Книга Лики старых фотографий, или Ангельская любовь - Юлия Ник

мне об этом говоришь? Впервые видишь — и говоришь такое.

— А я сразу в людях разбираюсь. Психиатр по образованию, — парень ухмыльнулся. — Чтобы тут работать, надо всё и вовремя просекать. Предвидеть, одним словом. А ты, пока не научишься, или если надо удочки по-быстрому смотать, — пеняй на аллергию. Никто про это пока не знает точно ничего, любой симптом пройдёт, как по маслу. От неуёмного чиханья или насморка, до полной потери памяти, — парень рассмеялся. — Ну, бывай, казак! Здорово вы поёте, никогда такого не слыхал. Вот, возьми на всякий пожарный, визитка. Телефон домашний. Проконсультирую, если припрёт какая болячка.

— Да никакой я не казак, так, примазываюсь, — улыбнулся Ларик Витьку, попросившему остановить автобус у обочины. Визитку Ларик впервые видел и держал в руках.

Она пригодилась ему очень скоро.

Глава 14. Принцесса

Через неделю Леон вызвал Ларика с репетиции оркестра и кивнул на снятую телефонную трубку: «Тебя. Самгин.»

— Привет, казак.

— Здравствуйте, Илья Сидорыч.

— Узнал? Ну и славно. У меня тут вечерок приватный намечается в «Уральских пельменях». Знаешь это кафе? Недавно открыли, злачное местечко. Пельмени с медвежатиной ел?

— Нет. С медвежатиной не ел.

— Вот и попробуешь. Отказа не принимаю, у дочки моей день рождения, понимаешь. Хочется девчонку порадовать. Я тебя с хором приглашаю, ну, это,… без бассейнов в этот раз. Чинно и благородно…

— Это не я один решаю….

— Так понятно, я всё понял, что у тебя там железная демократия. Разумеется, посоветуйся. Только учти, что я поименные приглашения вам всем выслал, у начальника твоего лежат. Фамилия у него какая-то… каменная…

— Воротов?

— Во-во, он самый. Возьми, раздай кому выслал и, прошу тебя, утешь меня, старика. Оплата достойная. По сто на нос. И только до одиннадцати. Пойдёт?

— Я спрошу, но вообще-то деньки горячие. Некоторых и совсем тут нет, на полевых станах уже.

— На «нет» и суда нет. Меня и пять человек устроят. Завтра отзвонись. Телефон у начальника возьми. До встречи, Илларион Николаевич, — трубка загудела.

— И что? Опять в бассейн? — Леон ухмыльнулся.

— Чего ты ухмыляешься?

— Да я ничего. Моё дело было позвать.

— И кто про этот бассейн растрепался? — Ларик был на взводе.

— Да никто, собственно. Так шепотом между собой высокие власти обсуждают. Вслух боятся. Да и жен боятся. Те их совсем никуда пускать не будут, и останутся у тебя только пацаны, холостые да неженатые. Где басы и баритоны брать будешь? — Леон добродушно улыбался.

— Не твоя забота, Леон Сергеевич, за молодежь переживать. Ты бы себе в друзья и подруги кого постарше бы нашел.

— Так у меня в клубе разные возраста обитают. Каждому по потребностям. Не запретишь.

— Ну-ну. И хватит молодежи подарки дарить. Книги твои уже в комнате не помещаются, хожу, спотыкаюсь.

— Ладно, — задумчиво сказал Леон, — исправимся.

Деньги могут не всё, но многое.

Хоть и в ограниченном количестве, но в «Уральские пельмени» хор поехал. Молодёжь в основном. Строгин, Лавров и Мятлев дома остались. Жены и на деньги не клюнули. Другие сами не захотели. Наметился очевидный разброд в рядах. Видно, тема с бассейном откуда-то просочилась-таки.

И про баньку ту, и про события в ней тоже, разговоры смутно бродили в народе. Даже неугомонная бабушка Марфа с какой-то подначкой спросила у Ларика: «Я, чай, баню-то там жарко топют, раз столько народа в ней зараз успевают попариться?» — Ларик предпочел тему эту замять для ясности, тем более, что и Настя тут сидела и смотрела на него своими глазищами, задумчиво теребя выбившуюся из косы прядку.

В этот раз было бы всё действительно чинно и благородно, если бы не сама именинница. Она сидела справа от отца. А справа от неё сидела её мать.

— Всё-таки порознь их надо было посадить. Растушевать в толпе породу, — подумал про себя Ларик, которого усадили как раз напротив них. Всё, что рассказывал Самгин про

свою семью, было правдой. И сын красавчик, весь в отца, окруженный девушками, и жена, и дочь. Ничего особенного, собственно. Такие лица сплошь и рядом в мультиках рисуют, подчеркивая сугубо «русскость» и хамоватую народность отрицательного персонажа.

Хор справлялся со своей работой, вперемежку с солисткой кафе для вечерней программы, поддерживаемый оркестром этого заведения. Ларик в этот раз был намеренно дистанцирован от своих, и из-за этого чувствовал себя крайне паршиво. И особенную паршивость добавляла присутствующая здесь в качестве гостьи Ольга Павловна. Она, напротив, была рада их встрече, приветливо поздоровалась и не отводила глаза, но и не искала его взгляда. Но даже Ларику, далёкому в общем-то от подковёрных интриг и схваток, достало ума почувствовать, что за этим ласково искрящимся взглядом обиженной им женщины, торчит, как минимум, острый стилет. Тонкий и опасный. Чувства чувствами, но что она могла противопоставить Самгину? Это Ларик тоже уже понял, кто здесь «в доме» хозяин, и кто в руке держит хлыст, если что. «К цепи привычная», — эти слова полупьяного «сивуча» всё и сразу расставляли по своим местам.

— И зачем он её-то пригласил, раз знает подноготную? Меня что ли проверить? Ладно. Проверимся.

Как всегда за столом произносились тосты за здоровье именинницы, родителей, при этом тостующие вытаскивали, кто откуда, коробки, красивые свёртки с бантами и одаривали ими Жанну, Жанночку, как ласково называл её отец. Мать называла её Жаннетой.

Стол был обильным, и вкусным тут было всё. Только было очень жаль медведей, из которых обещали сделать пельмени, это портило Ларику аппетит значительно: «Настюха вообще бы отказалась это есть, скорее всего. Она и над курицами готова была рыдать, когда я им головы рубил», — Ларик усмехнулся, вспомнив, как Настя в первый раз, когда сварили лапшу из свежезарубленного молодого петуха отодвинула от себя тарелку. Потом привыкла. В доме обычно одно главное блюдо готовили.

— Чем, интересно, она сегодня занимается? Леон нас обогнал, когда нас сюда везли, так что она точно дома, не в библиотеке его. Что-то часто он в город ездить стал? Нет, правильно я его обрезал, хватит Настюшку подарками и бутербродами завлекать. Просто так не может, — так этак подъезжает, козёл старый! — Ларик почти рассвирепел. И сам себя остановил, подумав, что слишком часто он на Настю сердится, аж желваки опять заболели.

— Можно Вас пригласить на Белый танец, Илларион Николаевич? — перед ним стояла Ольга Павловна в почти прозрачной нейлоновой кофточке дымчатого цвета с бантом изящно-небрежно завязанным и перекинутым через плечо.

— На белый?

— Ну да, объявили Белый танец. Вы что не слышали?

— Да нет… что-то задумался… — Ларик понял, что ему сейчас не отвертеться, как на