Книга Черное солнце - Карина Халле

глазах, даже Солон, хотя ему удается сочетать это с благоговением и отвисшей челюстью. Кажется, я представляю собой потрясающее зрелище — ходячий огненный шар.

Существа издают пронзительный крик, шипят и ревут, словно сумасшедшие животные, и я знаю, что это всего лишь намек на истинное безумие, скрытое под их капюшонами. Кто знает, что они будут делать без своего хозяина.

Но знаю, что сделаю я.

Несколько из них бегут ко мне на четвереньках, красные вуали колышутся на бегу, обнажая вспышки зубов, выпуская когти, оставляя следы на старых деревянных половицах.

Теперь я знаю, на что способна, уверенность просачивается сквозь меня.

Мне даже не нужно щелкать пальцами.

Я просто указываю на них.

«Один», — думаю я.

И существо сгорает в огне с мучительным криком.

«Два».

Я указываю на другого, всего в нескольких шагах от меня, и оно тоже вспыхивает пламенем, падает на пол, беспомощно извиваясь.

«Три».

Указываю пальцем на третьего, наблюдая, как его плащ взрывается огнем, а крики наполняют сарай.

Я усмехаюсь про себя.

Боже мой. Это даже забавно.

Я сохраняю улыбку на своем лице, когда смотрю на остальных, и теперь вампиры по-настоящему напуганы, даже Солон, кажется, не знает, что я собираюсь делать.

«Глупый», — говорю я ему. «Ты мне не доверяешь?»

Он моргает, глядя на меня, с трудом сглатывая.

Затем смотрю на Эзру и Вульфа, бросая на них предупреждающий взгляд, прежде чем вскинуть руки в воздух, показывая по три пальца на каждой руке.

Шестеро созданий Скарде сгорают в огне одновременно, а Солон, Эзра и Вульф быстро вырываются из их рук.

Я наблюдаю, как остальные члены Темного ордена с криками падают на землю.

Затем пламя покидает мое тело так же быстро, как и вспыхнуло, осушая колодец внутри меня, пока тот не опустеет, уничтожая каждую живую клетку в моем теле, а кровь застывает в венах.

Я падаю на пол среди горящих существ.

И все становится холодным.

Пламя внутри меня погасло.

К счастью.

ГЛАВА 26

Я смотрю на собаку.

На черного питбуля с большими глазами и мокрым носом.

Пес скулит, а затем лижет мне лицо, и в нос бьет запах сырого мяса и собачьего дыхания.

Что за чертовщина?

— Óдин, — раздается повелительный голос Солона. — Иди сюда.

Я моргаю, и вижу Солона, который приседает, чтобы быть на одном уровне со мной. Смотрю на его лицо, фокусируясь, и, боже мой, иногда не знаешь, ангел он или дьявол, но сейчас боюсь, что, возможно, я на небесах. Он смертельно красив, его черные изогнутые брови озабоченно нахмурены, на губах мягкая улыбка, ледяные голубые глаза мерцают любовью, зрачки большие и темные.

— Солон, — тихо говорю я, пытаясь пошевелиться, но мои конечности словно налились свинцом.

— Ш-ш-ш, — говорит он, кладя руку мне на щеку, его большая ладонь успокаивающе касается моей кожи. — Успокойся. С тобой все в порядке. Ты в безопасности.

Пытаюсь сглотнуть, но у меня мучительно пересохло во рту.

— Где я?

Не могу пошевелить головой, но комната совершенно незнакомая. На заднем плане пробивается солнечный свет, и стены выглядят так, словно сделаны из корабельной доски.

— В Шелтер-Коув, — говорит он. — Северная Калифорния.

Звучит знакомо.

— Это… твой дом?

Он кивает, нежно поглаживая меня по щеке.

— Да. Один из них.

— А собака?

— Это Один. Он тоже мой. Я привез его сюда некоторое время назад, зная, что ты переедешь к нам домой. Он иногда ревнует, но мне не стоило беспокоиться. Ты ему нравишься. А меня он даже не слушается, — он удивленно вздыхает. — Вот тебе и альфа.

Я хмуро смотрю на него, узнавая что-то новое.

— У тебя все это время была собака?

— Как и у большинства вампиров. В конце концов, мы хищники. Кто лучше нас их поймет? — он убирает волосы с моего лица. — Разве у вас, ведьм, нет кошек?

Мне удается улыбнуться.

— У меня аллергия, — я делаю паузу. — И я наполовину ведьма.

Он с восхищением изучает меня.

— Не нужно недооценивать себя. То, что ты там натворила…

Все стремительно возвращается в память.

— Что случилось? — шепчу я.

— Случилось то, что ты потрясла меня до глубины души, Ленор. Ты была… — он задумчиво облизывает губы, а затем улыбается, в уголках его глаз появляются морщинки. — Ты была потрясающая. И если не помнишь, я расскажу все сначала, потому что тебе нужно знать, на что ты способна.

Я киваю, и Солон рассказывает мне о том, что произошло, с его точки зрения. Я вспоминаю все по мере того, как он говорит, его голос заполняет детали, вызывая в воображении мои собственные воспоминания, а также его.

Яник похитил меня.

Солон меня поджег.

Я использовала огонь, чтобы сжечь все остальное.

— Когда это было? — спрашиваю я.

— Неделю назад.

Я моргаю, глядя на него, мое сердце замирает.

— Меня не было дома целую неделю? Это как в тот раз, когда я теряла сознание или…

— Ты и не была дома, дорогая, — говорит он, наклоняясь вперед, чтобы запечатлеть долгий поцелуй на моем лбу, от прикосновения его губ у меня поджимаются пальцы на ногах, а в груди становится невероятно тепло. — Это первый раз, когда ты открыла глаза. Сказать, что это облегчение, будет… преуменьшением.

Мгновение я смотрю на него, пытаясь сложить все воедино.

— Как ты меня нашел?

На его губах появляется намек на улыбку.

— Через ожерелье. Яник выбросил его из машины, но недалеко. Когда я добрался туда, смог проследить до сарая. Все по старинке, — он постукивает себя по носу.

— Значит, ожерелье предназначалось для того, чтобы следить за мной. Я знала, что в нем больше магического смысла, и он не просто нагревался всякий раз, когда ты был рядом.

— Магия? — спрашивает он, приподнимая бровь. — Не совсем. Эзра вставил в него GPS-чип. Я всегда знал, где ты находишься, просто посмотрев в телефоне.

Мои глаза расширяются, во мне вспыхивает негодование.

— Ты буквально отслеживал каждое мое движение?

— Тут дело не в доверии, лунный свет. Я должен оберегать тебя.

— Не считается, — я рада, что ожерелье было при мне, иначе, возможно, он никогда бы меня не нашел. Но ему необязательно это знать. — Тогда ты видел, как я ходила к своим родителям.

Он кивает, скользнув взглядом по моему лицу.

— Верно. Но я знал, что тебе нужно было во всем разобраться, и знал, что ничем не смогу помочь. Поэтому отпустил.

— И еще ты злился на меня, — тихо говорю я.

Уголок его рта приподнимается, и он быстро и нежно целует меня