Книга Мир обретённый - Нил Шустерман

С каждым днём Ник всё больше становился самим собой. Из бесформенной шоколадной лапы постепенно формировались пальцы, на рубашке начали проявляться белые пятна. Мало-помалу Ник возвращался из коричневой тьмы на свет. Вместе с прояснением разума вернулись и чувство ответственности, и сердечная боль, которую он ощущал при мысли об ушедшем Чарли. Быть слабоумным огром, мало что понимающим и испытывающим лишь примитивные поверхностные эмоции, что ни говори, гораздо легче.

То, что Ник получил шифрованное сообщение — если это вообще было сообщение, а не набор бессмысленных слов — сделало его новым неформальным лидером их маленькой группы. Да, когда он в последний раз был на командных позициях? И не упомнишь...

— Король ждёт от богов указаний, где ему искать Мэри Хайтауэр, — сказал Джикс. — Пожалуй, я был бы настроен точно так же, если бы с ним действительно говорил бог. Но я-то знаю, что это не так. — Он выразительно посмотрел на Майки.

Тот ощетинился:

— Ну, чего вылупился? Я заставил его выступить против моей сестрицы. Разве не этого мы добивались? Чего ты от меня ещё хочешь?

— Нам нужно расшифровать то, что сказал Чарли, – проговорил Ник.

— Зачем? — буркнул Джонни. — На кой оно нам? Говорю вам — пусть проклятый шарик мотает, куда хочет, а нам надо остаться здесь и долопать всё, что этот король Я-ж-Каюк-Всему не заберёт с собой!

— Нет, Ник прав, — сказал Джикс. — Нельзя просто оставить без внимания последние слова Чарли. А вдруг они пришли из света? Тогда это волеизъявление богов.

— Не богов, а Бога! — возмутился Джонни. — Я, может, и забыл свою жизнь, но что ходил в воскресную школу — это помню на все сто. Так что точно знаю — есть только один Бог, ну, разве что ты имеешь в виду пресвятую Троицу, но она вроде как бы три в одном и... Эй, послушайте! Наверняка именно это и имел в виду Чарли! Он когда заглянул в свет, увидел там пресвятую Троицу, вот что!

Ник покачал головой.

— Он тогда ещё ничего не мог увидеть. Туннель — что-то наподобие воздушного шлюза. К тому моменту, когда ты что-то разглядишь в его конце, уже поздно кому-либо что-либо говорить.

— Значит, боги имели в виду что-то другое, — сказал Джикс.

— Бог, а не боги! — настаивал Джонни.

Ник в раздражении вскинул вверх ладони:

— Бог, боги — какая разница? Нам сейчас безразлично, кто там на том конце туннеля — Иисус, или Кукулькан, или вообще танцующий медведь. Главное — у нас есть подсказка, надо только узнать, что она значит!

— Да на кой?! — снова воскликнул Джонни. — И почему Бог... прошу прощения, «Свет Вселенского Чего-то-Там» — почему он дал нам какую-то совершенно идиотскую подсказку, вместо того, чтобы попросту растолковать, что нам надо делать?

— Потому что Танцующий Медведь хочет, чтобы мы помучились, — сказал Майки.

Но у Джикса на этот счёт было другое мнение.

— Мне думается, что мироздание желает только подтолкнуть нас в нужном направлении, а не указывать, что делать. Если бы оно сказало нам прямо, это значило бы, что выбора-то у нас и нет. Вся суть ведь как раз в том, чтобы сделать выбор!

— Да, но если нам предназначено спасти этот вонючий мир, то зачем же затруднять задачу? — возразил Джонни. — Если уж на то пошло, на кой мы этому самому мирозданию вообще сдались? Если «Свет» такой всемогущий, вот пусть сам и спасает свой мир, а нас оставит в покое!

— А может, он не хочет спасать мир, — промолвил Ник.

Майки горько рассмеялся:

— Если ты допускаешь такую мысль, то что ты вообще здесь делаешь? Тогда тебе надо к моей сестрице, тем более, что ты в неё влюблён по уши.

— Выслушайте меня, — попросил Ник. — Мэри хочет разрушить живой мир. Мы хотим спасти его. «Вселенское Что-то-Там» примет как то, так и другое. Значит, шансы пятьдесят на пятьдесят.

— Да какие там «Пятьдесят на пятьдесят»! — вскинулся Майки. — Если хочешь знать моё мнение, то у Мэри сейчас ой какое преимущество!

— Ну, вот и подумай: если бы ты был светом в конце туннеля, что бы ты сделал, чтобы уравнять шансы? — спросил Ник.

— Я бы посоветовал, чтобы те, кто в невыгодном положении, пораскинули мозгами!

— Или, — сказал Ник, — ты бы дал им то, над чем они должны пораскинуть мозгами.

У всех отнялись языки. Внезапно ребята начали воспринимать храм, в котором находились, именно как храм; и хотя они молились у разных алтарей, каждый в этот миг почувствовал, как их всех неразрывно связала одна общая цель.

...Толстый Аламо, Троица, Граунд Зеро...

— Всё это названия мест, где мы побывали, — начал рассуждать Майки. — Точно вам говорю. Граунд Зеро — там жила Мэри. Ну, знаете — башни-близнецы, она ещё назвала себя в их честь. А Джикс был в Аламо, так?

— Может, имеется в виду, что мы должны вернуться в эти места? — предположил Ник.

Джонни наставил на Майки свой палец-переросток:

— Чушь собачья. Я в этих местах не бывал, с чего мне туда переться? И к тому же, при чём тут Троица?

Джикс пригладил вибриссы и задумался.

— Alamo по-испански — это такое дерево, вроде тополя... — проговорил он наконец.

— Так что — бросаемся на поиски толстого тополя? — съязвил Майки.

— Кто знает. — Джикс подошёл к одному из стражей. — ¿Donde hay un alamo gordo?[46]

Стражник пожал плечами.

— Los alamos son todos delgados[47].

И тут у Ника случился вынос мозга — можно сказать, чуть ли не в буквальном смысле: ему показалось, что у него, чего доброго, сэктодёрнули мозги.

— Что ты сейчас сказал?!

— Я только спросил, не знает ли он, где...

Но Ник не дал ему договорить.

— Los Alamos… Alamogordo! Боже мой, я, кажется, знаю, что это значит! Нет, я точно знаю, что это значит! — Все выжидательно смотрели на него, и Ник постарался придать своему голосу твёрдости. — В Нью-Мексико есть городишко, он называется Аламогордо. Это местечко хорошо знакомо людям, которые интересуются такими вещами; а я, по-моему, как раз ими и интересовался, когда был живой. Видите ли, у Аламогордо есть свой собственный «граунд зеро». Думаю, он должен быть идеально круглым мёртвым пятном.

— Мы с Чарли видели его! — вскричал Джонни. — Мы пролетели прямо над ним! Оно такое странное — чего там только не было! Валялось всякое-разное, и электрические разряды трещали — будь здоров!

— Так, хорошо, но это только два из трёх, — сказал Джикс. — При чём здесь пресвятая Троица?