тот вроде как мужик. А который голосит — непонятно что.

— Это у них арфа, а не гусли. А на счет полу, так думаю, не то и не другое, — усмехнулся торговец. — Не парень и не девка.

— Это как же? Разве ж такое бывает? — изумилась хозяйка.

— У эльфов всё может быть, — важно кивнул торговец.

— Да кастрат это, вот слово даю, кастрат! — вмешался в негромкий разговор другой постоялец, сидевший за соседним столом.

— А это что ж такое? — потребовала разъяснений хозяйка.

— Это у западных церковников забава такая: брать мальчишек посмазливее и поголосистее, да обрезать у них мужеское достоинство, чтобы с возрастом голос высоту не потерял, а личико не утратило смазливости, — охотно пояснил знаток-путешественник. — Я таких существ в приморских королевствах видал! В храмах на праздники поют — заслушаешься.

— А, так то же самое, что евнухи, получается? — сообразила хозяйка.

— Евнухов оскопляют, чтобы в гаремах к султанским женам не приставали. Нехристям без разницы, есть у них голос аль нету. А честные христиане такое только из любви к высокому искусству творят, а не распутства ради.

— Да ну? — не поверила хозяйка.

— Да то ж церковники! Они у бедняков детей отбирают для надругательства, — возразил торговец. — А тут эльфы! Кто из ушастых свое дитя для этакой казни отдаст? Они ж всем миром поднимутся, полкоролевства с землей сравняют, ежели кто только пальчиком их детей тронет. И без того вымирают, чтобы добровольно лишать себя возможности получить от сыновей внуков.

— Я про эльфов не ведаю, а вот про кастратов что знаю, то и рассказал, — не стал спорить путешественник, которому в эльфийских холмах, видимо, побывать не довелось. — Голосят они вот так же, девичьими голосами.

— Может статься, ради похожести на ушастых бедных хористов и оскопляют? — предположил торговец.

— Очень возможно! А врут, что подражают ангельскому-де пению. Кто ж ангелов-то слышал наяву? А эльфов вот можно услышать.

— Пока еще можно, как люди говорят, скоро эльфов на земле вовсе не останется.

— А что ж так? — заинтересовался путешественник.

— Да вот слыхал я, совсем их долина-то пустынная становится. Мор на их народ напал особый какой или еще что, точно не знаю.

— Мор? Господи, как бы эти вот не разнесли заразу-то! — забеспокоилась хозяйка.

— Да не бойся зря, эти по виду не больные, — отмахнулся торговец. — У ушастых специальная зараза, они от нее зеленеют, как гоблины, и покрываются коростой, как дерево. К людям такое не пристанет, разное у нас с ними строение организмов.

Хозяйка вздохнула с облегчением.

— А ты и гоблинов видал? — оживился путешественник еще больше.

— Приходилось, — отозвался торговец тоном бывалого человека, которого ничем на свете не удивишь.

— А правда, что они из камней сделаны?

— Брешут люди!

Дальше слушать пустопорожние рассуждения хозяйка не осталась, пошла проведать другого посетителя, осведомиться, не надо ли ему чего. Этот молодой мужчина с проседью в волосах, изможденный, как будто только встал от смертельной болезни, сидел в самом темном уголке, откуда огромными глазищами взирал на эльфов, прекрасных в ореоле золотистого свечного света. Занимательный разговор о кастратах заставил его прислушаться с чрезмерным вниманием, так что подошедшая хозяйка со своим вопросом, не принести ли ему еще чего выпить или откушать, заставила заметно вздрогнуть.

— Нет, благодарю, — бледно улыбнулся он в ответ.

Хозяйка вздохнула. В иное время, когда постоялый двор был бы полон разномастными купцами, привычно спешащими вверх и вниз по Матушке, от